Статьи 1998-1999 г.
Шрифт:
Как же нам понять, что за режим установился в России и куда нам двигаться? Прежде всего, надо бы отказаться от простых и привычных, но ошибочных понятий, которыми мы определяем этот режим. Ведь, дав ему неверное имя, мы выбираем для себя и неверную линию поведения. Этот режим не имеет ничего общего с либерализмом — ни в каком смысле этого слова, но Чубайса и Кириенко упорно называют «либералами».
Нет у этого режима и главных признаков капитализма. Ну какие это капиталисты, если они обкрадывают собственные фабрики и наворованное вывозят за рубеж! Нет у них ни цикла воспроизводства, ни купли рабочей силы. Капиталовложений не делают, а рабочим не платят. Капитализм —
Режим Ельцина пока что представляет собой необычный, в учебниках политэкономии не описанный полупреступный уклад. Дело не в конкретных личностях, а именно в укладе, который, будучи создан, уже подчиняет себе отдельных людей. При нормальном жизнеустройстве, хоть капитализме, хоть социализме, воровать опасно, а трудиться или вести дело честно — выгодно. И при таком нормальном укладе Гусинский был бы скромным сереньким искусствоведом, а Чубайс — таким же сереньким доцентом. Хоть у нас, хоть на Западе. На вершину богатства и власти их вынесла волна разрушения, и именно в бедствии и хаосе у них проявился талант, не нужный в благополучной стране. Сейчас — их время.
В привычные нам экономические формации этот уклад не вписывается, в нем есть что-то от капитализма, что-то от социализма, феодализма и даже рабства. Но все эти частные «что-то» не выражают его сущности, это — особое больное явление российской цивилизации. Такой режим не может стать производительным капитализмом западного типа, но не дает восстановить производительное хозяйство и советского типа, он паразитирует на хаосе — в этом наша трагедия.
Складываться этот уклад стал в начале века, с ним не могло сладить ни царское, ни Временное правительство. Царское хоть пыталось, а Временное просто махнуло рукой. Этот уклад был задушен сталинизмом (может, слишком жестоко), но с 60-х годов начал оживать, а потом и поднимать голову. К концу 80-х годов он изнутри сожрал советский строй и утвердил свой политический режим.
Сегодня, несмотря на тяжелые лишения и угрозу гибели, Россия переживает момент, который должен надолго решить ее судьбу. Именно когда нарыв вскрылся и этот уклад встал во весь рост, отбросил всякие маски, мы можем дать ему бой и вогнать ему в грудь осиновый кол. Раньше, когда он был переплетен с советским строем, бороться с ним было очень трудно, почти невозможно. Так корни пырея оплетают корни яблони — попробуй вырви. Горбачев в сознании людей был растерт, как плевок, только после того, как перестал быть советским руководителем.
Как же нам не упустить этот момент? Одно из условий — понять ответственность момента. Не имея массовой поддержки, режим балансирует на грани катастрофы и целенаправленно создает зоны нестабильности, шантажируя общество. Мол, тронете — будет хуже. Однако при этом режим вынужден соблюдать некоторые правила. Не потому, что привержен демократии, а чтобы не сплотить своих противников, которых пока что успешно удается стравливать. Значит, надо до последней возможности использовать эти правила. Прежде всего, это выборы пусть бесправной, но законной Государственной думы. Это представительный орган, и в момент острого кризиса ее законность может внезапно придать ей силу, чтобы резко оздоровить власть без тяжелых столкновений.
Сегодня спасение каждого, каждой трудовой семьи — в смене уклада, а не в свержении отдельных постылых правителей. И выбирать в Думу надо людей, которые видят корень бед. Таких, которые будут думать о стране, а не выторговывать лишнюю миску чечевичной похлебки. Нас довели до голода, чтобы мы только и думали об этой миске, и ею власть манипулирует: то одной области подкинет, то другой, то у шахтеров вырвет, чтобы дать учителям, то у учителей, чтобы дать офицерам. На этом пути нас всех ждет угасание.
Только если мы снова станем народом, а не «населением регионов», только если по городам и селам России выберут честных и стойких людей, они смогут правовым путем пересилить прикормленную обслугу тех, кто уселся нам на шею. Только тогда можно будет восстановить уклад жизни, а не подконтрольного вымирания.
1999
Чем нас повязали
Государство держится на силе и согласии. Только когда большинство граждан уважают верховную власть, она легитимна. Это — более важно, чем «законность».
Легитимность — это уверенность граждан в том, что установленный порядок непреложен как выражение высших ценностей, что он обеспечивает благо и спасение страны и людей. И обретение легитимности, и ее утрата происходят в общественном сознании. Для признания государства праведным или несправедливым важен не абсолютный уровень потребления, привилегий или репрессий, а его восприятие людьми.
Это — теория. До сих пор она отвечала нашему опыту: утрата легитимности самодержавием привела в 1917 г. к его краху, оно рухнуло, как карточный домик (не стало согласия — и иссякла сила). Таким же был крах СССР: граждане даже не стали антисоветскими, просто их согласие перестало быть активным. Они равнодушно наблюдали, как ничтожное меньшинство (около 1% населения Москвы) уничтожало государство. Так что и теория, и опыт говорили: режим, который не завоевал (или потерял) авторитет и уважение большинства граждан, неустойчив и утрачивает власть.
Однако мы уже восемь лет наблюдаем странное явление: в России возник режим, не обладающий авторитетом и уважением ни в какой социальной группе, но он устойчив. Ельцинизм — режим, не обладающий легитимностью, он разлагает все вокруг, сеет порок и гибель, явно ведет страну к катастрофе, но не обнаруживает признаков собственной гибели. Как раковая опухоль, пожирающая организм. Режим не падает — что бы там ни говорили вожди оппозиции, исходя из теории и здравого смысла.
То, что режим Ельцина не обладает благодатью и не заслужил ничьего уважения, факт очевидный. Достаточно послушать его же телевидение и почитать его же прессу. Пресса Запада, который из циничных соображений поддерживает режим Ельцина, исполнена к нему омерзения.
Что же происходит? Мы входим в новый период истории. Возникают режимы, которые держатся на каких-то еще не вполне изученных подпорках. Они отвергают обычные, вековые нормы права и приличия и демонстративно отказываются от уважения граждан. Их силу поэтому нельзя подорвать путем разоблачения грехов и преступлений — они их и не скрывают. Они сплачивают своих сторонников не идеалами, а круговой порукой безобразий и пороков. Есть много признаков того, что это — процесс мировой.
Нам надо понять образ действий режима, иначе он, как раковая опухоль, действительно всех нас уморит. По оценкам Международного экономического форума в Давосе, Россия сегодня — самая нестабильная страна. Почему же это не превращается в действия тех, кто отвергает этот режим? Как он, поставив страну на грань катастрофы, ухитряется удерживать равновесие? Затрону здесь три самых грубых «технологии».