Статьи в газете Внутреннее обозрение

Лесков Николай Семенович

У нас есть не только зародыши партий, но и самые партии. Они слабо заявляют о себе, потому что еще относительно слабы, но слабый ребенок все-таки ребенок, и если в среде, его окружающей, есть элементы, нужные для развития его организма, то он вырастет и возмужает. Очень справедливо, что политическая жизнь создает партии, но едва ли менее справедливо и то, что партии создают политические события и политическую жизнь точно так, как философы создавали школы, изменявшие человеческие отношения народов.

По нашему мнению, г. Чичерин прав, говоря, что «теперь из русского общества должны выделиться различные направления — зародыши партий. Теперь настала для этого пора; теперь наше дело идти к тому внутреннему строению общества, без которого невозможна политическая жизнь» (курсив подлин<ника>). Пусть сторонники прогресса и охранительных начал выходят в одинаково просторном и удобном к ратоборству облачении, пусть каждый из них берет то оружие, которое ему сподручнее. Чего опасается «Русский вестник»? Он боится, что партии «не организованы», что они «могут организоваться только тогда, когда изменятся условия нашего общественного быта». Все это правда; но нельзя казакам с своим иррегулярным строем сражаться с французскими гренадерами, а с башибузуками очень можно. Большой разницы в степени «организации» не будет; иначе когда же это они организуются? После «изменения условий общественного быта»? Прекрасно! А когда этот быт изменится? Нет, «Русский вестник», уж лучше дайте партиям создаваться тогда, когда они создаются, и не отрицайте их существования, доказываемого собственным вашим существованием, в то время когда даровитая редакция «Отечественных записок», при огромном интересе печатаемых ею статей, не завербовала себе ни одного сторонника, ибо еще ни один смертный не может постичь: чего желают гг. Краевский и Дудышкин вкупе с лицами, разделяющими их труды по редакции. Мы не случайно сравнили наши публичные органы с школами древних философов. Те из этих органов, которые умеют пропагандировать свое учение, непременно имеют своих сторонников и тем самым свидетельствуют о существовании в нашем обществе партийных начал, причина крайнего неразвития которых лежит не в сословном разделении, а совершенно в других причинах.

<ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРЕНИЕ

— ОКОНЧАНИЕ 60-ЛЕТНЕГО СРОКА ПРИВИЛЕГИЙ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОЙ КОМПАНИИ

ОБЗОР АМЕРИКАНСКИХ КОЛОНИЙ: ЛЮДИ, СТРАНА, БОГАТСТВА, НРАВЫ И ПРОЧ. ЧТО НУЖНО ДЛЯ ВОЗЗВАНИЯ НАШИХ КОЛОНИЙ К НОВОЙ ЖИЗНИ?>

С.-Петербург, суббота, 17-го февраля 1862 г

Поговорим о самом малоизвестном и отдаленном от нас русском крае, о русских американских колониях. Земля и воды, принадлежащие русским в Северной Америке, очень мало знакомы пребывающей там более 60 лет русской американской компании, а нам они почти совсем неизвестны. О жителях же этой страны мы знаем, кажется, гораздо менее, чем о жителях планет. По крайней мере, о последних иногда случается слышать в русском обществе какое-нибудь замысловатое рассуждение, а о жителях русской Америки — никогда и ничего. То же самое было и в Англии, и в Голландии, и в Испании с их отдаленными колониями, пока этими колониями

управляли торговые компании, вроде нашей Российско-американской. Примеры эти мы приводим, желая показать ими, что наша Российско-американская компания ничем не грешнее разных иностранных торговых компаний, имеющих назначение своею миссиею цивилизовать диких инородцев, наживать капиталы и укреплять в новом крае владычество метрополии. В существе все эти компании действовали одинаково, то есть они употребляли самые энергические меры к извлечению из предоставленной им страны и труда обитающих в ней дикарей возможно большего богатства в возможно кратчайший срок. Об укреплении владычества метрополии они заботились настолько, насколько это было необходимо в видах их торговых интересов, а для цивилизации эксплуатируемых ими дикарей сначала употребляли разные берейторские приемы, а после, когда часть дикарей стала ходить и под седлом и в шорах, они ограничивались внешним попечением о их духовном и нравственном развитии. Так, они заводили школы, в которых учеников было очень мало, а ученья еще менее; крестили диких с помощью ничтожных подарков, на которые так падки младенствующие инородцы; посылали к ним проповедников, которых дикари не понимали и которые сами не понимали дикарей и затем доставляли метрополии красноречивые отчеты с описанием благоденствия отдаленной территории и о быстрых успехах там цивилизации. Отчетам этим везде верили довольно долго, а если и были скептики, сомневавшиеся в их справедливости, то компании всегда имели довольно средств опровергать эти сомнения и получать себе новые привилегии, дававшие им особенные права в стране цивилизуемых ими дикарей. Все торговые компании, как и все торговые люди, постоянно облекали свои хозяйственные распоряжения самою тщательною таинственностью, составляющею как бы принцип торговых операций. Без такой таинственности компании никак не могли обойтись. Во-первых, она закрывала от метрополии истинные богатства территории и, что всего важнее, устраняла возможность критической оценки мер, содействующих успехам компании, а меры эти сплошь и рядом были таковы, что компания, знающая господствующие взгляды своих соотечественников, не могла ожидать за них ничего, кроме порицания. Порицания же своих действий, конечно, не желала ни одна компания и, боясь обнаружить их, оставляла метрополию в самом глубоком неведении обо всем, касающемся территории. Наша российско-американская компания осталась верною этому принципу других европейских торговых компаний, хозяйничавших в Индии и на материке Нового Света.

С тех пор как в 1741 году капитан Беринг открыл Алеутские острова, их начали посещать многие русские промышленники, а в 1764 году правительством дарована привилегия компании купцов Югова и Трапезникова на производство там пушных промыслов и сбор с инородцев ясака в пользу правительства. Компания эта не владела средствами для больших операций в Америке, и вскоре явилась новая компания купца Шелихова и двух братьев Голиковых. В 1797 году семейство Шелихова образовало уже единственную торговую компанию в Америке и устроило главное управление ею в Иркутске. Иркутское начальство известило об этой компании русское правительство, и Император Павел I велел ей, «по примеру иностранных компаний», составить для себя правила и представить их на утверждение в коммерцколлегию. Компания составила правила и приняла на себя обязанность распространять оседлость и торговые операции, открывать новые земли и острова, распространять христианскую религию, заводить с жителями вновь открытых стран торговые сношения и развивать торговлю России на Тихом океане. Император Павел I одобрил этот акт и 8-го июля 1799 года утвердил за компаниею 20-летнюю привилегию. Компания начала хозяйничать, и акции ее поднялись втрое против первоначальной цены. В 1800 году правление компании переведено из Иркутска в Петербург. В 1802 году покойный Император Александр Павлович внес в компанию 10000 р<ублей> с<еребром> в пользу бедных, отпустил компании заимообразно 250000 р. из заемного банка и 100000 р. из эсконтной конторы, а в 1806 году в том же эсконте приказано отложить 200000 руб. во всегдашнее пособие компании. По истечении 20-летней привилегии, дарованной Императором Павлом, она возобновлена еще на 20 лет с 1 января 1822 года, а 1-го января 1842 года возобновлена снова на 20 лет, и, по нашему счету, 1-го января 1862 года эта привилегия в третий раз окончилась. О том, что последует за окончанием этой третичной 20-летней отсрочки, мы положительных сведений не имеем, а, по слухам, хозяйственное распоряжение компании в Америке еще не прекращено. Во всяком случае, вопрос о русских владениях в Америке становится в ряд наших очередных вопросов, и мы постараемся заняться им, насколько позволят обстоятельства и сведения, дошедшие до нас о состоянии страны, цивилизуемой сподвижниками и наследниками русских Колумбов.

Нам нет нужды говорить нашим читателям о том, что ни домашние счеты компаньонов, ни другие интересные бумаги, писанные кем бы то ни было на Ситхе, не дошли до нас, точно так же, как и отчеты, которые правление компании представляло нашему правительству. Мы не можем даже удовлетворить своему любопытству, отыскивая частных корреспонденций из Ситхи, и потому в рассуждениях своих об Америке должны ограничиваться тем, что дошло до нас посредством печати. Сочинений этих мы видели очень немного: одно из них принадлежит г. Тихменеву («Историческое обозрение Российско-американской компании и действий ее до настоящего времени»), а другое («Обзор русских колоний в Северной Америке») — капитан-лейтенанту Головину; последнее напечатано в январской книжке «Морского сборника» за 1862 год. Отрывочных сведений, вроде писем доктора Говорливого и диссертации доктора Блашке («Topographia medica Portus Nowo-Archangelscensis» [11] ), нельзя рассматривать как материалы для построения предположений об устройстве, приличном для наших американских колоний, ибо эти отрывочные сведения не выражают общего состояния страны. Сочинение г. Тихменева впервые познакомило русскую публику с историею американской компании и дало некоторое понятие о характере ее деятельности. Однако и это сочинение не дало русскому обществу сведений, столь полных и беспристрастных, чтобы на них можно было построить какие-нибудь разумные теории о том, что нужно устранить из условий, сопутствующих жизни новой страны, и что нужно внести в эту жизнь для того, чтобы доставить каждому из ее жителей возможно большую сумму выгод. Критические отзывы о книге г. Тихменева давно объяснили ее достоинства и недостатки. Главный из ее недостатков, роняющих цену ей в глазах просвещенного и гуманного общества, заключается в чисто промышленном воззрении на образ действий господ компаньонов и их сотрудников. Книга оставляет тяжелое впечатление, под которым понимаешь только, что смирные алеуты сделались почти крепостными людьми компании, что каждая шкура бобра стоит иногда жизни нескольких алеутов, что им привиты сифилис и разврат, а что храбрые колоши, известные нам по рассказам Фенимора Купера, не покорены ни лживыми ласками, ни силою руки; что компания разбогатела, а ее работники алеуты бедны и бессильны в такой степени, в какой масса рабов безопасна для эгоизма горсти ее эксплуататоров. «Обзор русских колоний в Северной Америке», написанный капитан-лейтенантом Головиным [12] в 1860 году и напечатанный в январской книжке «Морского сборника» за 1862 год, впервые знакомит нас с тем, что около 60-ти лет назад должно было знать и могло знать русское общество, если бы это соответствовало видам Российско-американской компании. Объем газетной статьи не позволяет нам сделать многих извлечений из любопытнейшей статьи г. Головина, и мы ограничимся только указанием на то, как хозяйничала компания в землях, водах и людях, зависимых от русского правительства, ибо это нам теперь необходимо знать, для того чтобы помечтать: какие иные приемы хозяйства могут принести более пользы для нашей далекой стороны и для самих нас.

11

«Медицинская топография порта Ново-Архангельск» (Лат.)

12

Капитан-лейтенант Головин был командирован в 1860 году для обозрения русских колоний в Северной Америке и представил свой отчет Его Императорскому Высочеству генерал-адмиралу

Известно, что, поощряя компанию, правительство имело в виду распространить влияние России на Тихом океане, в Китае и Японии, а также пробудить торговую деятельность в Восточной Сибири. В 1819 году компания имела оседлости на островах: Командорских, Ахте, Уналашке, Павле, Георгии, Кадьяке, Баранове, или Ситхе; на американском берегу в Кенайском заливе, и сверх того у нее было несколько редутов. В заливе Якутат было основано селение «Слава России», но в 1803 году пришли колоши и разорили это селение, а другое селение на острове Урупе разрушилось «от дурного управления назначенного туда компаниею приказчика». Было еще селение Росс, около которого климатические условия и качество почвы позволяли развить хлебопашество, но «компания, видя, что селение Росс не приносит ей никакой выгоды, вследствие дурного управления, уступило его мексиканскому подданному Суттеру за 42857 рублей 14 копеек серебром, со всем имуществом и скотом, находившимся в Россе». А Суттер повел свои расчеты с компаниею так, что за ним и теперь числится 37484 р. 45 коп. недоимки, а село и местность, на которой мог расти хлеб в этой неплодородной стране, потеряны. Потеря эта очень чувствительная, если взять во внимание, что в других местностях, заселенных по соображениям компании, хлебопашество не сделало успехов. Рассадка лесов, в изобилии покрывающих континент, не удалась на островах, как полагает г. Головин, «по недостатку сведущих в этом деле людей». В земле скрыты многие минеральные богатства: каменный уголь, обсидиан, базальт, графит, глина разных сортов, красный мел, охра, краски разных цветов, сера, самородная медь и золото (на кенайском берегу). Все эти богатства не разработаны, и нельзя решить, выгодна ли их разработка, потому что для этого не сделано никаких исследований или, если они когда-нибудь и были сделаны, то составляют, вероятно, секрет компании. Отношения компании к туземцам таковы, что туземцы эти делятся на зависимых, не вполне зависимых и совершенно независимых. Степень зависимости соответствует степени мягкохарактерности известного племени, так, например, безответные алеуты, кадьякцы и курильцы принадлежат к разряду зависимых; кенайцы и чукчи составляют вторую категорию, а воинственные медновцы и свирепые колоши совершенно независимы. Из этого видно, что компания приобрела зависимость только тех племен, которые по самой своей природе способны к зависимости, и над ними оправдывает русскую пословицу, по которой «в добрую голову — сто рук». Для соединения же с теми, на которых не действуют ригористские приемы, она не придумала никаких кротких мер, способных склонить этих народцев к подаче руки русским. Компания, напротив, шла теми тропами, которыми обыкновенно победители идут к вражде с побежденными. Эксплуатируя до nес plus ultra [13] смирных алеутов и снабжая их (за тяжкие труды и риск своею жизнью) одною юколою да сифилисом, компания показала, чем она награждает народцев за служение ее выгодам, и они поняли это, они враждуют, остаются совершенно независимыми, бьют русских соглядатаев и разоряют упомянутое нами селение. Любить русских служащих Российско-американской компании они не видят никакого основания и скорее сходятся со всеми иностранцами, заходящими к нашим берегам, потому что иностранцы платят за шкуры дороже, а не по таксе, как наша компания, и дают дешево ром, оружие и порох, тогда как компания ром продает дикарям только в определенном количестве и по высокой цене (вероятно, боясь, чтобы они не развратились), а оружия и пороху не продает вовсе. Русские, живущие в Америке, поспешили и там внести милые начала кастаторства: они разделились на почтенных, полупочтенных и колониальных граждан. Почтенны те, которые распоряжаются; полупочтенны лица второстепенной важности; остальные — казенные матросы, солдаты и рабочие. Нравственность рабочих неудовлетворительна, и это приписывают тому, что они приходят очень развращенными в Америку, а там им исправляться некогда, да и не у чего. Хорошие же русские люди не едут в службу компании, да и она на этот счет неразборчива в выборе цивилизаторов для алеутов и креолов. Рабочие часто женятся на алеутках или креолках и, по бедности, уже не возвращаются в Россию, а остаются в Америке, где компания их прокармливает и изготовляет таким образом из них окончательных лентяев и тунеядцев, уклоняющихся от всякой работы. Г. Головин сообщает следующее насчет колониальных граждан. В отчете своем за 1858 год главное правление компании написало: «Будучи обеспечены со стороны компании во всех нуждах и потребностях своих, колониальные граждане представляют собою население нравственное и трудолюбивое. Для пребывающих временно в колонии они служат весьма полезным нравственным примером того попечения, которое прилагается о людях, с усердием и пользою окончивших свое служение компании». По удостоверению г. Головина, оказалось, что колониальные граждане ничего не делают, чванятся своим происхождением и не хотят работать вместе с алеутами, нуждаются, Бог весть как перебиваются со дня на день, но не хотят трудиться сами и не пускают детей, а в то же время недовольны и компаниею за все вспоможения, которые она им делает. «Словом, говорит г. Головин, колониальные граждане суть не что иное, как далеко не нравственные дармоеды». По его выводам, этот новый класс русских людей никуда не годен и для компании, пока она заправляет краем, и для правительства, если оно примет управление на себя. Веруя в то, что нет действия без причины, мы желаем, чтобы нашлись добрые люди и указали бы нам на условия, способные вызвать наших соотчичей из той лени и отупения, к которым они привыкают, состоя на хлебах Российско-американской компании. Мы, конечно, не видали их и верим на слово г. Головину, но полагаем, что, если бы колонисты не были расселены в таких местах (по островам), которые «по климатическим условиям не годны для земледелия и для всякой промышленности, кроме промысла морских зверей и рыбы, тогда как они к этим-то промыслам и питают отвращение». Это обстоятельство снимает с пьянствующих под компанейской опекой русских лентяев значительную долю их вины. Лишенные собственности и приученные к житью под компанейской подачкой, при условиях, указывающих им на единственный промысел, который не отвечает их вкусам и стремлениям, колониальные граждане исправляться не могут ни при кормежке, выдаваемой от компании, ни при правительстве, если оно не взглянет на их положение с другой точки. Собственность, необходимость трудиться и выгодная среда деятельности — вот первые условия, при которых возможно нравственное поднятие опустившихся под компанейским покровительством граждан, а сам же г. Головин указывает несколько приморских пунктов, занятие которых даст русским средства подниматься внутрь страны, внутрь

богатств и внутрь инородческого населения, имея постоянное сообщение с морем посредством рек: Медной, Сушитни, Квипхахи и Куононвимы. Зачем же все это упущено из виду, и зачем в течение 60-ти лет компания ничего не сделала в пользу страны и в пользу прочного устройства своих старых слуг? Зачем не сделать было их самостоятельными людьми, а не какими-то пансионерами, за которыми наблюдают компанейские дядьки? Земли и угодьев довольно, кажется; введению поземельной общинной собственности, надо полагать, ничто не мешает, и потому, право, кажется, следовало бы взяться за эту меру, хоть в виде опыта, но с полным убеждением, что собственность и общинный дух внутренних распорядков и внешней обороны никогда не портит человека и питает его духовную нищету гораздо лучше, чем каша из компанейского котла питает его желудок. Почти невероятно, что в течение 60-летнего заправления русскими землями в Америке Российско-американская компания даже не проникла в глубь страны и ничего не может сообщить о тех ее богатствах, которые нельзя забрать в свою пользу с помощию одной монополии и привилегии гонять на работу алеутов. Но как верить тому, что самая средина острова Ситхи, на котором процветают компанейские магазины с ромом и солониною из Гамбурга, неизвестна и не исследована… а есть догадки, что там места прекрасные. Кто-то, когда-то собственной персоной проходил на лодке далеко в глубь острова и вернулся в восторге от виденного; но тем дело и кончилось. Компании, занятой битьем бобров и цивилизацией алеутов, нечего было входить в какие-либо исследования. Ее интересы не в успехах географии и не в тех богатствах, которые ждут упорного и разумного труда, ибо плоды этого труда могут показаться только после срока привилегии, а до окончания этого срока алеуты безропотно садятся в утлые байдарки, промышляют бобров и подставляют свои жалкие лбы под томагавки, направляемые колошами против алеутских цивилизаторов. Г. Головин полагает, что в 60 лет можно было много сделать и для зависимых от компании людей, и для устройства мирных отношений с колошами. Мы вполне этому верим и очень сожалеем, что наша американская компания во всем этом сделала не более тех компаний, по примеру которых она устроена. Мы не можем разбирать всех дурных и хороших сторон ее распоряжений промыслами, которые, по мнению капитан-лейтенанта Головина, в руках частных промышленников подверглись бы гораздо большему истощению, чем в руках компании. Для этого нужно иметь положительные данные об уловах, о расходах, на них производимых, о чистой прибыли компании и о процентах, получаемых ею от продажи бобровых шкур, цена которых понизилась после того, как бобровые воротники в нашей армии заменились барашковыми. Нужно также знать что-нибудь хотя приблизительное и об отношении у промышляемых животных к общей их массе, появляющейся в американских водах, но ничего этого мы не имеем и потому не будем спорить о том, что отдельные промышленники в 60 лет выловили бы бобров более, чем выловила их и распродала по монопольной цене американская компания. Это может быть справедливо, но могло случиться только при совершенном безучастии власти, регулирующей разработки естественных богатств страны. Если есть опыты, показывающие вредное вмешательство власти в промысловые дела, то есть и другие опыты, свидетельствующие о возможности регулировать рвение промышленников таким образом, что они не будут вправе считать себя стесненными в операциях, а промыслы не подвергнутся опустошениям в короткий срок. К числу таких опытов мы можем причислить установление сроков и способов промысла. Такие меры введены отчасти у нас в отношении к ружейной охоте, но у нас они, как известно, к сожалению, очень дурно исполняются; зато их широкое и разумное применение мы встречаем в Скандинавии, воды которой открыты частным промышленникам и, благодаря разумным правилам для промыслов, нисколько не оскудевают. Таких же опытов, чтобы монополия промысловой компании оказалась полезною для государственного и народного интересов, мы не встречаем нигде, и, считая своею обязанностью более заботиться о выгодах русского народа, чем о барышах Российско-американской компании или даже о благоденствии самих бобров, мы не видим основания разделять мнения г. Головина относительно необходимости оставить промыслы в руках компании после того, как прочие части управления будут приняты правительством. Мы уверены, что в этом нет никакой нужды и что промыслы в американских водах можно очень хорошо регулировать, а заботиться о барышах компании, после шестидесятилетнего ее существования, было бы смешно. Полагаем, что даже если бы некоторое время бобровый улов несколько уменьшился оттого, что найдутся люди, которые отвлекут руки алеутов к другим прибыльным делам, например к китовой ловле и проч., то от этого никому никакого худа не последует, а сумма общих выгод зависимых и независимых людей к русской Америке возрастет. Доказать это нетрудно словами самого г. Головина. Он с такою ясностию, которой нет у г. Тихменева, вывел, что компания сделалась полною помещицею наших владений в Америке. Но права ее гораздо шире известных нам помещичьих прав: ей принадлежит монополия ловов, пользование трудом всех алеутов, расселение их сообразно не их выгодам, а своим расчетам. Она скупает у промышленника зверя по старой и весьма низкой таксе и другого покупщика к скупу не допускает; она снабжает жителей всем, что они требуют, из своих магазинов по монопольной цене, и других продавцов, кроме ее, также нет, да если бы они и были, то у них нельзя ничего купить, потому что компания платит за работу и товар не деньгами, а своими марками, которых нигде, кроме магазинов, не принимают. Товары и продукты, продаваемые в компанейских магазинах, бывают часто дурного качества, и компания запасает их безрасчетливо и мало. Последнее условие заставляет ее входить в разбирательство, сколько кому чего отпустить, и некоторые товары она отпускает «почетным» по одной цене и вволю, а другим по иной цене и в самом ограниченном количестве. Так, например, «почетное» лицо платит за бутылку рому 3 руб. 50 коп. ассигн<ациями>, а другим та же бутылка выдается за 35 рублей. «Почетные» берут ром для себя и за две бутылки приобретают бобровую шкуру, стоящую по таксе 50 руб. ассигн<ациями>. Инородец отдает ее потому, что сам должен заплатить за эти же две бутылки 75 рублей. Отсюда происходит желание продавать шкуры иностранцам, которые дают за них рому и всяких продуктов больше, чем дает компания. Компания, конечно, преследует этот торг, и все прелести запрещений являются на сцену, разумеется, не принося никому выгоды, кроме утехи сердцам «почетных». Креолы и алеуты развращены, пьянствуют, отдают на подержание своих жен, ужасно страдают от сифилиса и цинги, питаются юколой, потому что компания не находит выгод приучать их к хлебу, в котором в ее магазинах встречается частый недостаток. Колоши тоже развратничают и пьянствуют, а при удобном случае убивают русских и промыслы свои охотнее сбывают иностранцам. Распространение христианства между инородцами чисто фиктивное. Щеголяющая цифрами своих отчетов, компания только о цифрах и заботится: главная задача ее окрестить и записать лишнюю единицу к сумме призванных в лоно православной церкви, а не убедить дикаря в высоких истинах Христова учения. Дикари крестятся за подарки и продолжают жить по-прежнему, забывая совсем, что они приняли новую веру, налагающую на них новые обязанности к себе и к ближнему. Русские миссионеры не понимают просвещаемых, а просвещаемые не разумеют их; самая исповедь происходит через толмачей, которые часто не понимают ни кающегося, ни разрешающего грехи. Учителям в школах платят часто менее сторожей при магазинах, и это очень понятно. Магазины компании нужнее школ. И так далее, кучи фактов свидетельствуют, что для блага страны нужна иная администрация, более правильная и имеющая в виду истинную цивилизацию страны и открытие ее метрополии, а не одни свои торговые виды и угодничество своим принципалам. Все это прекрасно рассказано в статье Головина и закреплено его выводом, что «во всех случаях, когда благоустройство колоний, улучшение быта туземцев и заезжих русских обещали компании прямую выгоду, она не щадила издержек. В тех же случаях, где выгоды были сомнительны или же требовались энергия и предприимчивость, она бездействовала или принимала полумеры». После этого ясно, что нужно прежде всего сделать, для того чтобы открыть колонии для той цивилизации, какую могут внести в нее предприимчивые русские люди при достаточном ограждении иностранцев от всякого покушения на порабощение их труда. Мы согласны с г. Головиным, что компанию нельзя много винить, потому что «она действовала из барышей и иначе не могла бы существовать». Думаем также, что несправедливо было бы отнять у нее право собственности на ее постройки и заведения; но не видим основания оставлять за нею промысловую монополию. Промыслы только и могут привлечь в эту сторону из России людей, пока они увидят возможность заняться разработкою других богатств, сокрытых в земле, водах и лесах. Оставить в руках компании самую легкую и самую прибыльную отрасль промышленности значит импонировать колонизацию русской Америки. Если она и пойдет, то пойдет бесконечно медленнее, и сила капитала всегда будет у нынешней компании, которая, с утратою административных прав в крае, будет владеть и нынешними его жителями, и новыми колонистами по праву капиталиста. А экономическая безурядица порабощает вернее всякого неустройства чисто административного. В этом, вероятно, согласится с нами и г. Головин, а согласясь в этом общем положении, он, может быть, не станет отрицать, что для общего блага людей, заинтересованных в американском вопросе, можно рискнуть суммою бобровых шкур, особенно когда есть средство обезопасить и этот риск мерами, вполне достигающими своей цели у скандинавских берегов.

13

До крайних пределов, донельзя (Лат.)

Во всем остальном мы совершенно разделяем предположения г. Головина. Они нам так нравятся, что мы, во-первых, считаем обязанностию познакомить с ними наших читателей, а во-вторых, пожелать им скорого осуществления не только в Американской России, но (с приличными изменениями) и в других странах, считающих себя цивилизованными на европейский лад.

Г. Головин полагает, что «главный правитель или губернатор колоний должен быть назначаем от правительства. Права губернатора должны быть обширны, особенно в отношении к независимым инородцам, но ограждены (скажем, и ограничены) положительным законом. Необходимо, чтобы губернатор был лицо самостоятельное, не подчиненное никакому генерал-губернатору, и отчеты в своих действиях представлял только высшим правительственным учреждениям. Число чиновников при нем крайне ограничить, отнюдь не вводя различных губернских учреждений, несовместных с условиями края. Поселенцы, к числу которых должны быть причислены и креолы, управляются избираемыми ими старшинами, на общинных началах. Подвластные инородцы, как, например, алеуты, а впоследствии и другие, управляются избираемыми ими тайонами также на общинных началах. Земли, занятые теми и другими, должны составлять их собственность. Все споры по имуществам должны решаться общественным приговором без всякого вмешательства со стороны колониального начальства и только по желанию самих туземцев могут восходить на решение к губернатору. Кроме военных крейсеров, в колониях не должно быть никакой особой полиции или чиновных властей. Устроить миссии на иных началах и чрез миссионеров действовать на враждующие дикие племена, принимая на воспитание их детей, сближаясь с ними, сколько возможно, освобождая колгов (рабов), а в случае надобности [14] действуя и открытою силою. Миссионеров приготовлять из креолов и из самих инородцев. Училища содержать на счет казны до тех пор, пока будет возможна желаемая передача их общинам, но за обучение не требовать обязательной службы, а лучше брать небольшую плату. [15] Российско-американской компании предоставить в вечное пользование те местности, на которых она имеет теперь разные оседлости или заведения, определив границы этих владений. Промыслы морских зверей предоставить ей на известный, но продолжительный срок, в тех местах, в которых она до сего времени их производила. [16]

14

Надеемся, что под словом «надобность» автор разумеет оборону

15

Мы с этим не согласны. Опыт показывает, что плата отклоняет от учения, и в этом убеждена вся Швейцария и многие англичане, указывающие на причины превосходства швейцарских школ, а русские колонии в Америке еще далеко не в положении Британских островов.

16

Это основной пункт нашего несогласия с Г. Головиным. Компания имела время захватить лучшие промысловые места и извлечь из них огромные доходы. За что же теперь, по истечении 60-ти лет, они должны сделаться ее собственностию? Не понимаем; но знаем, что на дурные или худшие места трудно привлечь конкурентов, и компания снова останется монополисткою.

Всем русским подданным, желающим заниматься промыслами (кроме промыслов морских зверей в местах, занятых Российско-американскою компаниею), торговлею, исследованиями, предоставляется свобода действий во всех местностях колоний, не составляющих собственности поселенцев. Найденные ими добычи принадлежат им нераздельно. Желающим отводятся земли и угодья в вечное пользование. Запрещение продавать туземцам водку, оружие и порох отменить, как не достигающее цели. Для иностранцев открыть Новоархангельск и Павловскую гавань, предоставив им право свободной торговли с жителями, но воспретить вывоз шкур морских зверей, так как этот промысел будет привилегиею Российско-американской компании. [17]

17

От всего сердца желаем, чтобы это предположение г. Головина встретило иную участь, чем прочие его благоразумные планы. Дозволять расторжку в портах и возбранять один вид вывоза значит создавать контрабанду. И доколе же Г. Головин думает тешить компанию привилегиями?

Устроить правильное сообщение с Калифорниею, а следовательно, и с Россиею, потому что сообщение чрез Амур и Сибирь гораздо затруднительнее: Амур и Охотское море 7 месяцев заперты льдами».

Вот основные предположения г. Головина об устройстве далекого русского края. Кроме тех пунктов, в которых мы с ним не видим основания согласиться, за всеми другими мы признаем много практического смысла и полагаем, что жители русской Америки не станут считать себя несчастливыми, если предположения г. Головина осуществятся. Общий характер его предположений относительно устройства края ручается за то, что край этот скоро не будет для России — terra incognita. [18]

18

Неизвестная земля (Лат.)

<ВНУТРЕННЕЕ ОБОЗРЕНИЕ:

СПОР О ПРАВАХ И ЗНАЧЕНИИ РУССКОГО ДВОРЯНСТВА. — МЫСЛИ О ЕГО «ТОРЖЕСТВЕННОМ» УНИЧТОЖЕНИИ В НЫНЕШНЮЮ ПОРУ. — МАНЕРА ВСЕ ДОВОДИТЬ ДО КРАЙНОСТИ. — НАШЕ МНЕНИЕ ПО ДВОРЯНСКОМУ ВОПРОСУ>

С.-Петербург, пятница, 16-го февраля 1862 г

Говорят, что если двое умных и честных людей в чем-нибудь между собою несогласны, так в этом несогласии самую важную роль играет то, что они неясно понимают друг друга. Обыкновенным результатом спора между такими людьми бывает соглашение их разномыслия таким образом, что каждый из них, соглашаясь с мнением своего противника, не чувствует потребности отречься от своего коренного убеждения. Этот странный, по-видимому, факт был часто замечаем очень многими, и все наблюдавшие его согласны в том, что высказанное нами положение имеет большое применение в жизни. Очень недавно мы имели прекрасный случай поверить эти замечания в одном весьма интересном и весьма характерном споре.