Становление
Шрифт:
И, конечно, обойтись без проблем не могло – молодёжь, из особо задиристых и наглых, напрочь отказывалась ходить в ошейниках. Конечно, они не были глупы, чтобы не знать о наказании, как и не были столь безрассудны, чтобы рискнуть сыграть со Смертью в догонялки. Просто решили, что спрячутся, а когда новая хозяйка «налюбуется» на столь унылые места (каковым всё, безусловно, покажется молодой городской аристократке, привыкшей к кавалерам и балам) и сбежит из своего приобретения к веселью и нарядам, всё пойдёт по-старому. Хвату хотелось бы верить в это, но он был старостой ещё и потому, что умел предчувствовать подлянки судьбы, так что в душе мужчина готовился к похоронам. Пяти как минимум,
К полудню от границ дальнего леса отделилось облако пыли и в ровном темпе двинулось по дороге. Вскоре к деревне подъезжал внушительный отряд – со слов Рутгарда Хват даже представить себе не мог, что настолько внушительный. Человек пятьдесят, а то и больше – прямо-то разглядывать не будешь, ещё накажут за дерзость. Это при том, что в замке уже тридцать воинов под командованием трёх десятников. Кому что, а у старосты сразу мелькнула мысль об увеличении нагрузки на кухне и расходов на прокорм такой прорвы здоровых мужчин. Все это пронеслось в голове, пока он, наравне с остальными высыпавшими из домов крестьянами падал на колени – не дело рабам перед хозяином стоять.
Кавалькада затормозила и, после недолгого молчания, в воздухе зазвенел девичий голосок.
– Кто в деревне старший?
Хват поклонился, утыкаясь лбом в землю.
– Я, госпожа, староста Плестинки Хват Раднес.
– Госпожа я для своих воинов, староста, рабы должны ко мне обращаться Повелительница. Встань!
О как загнула! Но его дело маленькое – выполнять приказы. Поднимаясь с колен, Хват украдкой разглядывал новую хозяйку. Что сказать, девица очень уж хороша, но и смела и резка при этом. А потом он неприлично открыл рот, разглядев ближайших спутников баронессы. Странный зверь, смутно похожий на полосатых зварков6, но гораздо крупнее и необычного окраса, и самый настоящий… эльтау7. Тоже непривычный, резкий и хищный, да волосы дикой расцветки, а так – один в один. Вот только Хват ни разу не слышал, чтобы гордые лесные воители путешествовали с людьми. После небольшой заминки староста всё же вспомнил, что надо бы ответить новой хозяйке.
– Как пожелаете, Повелительница.
– Хорошо. За ненадлежащее обращение буду наказывать. Донеси это до всех жителей. Вечером я жду всех во дворе замка на принесение клятвы верности и замену ошейников. И если я говорю всех, это значит всех! Понятно?
Хват понурил голову – глупый молодняк ожидаемо попал в переделку. Надо постараться убедить дурней не играть с огнём.
– Да, Го… Повелительница.
Мужчина вжал голову в плечи, ожидая обещанного наказания, но дождался лишь удовлетворённого хмыка. Пронесло на первый раз. А отряд уже сорвался с места, направляясь в замок. Переведя дыхание, Хват медленно повернулся к встающим людям.
– Ох, чую, други мои, кончилась наша вольготная да спокойная жизнь.
И уже вечером его слова полностью подтвердились.
Желание баронессы сменить им ошейники не было обычным. Ну что в той кожаной полоске? Есть и есть, символизирует их общественный статус. Разве что деткам их меняли по мере роста, а после совершеннолетия выдавали постоянные, на всю жизнь. Зачем их менять? Ох неспроста то задумалось, неспроста… Только что они могут изменить? А вот молодых бунтарей надо найти и заставить явиться на общий сбор как полагается. Прямое неисполнение приказа весьма чревато.
К сожалению, молодёжь спряталась весьма умело. Делать нечего, и с тяжёлым сердцем староста повёл деревенских в замок, предупредив всё же, что если хозяйка спросит впрямую о
Пришедших крестьян загнали во внутренний двор, где уже собрались все мужики из местного гарнизона и замковые слуги, и поставили на колени. А напряжённо и испуганно молчащую толпу окружили пришлые наёмники. Их не заставили долго ждать: двое воинов вынесли во двор удобное кресло и поставили на помост… для наказаний. Возле помоста появился незнакомый пожилой мужчина и замер с листом и самописцем наготове, а рядом с ним те же воины поставили небольшой стол с накрытым полотенцем коробом.
Следом появилась и хозяйка, с величавым достоинством села на импровизированный трон и окинула стоящую перед ней толпу цепким взглядом. В дрожь бросало, кстати, не только от этого взгляда – холодного, равнодушного, умного, – но и от спутников девушки. Зверь вёл себя, как разумный, его не ограничивали ни цепь, ни приказы, но он, казалось, сам знает, что должен делать. И наличие эльтау за правым плечом. Осознанный, наконец, факт, что баронессе служит представитель расы, никогда и никому не подчиняющейся, заставил поползти по спине струйки холодного пота. Лишь сейчас Хват начал реально бояться.
– Итак, меня зовут Анжелика дер'Моншел, с недавнего времени – ваша новая хозяйка, – спокойный голос без каких-либо усилий разнёсся над толпой. – В последний раз напоминаю всем рабам, что обращаться они должны ко мне «Повелительница». Знаю, что это непривычно, но таковы мои правила. Особо забывчивым наверняка поможет плеть… Сейчас каждый из вас будет подходить к столу и надевать новый ошейник – детям младше двенадцати это сделают родители – потом сообщать своё имя Благородному Тиуру. Чёрные для мужчин, серые для женщин. Очерёдность соблюдаете семьями, ошейник надо просто приложить к шее и соединить концы.
Глухой гул собравшихся резонировал в голове с панической мыслью: «просто соединить концы» можно только у магических ошейников. А это означало потерю даже призрачной видимости свободы. Снять такой может только хозяйка или лицо с нейтрализующим заклятье ключом. Об этом в Лируане знал любой раб. Знал и молился Великой Калише, чтобы его минула эта судьба. В ответ на волнение за спинами раздался тихий лязг оружия, и тишина была восстановлена. Выбора не существовало. Никогда. Хват первый сделал шаг к помосту, в душе проклиная своё «высокое» положение.
Триста пятьдесят с небольшим крестьян и слуг, тридцать воинов (те же бывшие крестьяне) – процесс «переодевания» не занял больше двух часов. Новые ошейники бесшумно смыкались вокруг горла сплошной лентой, напуганные дети начали хныкать – кожаные полоски надели даже младенцам. Баронесса поморщилась и после того, как все рабы выполнили приказ, объявила:
– Терпеть не могу лишний шум. Ошейники у детей настроены так, что, если в течение десяти минут родители не успокаивают рёву, те просто и без затей лишат их голоса, надолго. В ваших интересах следить за отпрысками и вовремя объяснить им последствия капризов. Кроме того, отныне ошейники надеваются единожды, через день после рождения, и растут вместе со своими подопечными. Естественно, эти милые вещицы будут контролировать и ваше послушание, а при необходимости – наказывать.