Шрифт:
Олег Овчинников
Старые долги
Кто знает, может быть, грядущей деноминации
посвящает автор эти трагические строки...
На той стороне трубки раздался Пол. (Специально для моих англо-говорящих переводчиков: имя Пол пишется с ошибкой - Pol, а не Paul.
Ошибка сознательная, он сам так захотел.) Вы скажете: правильнее было бы - раздался голос Пола. Но нет, я не мог ошибиться - раздался сам Пол. А голос его в этот момент вкрадчиво произносил:
– Хай, Джонни. Время платить долги,
И все. Только бесконечные тире короткого гудка в такт ударам моего сердца.
У меня внезапно подкосились ноги, и я взглянул на страничку настольного календаря. На ней стояла цифра - 4. И название месяца - апрель. А в самом низу, мелким шрифтом - написан год. Но - раз мелким шрифтом, значит несущественно. Не так ли?
Существенно было другое. Все существенное произошло двадцать лет назад. И сегодняшний день - 4 апреля - не был просто сегодняшним днем. Это был День-Когда-Наступает-Пора-Платить-Старые-Долги.
Я не очень сопротивлялся, и память услужливо перенесла меня на двадцать лет назад. Я бы даже сказал: на двадцать лет _тому_ назад.
А ведь был такой же приятный весенний денек 4 апреля 1995 года.
***
Сегодня наступило четвертое апреля. Погода на улице стояла солнечная. Где-то высоко в небе пели птицы. Мы с Полом сидим в моей комнате, у меня дома. Я сижу в кресле, а Пол - в другом кресле напротив.
– Нет,- сказал он два раза.- Что ты?
Уверен, что у тебя все получится.
– А я уверен в обратном - что у меня ничего не получится,- сказал я с грустью.
– Но почему ты так легко сдаешься? Почему ты совсем отказываешься от борьбы?
– спросил Пол.
– Я не легко сдаюсь. Я боролся сколько мог,- ответил я отрешенно.
– А я тебе говорю, что ты даже не пробовал бороться,- сказал Пол.
Я промолчал и сделал два глотка из своего стакана с кофе.
– Стоило трем журналам вернуть твои рукописи назад, как ты совершенно сдался и решил махнуть рукой на свою писательскую карьеру,- сказал Пол.
– Четырем. Не трем, а четырем,- сказал я.
– Все равно,- сказал Пол.
***
Вот уже четверть часа я выводил на бумаге эти две цифры. Я рисовал их большими и маленькими, округлыми и угловатыми, с левым наклоном и с правым наклоном. Но я не мог сделать с ними ничего. А они могли сделать со мной все, что угодно. Даже если перевернуть листок чистой стороной вверх, реальность не изменится.
– Фуджимота,- сказал я в трубку,- зайдите ко мне.
– Слушаюсь, босс,- ответил управляющий, хотя я уже не слышал его.
Спустя полминуты он вошел и молча встал у дверей. Он, должно быть, ждал распоряжений, но сегодня их не было.
Была только грусть.
– Открылись старые долги,- я говорил спокойно, может быть, даже слишком.- Я бы сказал - _очень_ старые долги.
Лицо японца передавало его тревогу.
– Могу я поинтересоваться их размером?
– спросил он.
– Вот!
– я еще раз записал на листке эти две цифры и перевернул его на 180 градусов.
– А в чем эти цифры измеряются?
– В центах!- огрызнулся я.- Все в этом мире измеряется в центах!
Он смотрел мне в глаза. Он надеялся, что я сейчас громко рассмеюсь или хотя бы подмигну ему левым глазом. Но я этого не сделал.
– Жаль,- сказал он и вышел за дверь.
Через несколько секунд за дверью раздался звук, который трудно было с чем-нибудь спутать.
Я понял, почему он сказал "Жаль". У него просто не было сейчас рядом достаточно близкого друга, который помог бы ему уйти из жизни так, как велит традиция.
Традиции, которые живут веками, не умирают за двадцать лет.
***
Его лицо было достаточно красиво. Нос был с горбинкой.
– Я думаю, ты не должен этого так оставлять. Попытайся еще раз. В конце концов тебе должно повезти,- сказал он.
– Почему ты так думаешь?- сказал я.
– Да потому, что я читал твои рассказы. В них есть что-то. Готов поспорить, лет через двадцать ты будешь довольно известным писателем,сказал Пол.
Я улыбнулся.
– Готов поспорить, что нет,- сказал я.
– О'кей, будем считать, что пари заключено. Надо только придумать сумму, которая не разорит известного писателя. Скажем - 20 центов. По центу за год - это не так уж много. По рукам?- сказал Пол.
– По рукам!- сказал я.
– Кстати, чтобы добавить сделке официальности, можно заверить ее у нотариуса. Представляю себе его лицо!- сказал он.
***
Я включил радио и телевизор. С ними мне было не так одиноко.
– ...ило сообщение из прессекретариата министерства финансов,- сказало радио.- В связи с чрезвычайно высокой покупательной способностью микроцента, Министерство Финансов с сегодняшнего дня вводит в обращение более мелкую денежную единицу - наноцент. Тысяча наноцентов приравнивается к одному микроценту. На торгах Токийской биржи удельная стоимость золота не изменилась. Сегодня любимый каламбур брокеров - "один цент - один центнер"...
***
– "... обязуюсь выплатить ему вышеуказанную сумму 4 апреля 2015 года." Все правильно?- спросил нотариус.
Здание, в котором располагалась нотариальная контора, было старинным. В комнате были высокие потолки.
В официальных заведениях я всегда начинал испытывать некоторую неуверенность.
– А кто знает, что будет с долларом через 20 лет. Вдруг начнется ужасная девальвация, и ты потребуешь, чтобы я выплатил тебе деньги с процентами от индексации.
Двадцать центов, конечно, не сумма, но двадцать лет...- сказал я.