Старьевщица
Шрифт:
Едва она договорила, из-за массивного буфета с искусно вырезанным на дверце барельефом, изображающим древнерусский пир — настоящего произведения искусства, — тихо появился мужчина в сером костюме. При виде его Андрею отчего-то пришла на ум фраза из Чехова, которую в былые времена любила цитировать Катюша: «девица примечательна тем, что ничем не примечательна…» Столь безликого человека — с удивительно невыразительной внешностью — встретишь нечасто. Среднего роста, среднего возраста, средней комплекции, с блеклыми серыми волосами и бесцветными глазами и абсолютно заурядным, малоподвижным лицом. «Вот это тип… Ему бы в разведке работать…» — мысленно усмехнулся Андрей. Следуя правилам вежливости, он встал с дивана, протянул руку и представился.
— Очень приятно, — без всяких эмоций в тусклом голосе откликнулся
— Простите, а как мне обращаться к вам?
— Можете называть меня просто брокер, — прозвучал безучастный ответ. — И, если не возражаете, давайте перейдем к делу.
Состоявшийся далее разговор произвел на Андрея странное — двоякое впечатление. Беседа велась на удивление профессионально — все, что было высказано его собеседником, говорилось с отличным знанием дела и по существу, кратко и четко, ничего лишнего. Причем настолько четко, что Андрея не покидало ощущение, будто он имеет дело не с живым человеком, а с хорошо отлаженным автоматом, каким-то говорящим механизмом вроде тех, что вмонтированы в некоторые банкоматы. «Опустите купюру в купюроприемник — введите номер — нажмите кнопку — возьмите ваш чек…»
— И как тебе понравился твой новый партнер? — спросила Старьевщица, когда брокер, быстро обсудив все нюансы, сразу же покинул комнату, которую она называла своим кабинетом.
— Знаешь, — задумчиво проговорил Андрей, — тебя окружают очень странные люди. Твой водитель, этот брокер, та женщина в вестибюле… Все они больше похожи не на живых людей, а на каких-то замороженных зомби… Или биороботов. Скажи, по какому принципу ты подбираешь свой персонал?
— Ты так до сих пор и не понял? Все эти люди — мои бывшие клиенты.
— Бывшие клиенты? — Андрей чуть не привстал от неожиданности.
— Ну да. А ты думал, ты у меня один? Нет, дорогой мой, ты далеко не первый, с кем я заключила сделку на покупку воспоминаний. А люди так устроены, что раз почуяв легкие деньги, уже не могут остановиться. И продают все до самого донышка. У многих просыпается азарт, они начинают гнаться за новыми впечатлениями, ездят в путешествия, ищут неизведанных ощущений в наркотиках, алкоголе, сексе… И не потому, что хотят заполнить и разнообразить свою жизнь, а лишь затем, чтобы приобрести новое воспоминание, которое они опять смогут продать мне.
— И ты покупаешь у них все воспоминания? До последнего? — Ему отчего-то вдруг сделалось не по себе.
— Обычно да, — невозмутимо ответила Старьевщица. — Исключение я делаю лишь для настоящих профессионалов, таких, как этот брокер или мой водитель. Им я оставляю кое-какие воспоминания о работе, о деле, которое они умеют делать по-настоящему хорошо. Из таких вот бывших клиентов получаются великолепные работники, потому что кроме работы их больше ничто не интересует.
— Такое чувство, что вместе с воспоминаниями ты покупаешь душу, — пробормотал Андрей. Ему хотелось, чтобы его слова прозвучали шутливо, но это не вышло, голос выдал его волнение.
Собеседница смерила его взглядом.
— Какие вы все-таки все одинаковые! Если бы ты знал, сколько раз в своей жизни я слышала эти слова… Смешно, право!.. Ну что вы все привязались к этой душе, которую сами и выдумали? Что это за непонятная субстанция, с которой все так носятся? Вот ты — ты можешь мне объяснить, что такое душа?
— Ну… Это не так-то просто… — замялся Андрей. Он никогда не был силен в формулировках. Вот была бы здесь Катя — она бы мигом все объяснила, четко, конкретно и понятно. — Это внутренний мир человека, его духовные ценности, его представления о добре… Честность, порядочность, совесть, в конце концов. Во всяком случае, то, что не дает идти на сделку с ней.
— То есть, по твоей логике получается, что каждый, кто совершает что-то осуждаемое обществом, продал свою душу? — подняла брови Старьевщица. — Каждый солдат, убивающий на войне, каждый хирург, делающий женщинам аборт, и даже каждая из женщин, решившаяся на подобный шаг?.. Ты разве сам не замечаешь, как нелепо это звучит? Нет, мой дорогой, вынуждена развеять твои наивные представления. Никто никаких душ не продает и не покупает — потому что ее нет, этой самой вашей души, это все красивые выдумки священников и поэтов… Впрочем, хватит
— Да, вполне, — уверенно кивнул Андрей, в нем тотчас заговорил бизнесмен. — Во всяком случае, на первый взгляд. В дальнейшем, конечно, нужно будет уточнить некоторые детали…
— Ну, это вы уже решите с ним, в процессе, — отмахнулась Старьевщица. — Сейчас главное — начать.
— С чего?
— Как обычно, — она пожала плечами. — С того, с чего начинается любое дело: со стартового капитала.
— И сколько же я должен вложить?
— Немного, дорогой мой, немного… — Старьевщица загадочно улыбнулась. — Всего лишь пару-тройку хороших воспоминаний. И у меня есть идея, что можно купить у тебя на этот раз. Я заберу твои воспоминания об отдыхе, в частности, о путешествиях. Ты ведь, насколько я знаю, много ездил, много где побывал, и впечатления об этом у тебя остались преимущественно хорошие. Вот я и куплю их все у тебя. Как говорится, на корню… За исключением разве что твоего последнего плавания на теплоходе, которое тебе так не понравилось… Сама не знаю, почему я это делаю. Ведь объективно это был замечательный круиз. Может быть, дело в том, что у тебя с детства идиосинкразия к реке, речным путешествиям и теплоходам?
— Может быть, — не стал спорить Андрей. — Я, правда, этого не помню, но ты, скорее всего, права. Наверное, так оно и есть.
После того разговора в офисе жизнь Андрея снова совершила крутой и стремительный поворот. Его по-настоящему увлекло новое дело, которым он занимался вместе с брокером (имени этого человека Андрей так никогда и не узнал) и несколькими его помощниками, до такой степени похожими на своего шефа, что они казались его двойниками-клонами. Действуя по приказу Старьевщицы, эти молчаливые, деловитые люди разыскивали и по небольшой цене скупали для Андрея акции крупных компаний, разорившиеся фирмы, квартиры и офисные помещения, а то и целые здания — жилые дома, торговые и бизнес-центры. Оказалось, что в период кризиса делать все это не так уж сложно. Андрей вошел в раж, осмелел, фонтанировал идеями. Он стал смело брать кредиты, начал давать деньги в долг под большие проценты, открывать новые компании и направления, которые очень быстро стали приносить реальный и верный доход. Его обороты росли день ото дня в геометрической прогрессии, состояние увеличивалось, он снова чувствовал себя на гребне волны, на вершине успеха. И был счастлив доказать самому себе и всему миру — и Кате с Костей, и Дашке, и даже бармену Диме из любимого бара на Соколе, — что он, Алексей Шелаев, еще не вышел в тираж и не остался на всю жизнь с клеймом «бывшего миллионера», что он еще ого-го и многое может… И хотя, по большому счету, никто из его знакомых и не нуждался в этих доказательствах, Андрей тем не менее чувствовал себя вполне довольным и весьма гордился собой. В глубине души он, конечно, осознавал, что сумел так быстро и высоко подняться исключительно благодаря Старьевщице и ее людям, без нее ничего подобного у него бы не получилось… Однако он не чувствовал себя обязанным ей в том числе и потому, что продолжал регулярно продавать ей те немногочисленные хорошие воспоминания, которые у него еще оставались. И ни минуты не сомневался в том, что их сотрудничество одинаково выгодно обеим сторонам.
Огорчало только одно обстоятельство — его новый дом в Жуковке-2. Здание было достроено и обставлено так, как Андрею всегда хотелось — в стиле хай-тек. Комнаты, участок, патио, бассейн, гараж — все выглядело так, как хотелось хозяину. Но несмотря на это, несмотря на все усилия лучших специалистов, Андрей все равно остался недоволен результатом. Переехав в новое жилище, он с каждым днем все больше разочаровывался в нем. Казалось, что планировка получилась крайне неудобной, а вся без исключения мебель, от кровати в спальне до плетеных кресел на веранде, выглядит не так, как на фотографиях в каталогах, а значительно хуже. И, как выяснилось, абсолютно неудобна. Но больше всего его раздражало то, что в доме почему-то все время казалось темно. Вроде и не в низине построен, наоборот даже, на небольшом пригорке, и никакие деревья не затеняют окна, и до других строений далеко — а все равно света по непонятной причине было очень мало. Даже в самые яркие солнечные дни по всему дому включались все люстры, лампы и светильники — и даже это не спасало положение.