Старшая правнучка
Шрифт:
Прежде чем опять приняться за сизифов труд, бедная Юстина должна была как следует передохнуть и успокоиться. Пообщалась с Фелей, выпила холодной воды, выглянула в окно. Убедилась, что ее дочурка спокойно играет в песочнице, в данный момент пытаясь свое жестяное ведерко насадить на голову соседскому мальчику. Успокоившись, Юстина вновь взялась за чтение. К счастью, прабабке удалось придерживаться темы, лишь немного отвлеклась на описание неудобных подушек, на которых пришлось спать в доме Зени. Писала она уже после возвращения домой.
Муж Матильды Матеуш сразу заподозрил убийство, не поверив в естественную смерть соседа, у которого в недоброжелателях, учитывая характер последнего, недостатка не было. И решил лично осмотреть место преступления.
Я
Короче, Матеуш на свой страх и риск провел самостоятельное расследование: осмотрел место преступления, со двора заглянул в окно кабинета и убедился, что сквозь занавеску батрак действительно мог видеть момент убийства, потом порасспросил прислугу, которая подтвердила: "Ясновельможный пан опосля обеда почивать изволил, а ясновельможная пани с конюшим верхами уехали, панич же Пукельник еще раньше, взявши ружье, в охотничий домик отправился". Все слуги, воспользовавшись отсутствием господ, собрались в кухне и устроили себе на свободе пиршество. "Известно ведь, кот из дому – мыши в пляс, а тут и пани Липовичовой не было, к сродственникам поехала. Кухарка в тот день на вечер новое блюдо замыслила, шарики какие-то чудные из мяса разного, и все пробовать рвались, а кухарка с охотою теми шариками всех потчевала, больно ей интересно было, которое мясо наилучшее. Прислуга меж тем косточки господам перемывала, а больше прочих панне Зажецкой, что намедни с Парижа воротилась, и скандал там какой-то с французиком учинился".
Потерев слезившиеся глаза, Юстина оторвалась от вкривь и вкось разъехавшихся, чуть различимых строк. Легкомысленная прабабка, ничего не скажешь. Впрочем, может, Павлика заинтересует старинный рецепт? А тут еще какая-то панна Зажецкая невесть откуда взялась. И без того голова идет кругом от бесконечных родных и знакомых, сколько же их еще всплывет? Как бы то ни было, за шумом и гамом прислуга могла ничего не услышать. А главное, из дворовых никто не отлучался, сидели все кучей, так что алиби у них железное. "До тех пор сидели, покуда панич Базилий не воротился, сразу его услыхали, ибо с великим стуком ворота отворял и людей громко звал, чтобы коня привязали".
Убедившись, что пан Фулярский убит, а не умер по неосторожности, поскользнувшись на медвежьей шкуре, Матеуш принялся настаивать на немедленном вызове полиции, однако бабы воспротивились. "Зеня Матеуша со слезами просила все свои сумления при себе оставить, не желает она, Боже упаси, полицию в дом пускать, скандал ведь получится на всю губернию, от сплетен да пересудов житья не будет, и я с нею во всем согласная".
…Всю обратную дорогу с Матеушем в карете ссорилась, Кларчу на козлы отправивши.
Злость меня разобрала на мужа, не внимал Матеуш голосу рассудка, за благо почитая непременно убивца на виселицу спровадить. Решил по всему уезду шум великий учинить, полицию на злодея напустить, а для того с рассветом к полицмейстеру отправится и все свои изыскания представит. На то я в гневе вопросила: никак пан Фулярский ему братом или сватом приходится, иначе на кой ляд себе тягости причинять? На то Матеуш: ни сват, ни брат, а справедливости ради. На то я: хороша справедливость – жандармы в доме. И чем бедная Зеня провинилась, пошто ей такой
Пером не описать, сколько я сил на мужа упертого положила. Фыркал, кипятился, "не по справедливости это " твердил, однако же по-моему вышло. Дабы Матеушу справедливость облегчить, припомнила, что злодей никакой корысти из своего преступления не получил, из дома ничего не украл, понапрасну, выходит, живую душу загубил, разве мстил за что, ну так Господь его покарает. Уж напоследок Матеуш грозился, коли опять какое злодейство обнаружится, непременно по справедливости все учинит и уж тогда спуску не даст. На это я была согласная.
Разумеется, эту потрясающую историю прочесть одним духом Юстина не могла, хотя ее и очень увлекла, так сказать, многосерийная детективная повесть середины XIX века. К сожалению, приходилось все время отрываться по всяким уважительным причинам современности. Первой из них явилось жестяное ведерко. Идальке удалось-таки непонятным образом вбить его на голову соседского мальчика, при этом ведерко погнулось, и снять его не было возможности. Мать мальчика устроила Юстине громкий скандал, требуя немедленной помощи, сам пострадавший ревел трубным голосом, так что по крайней мере ясно было – не задохнулся, но оставлять несчастного с этим сомнительным украшением на голове тоже нельзя. Взрослые сбились с ног, и только уже ближе к ночи с ведерком удалось расправиться. Профессионала-жестянщика запыхавшийся Болеслав разыскал аж на вокзале Варшава-Западная, ближе не оказалось.
Следующие три недели отняла Амелька. Она вдруг принялась толпами водить в квартиру молодых и красивых девушек, которых фотографировала в своей комнате, превратив ее в фотоателье. "Художественное фото" – так назывались портреты, от которых, как утверждала Амелька, зависела и ее собственная карьера, и карьера ее моделей. От этого нашествия для Юстины во всем доме не нашлось спокойного уголка, чтобы почитать дневник; мало того, что девицы оказались на редкость непоседливыми, их еще надо было целыми днями кормить-поить, не держать же впроголодь этих симпатяг, а на каждый портрет у Амельки уходила прорва времени.
После Амельки на сцену выступила Марина, старшая дочь Юстины, девочка в принципе смирная, уравновешенная. Никогда раньше она не доставляла матери хлопот, а тут вдруг Юстину вызвали в школу, ибо ее старшая доченька в кровь расцарапала лицо однокласснице. Выяснилось, что та обозвала Маринку "наполеоновской любовницей". Классная руководительница в подробностях описала предысторию случившегося, явно осуждая Маринку. Видите ли, она хвасталась своим происхождением по прямой линии от французского императора! Это, естественно, вызвало раздражение одноклассниц, воспитанных на уважении к своим рабоче-крестьянским предкам, лучше всего – неграмотным, чернорабочим, безлошадным и безземельным. Контраст между неграмотным батраком и знаменитым императором был столь велик, что современная молодежь такого не выдержала и позволила себе неуместные инсинуации, в результате чего не выдержала Маринка.