Старик
Шрифт:
Капитан сжал кулаки:
– Богданов, выдайте товарищу Тену все мосинки, все СВТ, тридцать СКС и пятнадцать наганов.
– Прошу выдать автоматическое оружие, – вмешался Тен.
Капитан скрипнул зубами.
– Дайте им пять ППШ и по триста патронов к каждому.
Подумав, капитан резко обернулся к автоматчику и мужику с усами:
– Воронков, Бочкин, ведите жуликов в комендатуру к Иваницкому. Он следак, пусть колет негодяев.
Пока капитан давал распоряжения, Тен просто поднял руку вверх. Внезапно со стороны длинного приземистого склада выскочили корейцы. Они бежали очень быстро, часто семеня ногами. Они не бежали строем, но в их быстром передвижении чувствовался четкий порядок. Подбежав к стоящим военным и руководителю накопителя со свитой, корейцы сноровисто построились в три шеренги. Даже капитан присвистнул. Тен сиял счастливой улыбкой.
– Ну что, Михаил Шинович, распоряжайтесь своим воинством. Надеюсь, что я не зря вам доверился. Проявите себя.
– А вы что стоите? – обратился усатый Бочкин к старику, армянину и Блидевскому. – Вам особое приглашение нужно? Пойдемте в комендатуру.
Возражать страшному Бочкину не хотелось. Троица пошла вслед за жуликами, автоматчиком и Бочкиным.
В комендатуре было заметно теплее. Комендатурой, казармой и оружейкой служило новое двухэтажное здание административно-бытового корпуса. Они сразу поднялись на второй этаж. Жуликов завели в кабинет к некоему Иваницкому. Туда же зашел автоматчик – похоже, он вообще забыл о своем ранении. Слышимость была очень хорошей, и старик с товарищами слышали, как два голоса вели допрос двоих жуликов. Живчик визжал о своей невиновности, что во всем виноват наглый, что он заставил его под угрозой смерти искать богатеньких стариков. Наглый валил вину на братьев Бекимбаевых и просил нож, чтобы зарезать эту суку – живчика.
Старику было все это неприятно. Он опять почувствовал усталость. Колени заболели с прежней силой. Он сел на подоконник. За окном увидел, как корейцы дружно чистят выданное им оружие. Они разбирали и чистили оружие прямо на бетонных плитах. Сразу в несколько больших пластмассовых емкостей типа детских ванн корейцы вылили бензин или керосин и драили там выданные им стволы.
– Вы очень жестоко убили того мужчину, – спокойно сказал Казарян.
Старик повернул голову и понял, что толстяк обращается к Бочкину. Тот нисколько не смутился, а, хмыкнув в усы, ответил армянину:
– Нет времени миндальничать. Я тут два дня уже. Поверьте – так было нужно.
– Я бы так не смог, – тихо сказал армянин.
– Мне во время службы и похуже вещи делать доводилось.
– Неужели людей резали?
– Да, резал. Я – РД.
– А что такое «РД»? – спросил уже Блидевский.
– РД – это рюкзак дорожный, или разведчик-диверсант по-вашему. Мать родная мне так удружила. Мы в горном Алтае жили. Мать начальником заготконторы была. А я к ней заготовителем пошел. Но меня оформить не могли. Для этого в район нужно было ехать, а у меня, как назло, тогда любовь приключилась. Так мать меня в артель к охотникам пристроила. В смысле – книжку трудовую туда положила. И запись в трудовую сделали, что я охотник-промысловик. А на самом деле я по становищам, деревням да заимкам мотался. Скупали у населения ягоды, грибы, мясо, пушнину, травы лечебные, струйку байги, мумие. А когда в армию пошел – меня сразу в центр подготовки ГРУ на остров Русский отправили. На охотников-промысловиков там особый спрос был. В центре готовили почти год. Правда, стрелок из меня плохой был, но на радиста и взрывника выучили. Талант к этому делу у меня оказался. Потом пять лет по миру мотался, задания партии и правительства исполнял. А задания – они разные бывают. Вот как-то раз вообще горный кишлак вырезать отправили. В руках одни штык-ножи и саперные лопатки. И мы там всех порезали – от восьми до восьмидесяти. Беременную я тогда убил. Последние месяцы дохаживала, а я ей голову лопаткой разрубил. Вот такой я нечеловек.
Все замолчали. Из-за двери доносились крики и звуки ударов. Затем крики переросли в дикие нечеловеческие вопли. Старик заткнул уши руками, но все равно чудовищный визг прорывался в его мозг, через плотно прижатые ладони. Потом двери открылись, и автоматчик вывел живчика с разбитой мордой. Тот жалобно ныл. Автоматчик шел сзади и пинал живчика, если он задерживался.
Из открытой двери кабинета на них уставился белобрысый мужик с розовым детским лицом:
– А вам тут какого хрена нужно?
– Так это! Свидетелей я привел, – пояснил Бочкин.
– Каких свидетелей? На хрена?
– Так я подумал, что нужно будет опросить.
– Не надо думать. Я сейчас по законам военного времени без всяких свидетелей допросить могу кого угодно. Эх, мне бы такие возможности да лет на пять пораньше, да в мирной жизни. А то поразвели прокуроров с правозащитниками. Работать невозможно. Раз уж пришел, то вот это вот дерьмо заберите.
Иваницкий указал куда-то в глубь помещения.
Старик зашел вслед за Бочкиным и армянином. Наглый лежал у стены, только глаз у него не было. Его глаза были выдавлены горлышком валявшейся рядом бутылки. Иваницкий налил водку в три граненых стакана. К его столу подошла еще пара крепких ребят в обычных пиджаках и темных брюках. Один был толстым, второй – очень даже атлетического вида. Руки у обоих были в крови.
Бочкин закинул за спину карабин с торчащим штыком и подхватил наглого за руки. Армянин поднял бандита за ноги. Только сейчас старик заметил, что у наглого в обратную сторону выломаны пальцы на руках, а на запястьях виднелись кровавые следы от наручников.
Когда они вышли на улицу, Бочкин потащил труп к воротам. Там на стопке из деревянных поддонов лежало уже с десяток трупов. Трупы близнецов лежали в самом низу. Сверху на синей стене ангара было написано белой краской: «Грабители, убийцы, насильники. Так будет с каждым». Старика удивило, что в куче были три женских трупа.
Бочкин вместе с Казаряном раскачали труп за ноги и за руки и забросили его на самый верх кучи, но труп вдруг захрипел и согнулся в поясе, отчего начал скатываться вниз.
– Твою ж дивизию. Они его не упокоили. – Бочкин скинул карабин с плеча и перехватил его штыком вперед.
– Хамашише. Фошалуста, – просипел бандит.
– Ма-а-ать! Так они живого к трупам отправили! – уже с удивлением пробасил Бочкин.
Существо с выбитыми глазами тянуло вперед руки и бормотало что-то. Кровь обильно текла изо рта. Бочкин воткнул штык чуть в сторону от центра грудины. Бандит кровавым куском мяса упал у подножия пирамиды из трупов.
Ждали они недолго. Прошло минут пять или десять. Труп безглазого бандита задергал руками и попытался встать. Бочкин деловито вогнал тому штык прямо в висок. Труп сразу осел. Бочкин, упершись ногой в голову трупа, выдернул штык.
Как ни странно, старик не испытал никаких ощущений. Похоже, что смерть, даже самая ужасная смерть, стала совершенно тривиальным явлением.
Старик вместе с Тамиком и Блидевским двинулись вслед за военным. Они возвращались в барак. Очень не хотелось, чтобы там опять произошло что-то подобное.