Стандинг
Шрифт:
Я звоню дежурной! Я говорю, что у Клистиров случился приступ истерии и что их необходимо эвакуировать из помещения. Мое звание комиссара оказывается весомее звания лекаря. Учитывая возбужденное состояние пары и оскорбления вслух в свой адрес, медсестры вызывают здоровенных медбратьев из породы мужиков, которые могут носить вас на вытянутых руках совершенно запросто, как целлулоидную куколку. В конце концов происходит выдворение их блаженств, у которых лица далеко не блаженные. Наконец воцаряется тишина, и Матиас разражается смехом.
– Как
– Баста! У тебя это вроде периода детства, – заверяет его Берю. – У тебя гляделки были усыплены любовью, а сейчас, мужик, когда ты среагировал, ты спасен. Ты спасен!
Мы горячо пожимаем его мужескую руку. Да здравствует Человек с большой буквы "Ч" и вещи с прописной буквы!
– А теперь, – решительно говорю я, – давайте перейдем к серьезным вопросам, – рассказывай!
Он подмигивает мне.
– Я ждал вашего прихода, господин комиссар.
Он вытягивает руки поверх простыни.
– Той ночью, когда мы расстались, я вошел в дом. Только я запер входную дверь и стал шарить по стенке, чтобы включить выключатель, как кто-то приставил мне ствол пистолета к спине и женским голосом, шепотом, сказал с иностранным акцентом: "Ни слова, ни жеста – иначе смерть, у меня пистолет с «глушителем». Поэтому я не дергался. Мы немного постояли в темноте. Я предполагаю, что напавший на меня человек хотел убедиться, что вы уехали. Потом я услышал, как подъехала какая-то машина. У меня появилась некоторая надежда, но я ошибся – это был ее сообщник. Женщина, которая держала меня на мушке, открыла дверь. Какой-то мужчина с вьющимися волосами стоял по другую сторону. У него тоже в руке бил пистолет. Он посадил мена на заднее сиденье машины и сел рядом со мной, а девушка, потрясиая блондинка, села за руль...
Он замолкает, запыхавшись с непривычки.
– Может, передохнешь немножко? – предлагаю я.
Но Матиас во что бы то ни стало хочет закончить свои рассказ. Он знает, что это очень важно. Он хороший полицейский.
Я опять подаю ему стакан. Он пьет. Берю предлагает сходить в магазин и купить бутылочку бургундского, уверяя, что это придаст раненому сил. Я отговариваю его, и Матиас возобновляет рассказ. Время от времени он делает паузы.
– Они привезли меня в какой-то мрачный дом, это по дороге на Сен-Клер.
– Я знаю, это мы тебя освободили, – замечаю я.
– Я узнал ваш голос, когда вы предлагали моему охраннику сдаться, – подтверждает раненый.
– И что же там произошло, когда вы приехали?
Рыжий делает глубокий вздох.
– Нас ждал один тип, вы, наверное, видели его?
– Он сделал больше, чем просто увидел, – хохочет Любезный. – Он его даже пришлепнул.
Матиас качает головой.
– Он сам на это нарывался! Сволочь этакая! Они привязали меня цепью и стали пытать меня, чтобы я заговорил.
– Что они хотели узнать?
– Кто вы, и что вы
– Мы? – с изумлением вырывается у Толстого.
– В начале, – еле слышно говорит Матиас, – я сказал, что знал вас по Парижу. Но это их не удовлетворило. Они заявили мне, – что Берюрье не настоящий преподаватель, а вы – не настоящий негр, господин комиссар!
– Не настоящий преподаватель, – бормочет Толстый, как громом сраженный. – Тупицы.
– У них, наверное, есть свой человек в школе, – уверяет Огненный.
– Один слушатель, – информирую я его, – некто Авель Канто.
Он открывает восторженные глаза.
– И правда, я слышал, как они произносили это имя.
Матиас показывает свою левую спеленутую руку.
– Они мне сорвали ногти на этой руке, – признается он. – Это ужасно. Если бы вы только знали, как мне было больно!
Какой молодчага! А я я не заметил, что с ним так жестоко обошлись: я был загипнотизирован пулевым ранением в его башке.
– Они спрашивали, что нам известно, – продолжает он.
– И ты им сказал?..
– Правду: т.е., что вам ничего не известно. Что у нас только были некоторые сомнения относительно двух самоубийств, и что мы стремимся понять, почему дважды меня пытались убить.
– Наш приезд в школу вызвал у них беспокойство, и они решили похитить тебя и заставить тебя заговорить, прежде чем тебя убить, чтобы узнать, до чего мы докопались. Они тебе поверили?
– Перед лицом страданий, которые они мне причиняли, но которые при этом не меняли содержания моих слов, они вынуждены были признать очевидность.
– Прекрасно! Итак, на данный момент они убеждены, что мы ничегошеньки не знаем?
– Точно так.
– Я признаю, что это именно тот случай, – брюзжит Беспощадный.
– Да, это тот случай, – соглашаюсь я.
Я снова склоняюсь над Матиасом.
– Что-нибудь есть еще?
– А как же! Они говорили между собой по-испански, а я прекрасно понимаю этот язык. За несколько минут до вашего приезда на виллу я слышал, как они говорили, что за ними следят, и они рекомендовали моему охраннику ликвидировать меня, если обстановка станет сложной.
Матиас подавлен. Он проглатывает еще несколько глотков воды, доведя Верю до предела отвращения.
– Жена сказала мужу: «Мы должны предупредить Канто, чтобы он не возвращался в школу, – это для него опасно. Во всяком случае, его присутствие там не требуется теперь, когда все уже подготовлено!»
Матиас хватает меня за запястье своей здоровой рукой.
– Вы слышите меня, господин комиссар? Она сказала «теперь, когда все уже подготовлено».
Я встаю. В голове какой-то шум. Меня познабливает от нервного напряжения. «Теперь, когда все уже подготовлено». Из этого следует, что ребята из таинственной банды свою задачу выполнили. И еще раз следует, что что-то произойдет! И что-то серьезное, что-то ужасное, потому что они пошли на убийство и похищение, чтобы подготовить это что-то!