Старомодная война
Шрифт:
Они закрыли лица, когда добрались до разлагающихся тел, но под телами виднелась недавно разрытая земля, и только тонкий слой отделял их от первого сундука с ценностями. Всю ночь они чистили, переносили и перевозили, в то время как Чиун указывал дорогу людям, которые складывали сокровища перед входом в Дом синанджу. Он и Ремо расставляли их по прежним местам. Для Ремо и Чиуна это была самая приятная работа.
— Могу я войти? — спросила Анна.
Она помогла найти сокровища. Она сделала это для Ремо и Чиуна. Она чувствовала расположение
— Нет, — сказал Чиун.
— Я знаю, что я была только инструментом для того, чтобы вы могли найти свои исторические сокровища, которые так много значат для наёмников, — сказала Анна.
— У тебя было некоторое соглашение с Ремо. Вероятнее всего, основанное на сексе, — сказал Чиун.
— Нет, я остановил войну, — сказал Ремо, занимаясь тем, чтобы золото майя не смешалось со светлым и блестящим золотом тайцев.
Чиун был горд, что Ремо помнил различия между ними.
— Хорошо, мы сейчас можем заключить соглашение с Арисоном.
— Я слышала о ваших соглашениях, Чиун. Что вы собираетесь отдать ему сейчас? — спросила Анна.
— Щепотку того, щепотку другого, — сказал Чиун. Он вытирал пятна с фаянсовых бочонков, принадлежащих Третьей династии королей Нила. — Оставьте это рядом с алебастровыми кошками, благодарю вас, — сказал он рабочим из синанджу.
— Я не понимаю вас, Мастер синанджу. Арисон не такая уж мистика, чтобы вы не могли в нём разобраться. Смит и я поможем вам в этом.
— Двойная капуста, — сказал Чиун, рассматривая большой кусок дамасской ткани, названной так по городу, в котором изготавливалась. — Ах, прекрасные Аббасиды! — воскликнул Чиун, напомнив о предательстве этой династии.
Здесь же, конечно, были сокровища из Багдада, вершины цивилизации, который был разрушен великим воином Чингисханом.
— Старый Багдад, — сокрушённо покачал головой Чиун и рассказал об упадке шёлкового столетия и потере секрета шёлкового производства, который совпал с упадком этого прекрасного города.
И конечно, подарки греческих тиранов, только что принесённые с холма и положенные к дверям Дома синанджу. Руки Чиуна задрожали от радости. Мастера синанджу всегда особенно любили работать для греческих тиранов. Хотя греки никогда не платили чрезмерно, они всегда точно знали, какая работа им нужна. Они никогда не выискивали воображаемых заговоров под каждой мраморной стеной. Они всегда знали, кого нужно устранить и как это сделать.
— Мистер Арисон, — сказала Анна, — если это, конечно, вас интересует, обладает электронной силой, которую подпитывает за счёт своих жертв. Жертвы — это люди, которые откликаются на отрицательные военные импульсы. Причиной того, что вы и Ремо оказались не подвержены этому влиянию, явилась ваша своеобразная подготовка. Другие люди борются со своими страхами, в то время как ваши страхи питают ваши силы. Вы не боретесь с ним, потому что прислушиваетесь к каждому ощущению внутри себя. Вы понимаете?
— Ты спишь с женщиной, которая объясняет тебе синанджу? — спросил Чиун.
Ремо сделал движение, не понятое женщиной, и остановился рядом с железными статуями из Мали.
— Эти немного попортились, — сказал Ремо.
— Ты идёшь? — спросила Анна.
— Нет, он остаётся, — ответил Чиун.
— Позволь ему ответить, — сказала Анна.
— Я должен здесь всё расставить.
— Ты не хочешь увидеть, как мистер Арисон разрушится под действием электронной контрсилы?
— Надеюсь на это. Но я должен сначала заняться комнатами, — сказал Ремо.
Чиун улыбнулся. Ремо мог быть хорошим мальчиком, когда хотел. И Ремо был им.
— Он знает, что твои маленькие хитрости не могут остановить что-то, похожее на Арисона, — сказал Чиун.
— Но он не «что-то». У того, что мы со Смитом вычислили, есть все доказательства.
Чиун улыбнулся.
— Ты никогда не остановишь его. Я могу даже поспорить с тобой на это. Если ты остановишь Арисона, ты получишь Ремо. Если нет, ты никогда больше не появишься здесь снова.
— Вы мешаете нам, потому что я белая? — спросила Анна.
— Я обещаю тебе, — сказал Чиун.
— Эй, ты не можешь обещать меня всем, — возразил Ремо.
— Я могу обещать не вмешиваться, — уточнил Чиун.
— Принято, — сказала Анна.
— Принято, — ответил Чиун.
— Я позвоню тебе, Ремо.
— Скажи ей «до свидания», Ремо.
Но Ремо проигнорировал их обоих. Анна уже уходила и не видела, что Ремо заметил картину, похожую на ту, что он видел у входа в римский туннель. Трое мужчин с трудом несли её на плечах, но он бросился помогать им. Осторожно поддерживая картину, они понесли её в дом и устроили в той самой комнате, которая была отделана красным деревом.
Там уже был мраморный бюст. И лицо, и борода, и шея явно указывали на то, что за четыре сотни лет до Рождества Христова мистер Арисон позировал для него.
В последующие три дня Ремо и Чиун расставляли сокровища по местам. Всё это время Пу ждала, что Ремо выполнит свои брачные обеты.
Она не выходила из дома. Она плакала под дверью. Она плакала, когда рядом были другие жители деревни. Она рвала на себе волосы. Она кричала и ругалась. Скоро в Синанджу не осталось ни одной живой души, которая бы не знала, как Ремо оказался не в состоянии выполнить свои супружеские обязанности по отношению к ней.
Скоро почти все знали, что брачная ночь прошла кое-как. Пу всегда отличалась болтливостью.
Наконец Пу отправилась к Дому синанджу, более известному в Синанджу как Дом Мастеров, сообщая всем и каждому, что она покинутая женщина.
— Когда это кончится, Маленький Отец? — спросил Ремо.
— Через пять дней, — сказал Чиун.
— Почему через пять дней? — спросил Ремо.
— Потому что через пять дней она успокоится и будет готова, — сказал Чиун, не уточняя, для чего она будет готова.