Старые письма
Шрифт:
Конечно, в прежнее время об этом не могло быть и речи, однако после пятнадцати лет совместной жизни доктор успел убедиться, что не имеет ни желания, ни сил рассказывать Мери о своей работе и друзьях. Его попытки общаться натыкались на слишком откровенное, непробиваемое равнодушие. В последние годы они почти не разговаривали. Несколько лет назад, когда Мери вдруг засобиралась обратно в Англию, Николаю пришлось пережить немало тяжелых минут. Он не желал расставаться с женой и тем более отправлять своих сыновей в частную школу. Он хотел, чтобы близкие ему люди оставались рядом, вместе с ним. Но со временем Мери перестала даже сердиться на его несговорчивость.
– Наверное, ваши сыновья на вас очень похожи? – весело спрашивала Анна.
– Люди говорят, что да. – Он невольно улыбнулся. – Хотя я так не считаю. По-моему, они пошли в мать. Это очень хорошие мальчики. И скоро они станут юношами. Мне каждый раз приходится об этом вспоминать – слишком привык относиться к ним как к малышам. И их это ужасно злит. Они невероятно независимые. Я и оглянуться не успею, как они повзрослеют и скорее всего пойдут служить в армию.
Тут Анна вспомнила своих братьев, которых не видела уже целую вечность. С тех пор как Россия вступила в войну, она постоянно беспокоилась за их жизнь.
Девушка принялась рассказывать Преображенскому про своих братьев, и он слушал ее с горькой улыбкой. Анна обращалась к нему с неизменной почтительностью и всегда называла «доктор», отчего он чувствовал себя до обидного старым и чужим ей человеком, а не тем близким другом, каким хотел бы себя считать.
Он на удивление быстро проникся симпатией к своей юной пациентке. Хотя их познакомили еще год назад, в Ливадии, по-настоящему они узнали друг друга только сейчас – и тут же крепко подружились.
– Вы не могли бы звать меня по имени? – не выдержал он. – По-моему, так было бы намного проще нам обоим.
И сблизило бы их еще сильнее, но об этом Анна как-то не думала. Ей нравился этот человек, вот и все. Его просьба прозвучала так робко, что тронула Анну до глубины души, как и многие другие особенности его характера. И она улыбнулась в ответ совсем по-детски. Зародившаяся между ними дружба продолжала оставаться совершенно платонической и невинной.
– Конечно, если вам так нравится. А при посторонних я могла бы обращаться к вам по-прежнему. – Для Анны это казалось весьма важным – она прекрасно понимала разницу в их возрасте и положении. Николай был старше ее на целых двадцать лет.
– Абсолютно с вами согласен, – с видимым удовольствием заявил он.
– Вы не познакомите меня со своей семьей, пока я живу в Царском Селе? – Анну живо интересовало все, что касалось его жены и детей.
– Вряд ли, – честно отвечал доктор. – Мери старается не являться во дворец без крайней нужды. Я ведь уже описывал вам, какая она домоседка. Мери почти никогда не принимает приглашения от императрицы, если только не боится, что это могут счесть за оскорбление.
– Разве это не осложняет ваши отношения с их величествами? – по-детски прямо спросила Анна. – Должно быть, государыня сердится на вашу жену?
– Насколько мне известно – нет. Она слишком тактичная женщина, чтобы выказать гнев, даже если испытывает его. И к тому же она, по-моему, догадывается, что у моей жены довольно тяжелый характер.
Пожалуй, перед Анной впервые приоткрылась завеса над его личной жизнью. В самом деле: они свободно обсуждали все на свете, однако ни разу не поговорили толком о его семье. Анне почему-то казалось, что его дом должен быть полон душевного тепла и уюта.
Во всяком случае, Николай никогда не жаловался на свою семейную жизнь.
– Мне кажется, ваша супруга излишне стеснительна, – великодушно предположила Анна.
– Нет, я так не думаю. – И Николай снова мрачно улыбнулся. Его в который раз покоробила несхожесть этих двух женских характеров. – Но она не любит следить за модой и наряжаться в вечерние платья. Одно слово – англичанка. Больше всего на свете ей по душе верховые прогулки и охота – то есть все, чем развлекаются в поместье ее отца, в Хемпшире. А все остальное навевает на нее скуку, и только. – Он вполне мог бы добавить «включая и меня», однако не захотел вызывать к себе жалость – особенно в Анне.
Они с Мери давно разочаровались в своем браке, но Николай переживал это намного болезненнее и старался найти утешение в детях. Попытка соединить две столь разные натуры была заранее обречена на провал. Мери была холодной, надменной и замкнутой особой. А его характер отличался жизнелюбием и открытостью. Жена осуждала его образ жизни и частенько обзывала Николая царской болонкой. За пятнадцать лет ему до смерти осточертели ее бесконечные жалобы. Вполне естественно, что такая бездушная и ревнивая женщина не сумела обзавестись здесь друзьями. Ее упрямое неприятие здешней жизни стало тяготить даже родных сыновей. Все, чего она хотела, о чем мечтала, – вернуться назад, в Англию. И ей казалось само собой разумеющимся, что муж должен все бросить и покорно последовать за ней. Николаю пришлось поставить ее на место и предупредить, что если она все же решится уехать из России, то в Англию ей придется возвращаться одной, без семьи.
– Почему же ей так не понравилось у нас? – искренне недоумевала Анна.
– У нас слишком холодно зимой – по крайней мере так она говорит. Британские острова тоже не могут похвастаться хорошей погодой, правда, там намного теплее. Но Мери не нравится сама страна и люди. Она ненавидит даже нашу пищу. – Тут Николай улыбнулся. Ну вот, опять он о своем.
– Ей было бы проще полюбить Россию, если бы она выучила язык, – с сочувствием предположила Анна.
– Я об этом все уши ей прожужжал. Все дело в ее собственном нежелании идти на уступки. До той поры, пока Мери не выучит русский, она вроде как и живет не в России – во всяком случае, так она может себе представлять. Хотя, конечно, от этого никому не легче, и прежде всего ей самой.
А также ему, Николаю. Он жил с этим грузом вот уже пятнадцать лет, и в последние годы ему было совсем тяжело, но он не стал объяснять эти подробности Анне. Он не смел признаться в собственном одиночестве. В том, что бесконечно рад возможности просто сидеть и беседовать с внимательным, отзывчивым слушателем, обсуждать любимые стихи и романы. Если бы не сыновья, Николай давно отпустил бы Мери в Англию. Кроме детей, у них давно не было ничего общего.
– А теперь отец Мери без конца пугает ее войной. Он уверен, что рано или поздно у нас должна случиться революция. Он твердит, что такую огромную страну почти невозможно держать под контролем, а Николай Второй слишком слаб духом. Что за смешная чушь! Но Мери готова ему верить, хотя ее отец всю жизнь только и делал, что бросался от одной крайности к другой.