Старшая по подъезду
Шрифт:
– Беру все! Есть пакеты?
– Конечно, есть, – но больше всего Наталья Николаевна радовалась, что обошла своих соседей. Боковым зрением она видела расстроенные лица конкуренток. Они перешептывались. Это была приятная победа. Наталья Николаевна начала взвешивать на простых весах большие оранжевые тыквы, рассуждая вслух: – Очень уважаю ваш выбор. Люди бывают двух типов. Те, кто любит тыкву, и те, кто ненавидит… Вот человек даже кусочка не попробовал, хотя бы в каше, а уже орет, что это мыло безвкусное. – Она посмотрела с укором на соседку.
– Мне не для еды, –
– В смысле?
– Для декора. Хэллоуин скоро. Я секретарь и офис-менеджер в IT-компании. Инсталляцию сделаю коллегам.
Наталья Николаевна из всего предложения знала только «секретарь».
– Это как?
– Ну, вырежу в тыквах рожицы. Пару вечеров они постоят. Потом выкину. Можно побыстрее? Мне еще марлю надо купить для паутины.
– Погодите, то есть мои тыквы пойдут на хиханьки? А вас в школе учили, что с едой нельзя баловаться? Хлебом нельзя кидаться?
– Женщина, не учите меня жить. Давайте быстрее.
Наталья Николаевна закипала. Соседи это понимали. Некоторые начинали собираться и уходить.
– То, что ты отмечаешь дьявольский праздник, не мое дело. Сгоришь в аду, и все. Но то, что с едой… Слушай, башка со шляпой, а ты знаешь, как тыквы я эти вырастила?
– Женщина, мне все равно. И не трогайте грязными руками мое пальто!
– Слушай сюда, дрянь! Насмотрятся сериалов всяких… Да я пахала на огороде своем, шестисоточном, все лето как проклятая. В автобусах душных на дачку свою каждое утро ездила как на работу. Из маленького семечка, смотри, какие красотки получились. Полола, поливала, еще полола. Сюда еле притащила… Чтобы какая-то глиста в шляпе моих красоток ножом потыкала и выкинула через два дня. И все для того, чтобы такой же задрот прыщавый тебе сказал: «Какая, сука, чудесная инсталляция!». Пошла в пень отсюда!
– Деревня! Идиотка! Психованная! – кричала женщина в черном пальто.
– Кабачки. Хренодер. Картошка!
Ремарка автора «Сволочи»
На днях позвонила мама и огорошила: «Срочно приходи, мы угодили в лапы мошенника!»
Я быстро собрался и рванул к родителям, на ходу думая, сейчас вызывать полицию или чуть позже.
Буквально с порога спросил маму:
– Мама, что случилось?
– Ой, и не спрашивай. Скажи ему, что случилось! – мама обратилась к папе, который смотрел в окно. Куда-то вдаль.
– Мама, рассказывай!
– У нас сломалась морозилка. Как на рынке мне торговать без морозилки?! С дачи привожу, и все пропадает! Я отцу раз сказала, два. Он со своим гаражом… Сказала, что кормить перестану. Сразу в газете нашел жулика этого…
– Ну ведь работает! – тихо проговорил папа, продолжая безмятежно смотреть в окно.
– Да он четыре тыщи за это взял! Десять минут поковырялся, и четыре тысячи! Видит же, что пенсионеры… Жулик!
– А вы заранее не оговорили цену? – уточнил я.
– А мы откуда знаем, сколько это может стоить?! – вопросом на вопрос ответила мама.
– Хм…
– И вот, представляешь, он своими погаными пальцами деньги пересчитывает. Спрашиваю: «А вы, может,
– Что? – испугался я.
– «Три тысячи!» Он просто поменял переключатель мощности!
– Ну ведь работает! – опять повторил папа.
– За три тысячи?! Да он мошенник!
– Погоди, мама, то есть ты, второй раз не согласовав цену, попросила его еще что-то сделать?!
– Он еще микроволновку починил за две тысячи!!! Представляешь, какой жадный. Деньги все гребет и гребет…
– Мама, ну ведь починил же! – дошла очередь и до меня.
– Сашенька, ты по тонкому льду ходишь. Так, ты уж определись, сынок, на чьей ты стороне!!! – возмущенно сказала мама.
– Вот он сволочь какая… – тихо сказал я, подошел к папе и безмятежно уставился в окно.
Вечером того же дня жена возмущалась:
– Вот опять списали шестьсот рублей эти проклятые стриминговые платформы! Мы у них всего три-четыре сериала в этом месяце посмотрели! Половина – отстой! За что шестьсот рублей?! Жулики!
– Вот они сволочи какие… – сразу нашелся я.
Письмо номер три
Привет, Мама!
В детском саду мальчик из моей группы однажды зимой лизнул железяку. Итог очевиден – за уши его кое-как оторвали от нее и отправили в группу «зализывать раны». Все происходило при мне. Что я подумала: не, ну как можно так взять и прилипнуть? Так не бывает! Но любую гипотезу надо доказать экспериментально! Что я и сделала. Думаешь, на этом все?
Сидим мы, значит, вдвоем с этим мальчиком, над нами медсестра колдует, и тут заводят третьего, который видать решил «а че, я хуже всех, что ли?»
Мама, а помнишь: в нашей группе детсада был мальчик, которого мы видели раз в месяц по одному дню. Каждый этот день он садился на одни и те же качели, падал с них, получал ими по затылку и уходил на больничный.
Лично я была свидетелем данных событий раза три точно. Мы так радовались, когда он снова приходил, собирались вокруг и спрашивали: «Ну что, сегодня опять пойдешь качаться?» И слышали в ответ: «Конечно, пойду!» И никто не считал его дураком. Его считали героем! Ценой собственного здоровья он шел против системы. Он не любил ходить в сад – и не ходил!
Самое удивительное, что после всех этих травм он очень хорошо учился в школе и стал… моим мужем.
Ты перестала со мной общаться, когда мы с Вадимом решили уехать. Я даже не знаю, читаешь ли ты это письмо. На звонки ты не отвечаешь. Заказные письма с почты не забираешь. Я отправляю эти письма на имейл дяди Коли из 74-й квартиры, прошу его их распечатывать на его стареньком принтере и подсовывать тебе под дверь.
Мама, за что ты так со мной?