Старуха по пятам

Ермакова Мария Александровна

Женщина не смотрела на него. Улыбалась огромному валу, вздымающему горизонт, следила, как волны меняют направление движения и начинают бежать вдоль берега, постепенно ускоряя ток. Недалеко от линии прибоя поверхность океана вдруг осела, словно провалилась. Образовывающаяся воронка кружила массы воды, постепенно увеличиваясь в размере.

Кайн глубоко вздохнул.

–

Гирами, - с трудом заговорил он, не в силах справиться ни с дрожью истеричных губ, ни с острым ощущением близости.
– Я хочу признаться тебе...

И запнулся, утонув в сини и зелени глаз божества. Оно стояло рядом с ним, смотрело холодно и отстранённо, чуждо и пугающе, и волосы шевелились, как змеи, скользя по хрупким плечам, сами собой тянулись к грубой ткани его рясы.

– Боишься, человек?
– вопросил низкий, пугающий голос.
– Любовь Таи Талассы страшит тебя...

– Лю-бовь?
– Кайн закашлялся.

Так просто внушить себе, что смерть более не пугает! Ведь в огненной преисподней ему довелось заглянуть Старухе в глаза. И после, в больнице Святого Граайла, Кайн дважды преступал границу, а тварь ждала по ту сторону, раскрыв объятия, грозя утащить за пределы зримого мира. Потому ли он решил, будто больше не боится её, что не просто заглядывал ей в глаза, как случалось и раньше, в пору беспутной молодости, а смотрел, встав вплотную, ощущая хладное дыхание на своем лице? Он наступил на границу в огне, а сейчас ему предстояло шагнуть через водную преграду. И отчего-то именно вода страшила его, как не страшил жаркий мясник, ломтями срезающий его кожу, меняющий его облик, делая подобным чудовищу - в ту ночь, на том берегу, где в плеске волн затаилась угроза, и слышался тихий победный смех. Безумный смех...

Кайн сморгнул, прогнав видение. Страх был сильнее тела - тряс дрожью, которую монах был не в силах преодолеть, сдавливал горло, заставляя лёгкие биться в судорогах за всхлипывающий вздох.

Неожиданно Мара взяла его лицо в ладони и сжала, больно впиваясь ногтями в кожу.

– Когда мы окажемся под волной, не сопротивляйся, - сказала она совершенно обычным будничным голосом, словно и не было только

что божества - стоящего рядом с ним чужеродного существа с изнанки мира.
– Не поддавайся панике и верь мне. Если тебе суждено погибнуть, значит суждено и мне. Но, пока жива я - ты тоже будешь жив...

Кайн обнял её и прижал к себе. Так не обнимают женщину, которую желают. Так не обнимают сестру, которую хотят защитить. Так обнимают единственную причину, которая заставляет сердце биться...

– Гирами...
– прошептал он.

Прохладная ладонь легла на его губы.

– Мара, - сказала она и улыбнулась.
– Меня зовут Мара.

И отвернулась, смотря туда, где уже закрывала полнеба сине-зелёная мраморная волна в прожилках пены.

Шум возрос стократно, земля дрогнула - это где-то западнее передний край волны ударил берег носом гадрана, пробивающего днище корабля. Земля задрожала, как в лихорадке. Налетевший порыв ветра едва не сбил двоих, дружно наклонившихся вперёд и намертво сцепивших руки. Рокот перешёл в рёв.

Побережье неожиданно обнажило зубы, словно кто-то высосал всю воду, и гигантская волна встала над ним вертикально, зависнув на мгновение. А потом обрушилась вниз, срыв пляж, сломав сосны и слизав с песка камни со странными знаками. Жадными пальцами она рвала берег на клочки, тянулась вглубь материка, но силы воды и земли были не равны. И скоро вода ушла, унося трупы людей и животных, сломанные деревья, остатки домов Рыбьей Кости и других прибрежных поселений. Развороченный пляж стал девственно чист - ни камней, ни куч водорослей. Лишь торчал из земли грозящим пальцем каменный остов алтаря Таи Талассы.

***

За много километров от побережья, в придорожном трактире, Такайра, лежащий на постели, вдруг вскочил, подошёл к окну, толкнул ставни. И долго глядел в вечернее синеющее небо. А видел зелёную прозрачную глубину и холод чуть раскосых глаз...

КОНЕЦ 2 книги