Шрифт:
Глава 1
Карета подскочила на очередной кочке, причиняя почти привычную боль пятой точке и волной расходясь дальше, в сторону ноющей поясницы. Я устало вздохнула, но тихо, чтобы не потревожить чуткий сон мамы, дремавшей напротив. Дилижанс катил нас по пыльной ухабистой дороге в неизвестность, и в глубине души я надеялась, что на новом месте у нас получится начать всё сначала и стать счастливее, чем есть сейчас. Несмотря на то, что вера во всё светлое и доброе стремились сломить, наверное, не менее сотни раз, а нашу с мамой гордость втоптать в грязь, но у них так ничего
Сосед – тучный мужчина лет пятидесяти снова попытался найти в моём лице опору для своих внушительных габаритов, заодно использовав моё плечо в качестве подушки. От него пахло застарелым потом и дешёвыми сигарами. Меня чуть не стошнило, еле удержалась. Сколько раз мама пыталась поменяться с ним местами – не счесть, и всё безрезультатно. Впрочем, я предлагала пересесть на моё место мадам Уолш, мистеру Жорану, и мистеру Брэди, и тоже не преуспела.
Мистер Добреман всеми правдами и неправдами старался обратить моё внимание к его колоритной фигуре и добиться благосклонности. Но ничего, кроме холодности, так и не получил.
Зло выдохнув, резко ткнула своим острым локотком в бок соседу. Тот тут же охнул, распахнул глаза и сонно заозирался, часто моргая.
– Дурацкая дорога! Я себе всё напрочь отбил, и вдобавок теперь у меня закололо в боку! – проворчал он, все три подбородка возмущённо затряслись, но на этом мужчина не остановился, вскинул руку и стукнул по крыше дилижанса. – Эй, возничий!
Мистер Добреман вёл себя грубо и шумно, естественно, остальные пассажиры тут же проснулись и обратили всё своё внимание на разошедшегося толстячка.
Транспорт замедлил ход, а после и вовсе остановился. Не прошло и минуты, как дверца кареты распахнулась и к нам заглянул молодой человек с ярко-рыжими волосами и веснушчатым весёлым лицом.
– Чего стучим? – растянув бесформенный рот в добродушной улыбке, спросил он, при этом глядя на меня. – Леди, вам что-то понадобилось? Может, воды? Я мигом принесу! У меня ещё яблоко есть, хотите? – в грязной руке тут же появился симпатичный красный фрукт.
– Отстань от леди Грейс! Убери своё грязное подношение, для начала тебе не помешало бы помыть руки! – разбухтелся Добреман. – А вообще, это я стучал. Ты не собачьи кости везёшь, а людей! Которые к тому же заплатили за поездку. Имейте совесть, прекратите так гнать коней, – разъярённо бросил Добреман, а заметив, что Нолан продолжает смотреть только на меня, зло процедил: – Всё, сгинь с глаз моих! Передай своему начальнику, чтобы так не спешил, уже всё тело болит и колет, так окочуриться недолга!
– Спасибо, Нолан, за угощение. Но я не голодна, – едва заметно улыбнулась юноше, продолжавшему ждать от меня ответа.
– Понял, – радость на мгновение покинула простоватое лицо возничего, – леди, – неумело поклонился он мне, а потом маме, и сразу же громко хлопнул дверцей, иначе она просто не закрывалась.
– А почему только вам предложили воды? – тощая, как палка, мадам Уолш не мигая глядела своими глазками-буркалами куда-то в центр моего лба, по всей видимости, стремясь просверлить в нём дырку.
– Понятное дело, почему, – вместо меня первым раскрыл рот, вытиравший лоб вонючим платком Добреман, – потому, что леди Лерой очень хрупкая. И очень красивая, – вдруг добавил он, а матушка поперхнулась воздухом.
Мадам Уолш лишь презрительно фыркнула и замолчала, отвернувшись к окну.
Откашлявшись, мама с той непередаваемой холодностью, на которую были способны только люди, взращённые в среде аристократов, возмутилась:
– Мистер Добреман, вы забываетесь!
– Простите, леди Лерой, – тут же повинился мужчина, максимально притворно. А ещё одновременно с этим будто случайно прижался к моему боку ещё плотнее. Я едва не выпучила глаза от подобной тяжести и еле удержалась от крепкого словца, чуть не сорвавшегося с губ, потому что на меня пуще прежнего дохнуло тухлым потом и вонючей сигаретой.
– Будьте добры так не налегать! – сквозь зубы тихо прорычала я, стараясь не сорваться. Что-то в моём тоне насторожило мужика и он, поколебавшись секунду, отлип. Давая мне возможность продышаться.
– Через четверть часа остановка в Уэст Виллэдже! – крик старшего возничего зычно ворвался в приоткрытое окно.
Ура! Передышка, можно будет размять ноги, и где-нибудь перекусить. Ночевать в Уэсте не станем, дилижанс помчится в следующую точку – Питсборо, средней величины город и предпоследняя большая остановка перед землями, куда мы, собственно, и держим путь. В Питсборо пробудем два дня и после отправимся дальше.
Карета остановилась чуть позже обозначенного кучером времени, и мистер Жоран впервые за день открыл рот:
– Моя конечная остановка. Приятно было скоротать путь в такой интересной компании, – многозначительно добавил он, стрельнув блекло-голубыми глазами в мою маму, бесстрастно глядевшую в окно, сидевшую с невероятно ровной спиной и сложёнными на коленях руками.
Леди Мэделин Лерой являла собой образец аристократической утончённости и даже в таком месте держала себя, как королева. За время моего знакомства с ней я успела полюбить свою новую матушку, воспринимая её недостатки с добродушием и улыбкой. Все мы люди и Мэделин тоже, главное, какая она по отношению к себе и другим. Строгая, справедливая и очень добрая. Но быть собой она позволяла себе только с близкими людьми.
Для чужих же, не заслуживших её уважения, графиня Лерой надевала иную маску: холодного высокомерия, граничащего с презрением. Её непередаваемое умение одним лишь своим видом показать, что именно она думает о человеке, или ситуации в целом – считалось мной достойным восхищения, я так пока не умела, получалось откровенно смешно, даже коряво. Подобное поведение родительницы обуславливалось средой, в которой она выросла. А умение определять, что за личность перед ней, являлось особым даром Мэделин, коим она пользовалась просто виртуозно.
– Успехов вам, мистер Жоран, – доброжелательно кивнула я, остальные промолчали: на постных и, казалось бы, вечно недовольных лицах спутников читалась лишь одна мысль – поскорее покинуть душное замкнутое пространство дилижанса.
И вот, наконец-то, я стою на твёрдой земле, на гудящих ногах, при этом стараясь не сильно гримасничать от боли во всём теле.
– Дорогая, не морщи лоб, появится морщинка, – заметила матушка, становясь рядом со мной и с интересом осматривая старое вытянутое здание с узкими окнами. – Пойдём, нужно привести себя в порядок, сменить одежду, и поесть.