Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера
Шрифт:
— Но специалист ваш?
— Да. И укол — это я иллюстративно. Там на самом деле гораздо более сложная процедура: вводится колония нанороботов, нужно мониторить в динамике. Время тоже пропускать нельзя.
— А-а-а.
— Ага. Делаем всё возможное, чтобы новый имплант встал… ты понял. Слушай, не могу промолчать: ты прямо себе сказку на дому устроил. — Хамасаки-старшая мягко подхватывает меня под руку, словно кавалера или сопровождающего. — Удивилась твоим метаморфозам, поэтому не сдержалась! Умеешь произвести впечатление удалённо.
—
Тика откровенно это обозначала.
Соответственно, эскапада последних суток с двумя новыми подругами — здесь мать одноклассницы тоже, возможно, в курсе. Со всеми деталями.
От этого сопоставления впадаю во временный ступор на ровном месте. Вроде и обязательств нет, а легкий тремор присутствует.
Чёрт, какой двусмысленный контекст. И ведь не скажешь, что бурные положительные эмоции последней половины суток мои мысли о её дочери, к-хм, слегка сгладили, скажем мягко.
— Я о том, что ты больше не одинок, — нейтральным тоном отвечает японка.
Следом за первой мыслью меня посещает вторая: тактильный контакт тут — ещё и эквивалент сканера, кроме прочего.
Такое вот аккуратное и мягкое "взятие под руку" — очень часто закамуфлированный тест. Ну и Хамасаки-старшая — отличная актриса, женщина, что угодно далее по списку: в её исполнении подобный жест не вызывает ни малейшего отторжения.
Как говорится, со стороны — полная мотивированность действия. Даже не подумаешь, что есть что-то неестественное, пока не вспомнишь о местных реалиях (и гормональном скрининге собеседника через рукопожатие).
— Кажется, мне пора начинать нервничать, — констатирую то, что первым приходит в голову.
— А? Да нет, не парься. Я без претензий, исключительно для поддержания разговора. Прагматично говоря, обязательства тобой не нарушены по причине их отсутствия.
— Ну, если так… Да, на сказку действительно было похоже. Особенно на фоне всего того, что ей предшествовало. Теперь только не до конца понятно, что мне с этой сказкой делать.
— В смысле?
— Вопросов и ответственности лишь прибавилось.
— Да ничего не делать, — она равнодушно пожимает плечами. — Просто живи, как жил… Можно откровенный вопрос?
— Да, конечно.
— Он может тебе показаться странным.
Её пальцы на моём запястье сжимаются сильнее.
— Тика, со мной можно без подобных вступлений. Я очень хорошо научился отличать, кто и как ко мне на самом деле относится.
— И-и-и? — она на мгновение перестаёт быть Снежной Королевой и мягко улыбается.
— Вы гораздо более одиноки, чем я. При этом делаете достаточно откровенные шаги мне навстречу, чихая на все возможные и невозможные правила приличия. Естественно, очень к себе этим располагаете.
— Только кричать на весь парк об этом не нужно! — Хамасаки-мать воровато оглядывается по сторонам. — Вопрос такой. Насчёт Лысого — это был твой
— Уж явно не расчёт. Если с точки зрения расчёта — надо было с точностью до наоборот. Вывернуть карманы наизнанку и умолять пузатого принять то, что есть. Несопоставимые весовые категории плюс моя натуральность.
— Ну-у, ты как-то очень убедительно справился, причём крайне быстро, — мать одноклассницы вопросительно смотрит на меня сбоку. — И это не первый раз! С такой статистикой — закономерность. Не находишь?
— Я бы разделил процесс на две составляющие, а вы этого не делаете. Попутно: меня весьма заинтересовал сам факт вашего любопытства по этому поводу.
— Жду, пока кольнут Миру; поддерживать отношения с тобой тоже надо; денег ты от меня не берёшь; — флегматично перечисляет она. — Что за составляющие процесса? Что я упускаю?
— А ведь вам это важнее, чем стараетесь показать.
— Пф-ф, сделал открытие! Да. Так что?
— Эмоции и логика. Когда сегодня шёл с девчонками под руки — так круто было, эйфория. Летать хотелось, словно крылья за спиной.
— Пока более чем понятно.
— А у ворот школы — бац, это мурло стоит. Ржёт, веселится, жизни радуется! Я сейчас за рабочую смену получаю семьдесят пять монет, если она стандартная.
— Сколько часов?
— Пять.
— Пятнадцать в час?
— Угу. Чтоб было полторы сотни — надо уже десять часов ишачить.
— Я тебе говорила, чем могу… ПРОДОЛЖАЙ.
— А всё. Рассказал уже. Я как подсчитал по записям, сколько ему отдал за это время — чего-то такое зло взяло. А он как раз тут как тут, собственной персоной. Знаете, меня не то что его смех и вид, меня даже шёпот его раздражает.
— Пха-а-а-ха-ха-ха-ха, Седьков, тебе надо в журналисты! Хи-хи-хи-и…
— Ну а тут ещё девчонки по бокам. Тактильный контакт, гормоны, всё такое. В общем, расчёта и логики в моём подходе к толстому не было ни на ноготь. Чистый экспромт.
— Но вышло удачно. Не споришь?
— Сам удивляюсь. Особенно с учётом поддержки от латинос.
— А с Ченем как управился? Если честно, технично вела тебя именно к этому вопросу. Подробностей и причин интереса сказать не могу, но твою телеметрию сейчас качаю, — Хамасаки-старшая кивает на моё предплечье и свои пальцы на нём. — Ничего, что откровенно?
— Вам можно… Я же объяснил там прямо на месте, когда он упал?
— Я не слышала голоса. Видео — смотрела, звука не было. Можешь повторить?
— Да. Нокаут — это вовсе не сильный удар в первую очередь.
— Да ну?! А какой?
— Неожиданный и в нужную точку. Чень так бодро разогнался и летел мимо меня, как на пожар, что ничего не видел вокруг себя. Несмотря на эти ваши расширения. А у меня с одной стороны Рашид перед носом — и конфликт с ним в острой фазе; с другой — китаец на мою девчонку прёт, надо срочно остановить. Даже не задумался: кулак сам вылетел.