Старфайер
Шрифт:
Он выдохнул и устало посмотрел на Охэнзи:
– Короче, она не подходит. Сыграем то, что публика уже знает.
– Серьезно? Терри, – Итан дернул басиста, – ты так согласен? Тоже считаешь, что моя песня – дерьмо?
– Нет. Но я думаю лучше не рисковать. Мы согласовывали сет-лист заранее. Две песни «Скримерс» и одна наша. Проблемы с организаторами нам не нужны.
– Я не понимаю, чем плоха моя песня? Почему нельзя взять ее? Вы так решили? Вы все?
Итан оглядел коллег по группе.
– Сандерс! Ничего не скажешь?
– Терри прав, – Джеймс опустил голову, – давайте начнем репетицию.
– Вы молчите?
– Ит, – Джеймс, схватил его за локоть, – это не последний фестиваль. Так будет лучше.
– Знаешь, Охэнзи, – Лео вскинул подбородок, по форме напоминающий старую ржавую лопату в сарае дома в Сент-Джордже, – у нас есть контракт. Организаторы ждут, что мы уложимся в тайминг, и мы в него уложимся! А все остальное подождет, даже если это было написано тобой. Так что играй по правилам. По нашим общим правилам. Все, парни, начинаем!
Лео дал команду, и музыканты разошлись по своим местам. Итану ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру.
В день фестиваля ветер, словно фен, разносил жаркий воздух. Итан готовился к выступлению. Он настраивал гитару, когда к нему подошел Сандерс. Судя по его взволнованному лицу и беспокойно бегающим туда-сюда глазам, он очень нервничал.
– Я до сих пор не верю, что мы смогли это сделать! Я уже чувствую себя рок-звездой!
– Как играть, Джеймс? Вы вычеркнули лучшую песню из всех, что я когда-либо писал, и добавили вместо нее попсу.
– Ты преувеличиваешь, – пожал плечами тот, – вычеркнули всего лишь на один концерт. Просто не думай об этом, отыграй и все, идет?
Итан лукаво улыбнулся в ответ, из-за чего Сандерс вперился в него внимательнее.
– Играть? Я планировал раздолбать гитару прямо на сцене, раздеться догола и откусить голову Лео. Как ты думаешь, это прославит нас сильнее?
Джеймс недоверчиво улыбнулся:
– Так держать!
По ту сторону закулисья творился настоящий рок-н-ролльный ад: компания зеленоволосых панков, пристроившись вплотную к ограждениям, выкрикивала текст «Рэгдолл», один из них опрокинул стакан с пивом прямо на голову девушки, что стояла позади. Та весело улыбнулась и присоединилась к реву. Сзади было поспокойнее. Издалека чудилось, что люди – крошечные черные точки, пятнающие собой зелень газона – стягиваются к центру. Они образуют грозный гудящий пчелиный рой. Огромное темное движимое пятно, слетевшееся на свет от софитов и больших экранов, установленных по обоим краям сцены.
Мужчина средних лет был одной из таких темных точек. Длинные, почти до плеч, волосы были тронуты сединой, в отличие от темных усов и бороды. Он стоял вдали, вглядывался в самую сердцевину роя и щурился на солнце. Серый взгляд стрелой скользнул к пустой сцене. На нем была темно-коричневая футболка с корявой белой надписью «Скримерс». В правой руке он держал запотевшую банку пива, капельки влаги, должно быть, приятно холодили пальцы. Мужчина сделал глоток и потянулся дальше, к бурлящему темному человеческому пятну.
Народ в середине звал музыкантов, кто-то пританцовывал. При этом все вместе образовали единый большой организм, который клокотал и дрожал в предвкушении настоящего шоу.
Столько слушателей у Итана еще никогда не было. Дыхание остановилось, когда он оказался на сцене. Он стоял и видел, как прямо перед ним это гигантское живое существо кричит и бушует. Он попытался оглядеть весь первый ряд, но не вышло. В глазах людей он видел страсть и надежду. Каково это подвести несколько тысяч слушателей? Он стоял напротив и боялся не справиться с толпой, не приручить ее – это означало бы провал.
– Привет Солт-Лейк-Сити! – Лео закричал в микрофон этому огромному пестрому пятну. Пятно ответило тысячей выкриков, слившихся в колоссальный шум.
– Мы – «Драпировщики», и мы счастливы выступать на фестивале! – продолжал фронтмен, а Итан думал, вслушиваясь в неразборчивый гул: «Мы приручим тебя. Мы сможем». Он перевел взгляд и с нежностью посмотрел на «Старфайер» в своих руках. Лакированный корпус гитары блестел в свете прожекторов.
– Тогда поехали! – крикнул Лео и дал знак барабанщику.
– Раз! Два! Три! Четыре!
После финального отсчета грянули ударные, и «Старфайер» Итана ворвалась в людской гул, смачным запилом разрезая воздух на части. Лео бегал по сцене, перемещался от одного конца к другому и выбегал на «язык».
Стоило ему приблизиться к краю сцены, как все это большое человеческое существо стекалось ему навстречу, выкрикивая текст песни «Скримерс». Итан отчаянно бил по струнам. Он держал не просто инструмент, он держал сам звук, с помощью этого звука он управлял реакцией толпы, как с помощью пульта.
Это чувство кружило голову.
Голоса. Тысячи голосов из самой сердцевины роя сливались в один пронзительный. Если магия и существовала, то она рождалась на рок-концертах. Магия существовала в химии между людьми по разные стороны от ограждений. Она выжигала клеймо на сердце каждого. Она раскаленным железом навсегда оставляла след. Сероглазый мужчина был защищен от этой магии. В его груди творилось нечто иное. Он смотрел на Итана Охэнзи и не мог пошевелиться. Раз, – и парнишка справа грубо задел его локтем, но сероглазый и виду не подал. Два! – и до него долетели брызги. Слева кто-то опрокинул пиво. Он почувствовал тухло-хлебный запах, но продолжал смотреть на гитариста. Какая музыка играла в тот момент для него? Он вцепился взглядом в гитару. Нет, на его сердце никто клейма не оставил. Он не был тронут. В груди трепыхалось, как будто внутри завелось осиное гнездо. Он смотрел на«Старфайер», но не слышал ее. Не слышал больше ничего вокруг.
Вслед за первым хитом известной группы заиграл второй, который зрители восприняли так же тепло. И настало время последней песни. Итану нужно было ее просто перетерпеть. Сыграть несколько несложных аккордов, и все. Он ждал начала.
– Это гимн свободе! Всегда оставайтесь теми, кто вы есть! Ничего не бойтесь! Просто идите за вашей мечтой! – кричал Лео.
«Старфайер» вступила. Голос солиста разнесся над залом, пробуждая ответные голоса зрителей. Наконец Лео заткнулся, и в перерыве между припевом и очередным куплетом Итан подался немного вперед. Он ударил последний аккорд припева и принялся его обыгрывать. Он сам до конца не осознавал, зачем решился на это. Словно руки перестали его слушаться и вытворяли то, что сами хотели. Он начал импровизировать и играть соло. Он двигался ближе к центру сцены, чтобы толпе было лучше его видно, и не обращал внимания на озадаченные взгляды других музыкантов, особенно Лео. Тот подбежал к гитаристу и подал знак толпе: поднять руки и аплодировать.