Статьи, выступления, заметки, воспоминания
Шрифт:
Но, несмотря на все ухищрения, большинство этих обладателей патентов на оригинальность в конце концов тонуло в толпе подобных им оригиналов и бесследно исчезало в реке забвения.
Чем богаче подлинная индивидуальность, тем труднее определять ее несколькими внешними чертами, тем меньше поддается она подражанию, пародии, карикатуре.
Подметить характерные черты Кольцова куда легче, чем охватить поэтическую индивидуальность Пушкина.
Личность поэта складывается не сразу. И ничего зазорного нет в том, что в процессе
Разумеется, речь здесь идет не о холодном и расчетливом заимствовании чужих образов, ритмов, рифм. Искреннее, глубокое увлечение мастерством поэтов-учителей не может не сказаться на работах учеников. Но в то же время оно постепенно и незаметно способствует возникновению новой, вполне оригинальной манеры письма.
Руководитель литературного кружка должен отличать признаки благородного ученичества от рабского подражания и механического заимствования в стихах или прозе молодого автора.
Кстати, такое заимствование обычно само выдает себя очевидным несоответствием содержания и стиля. К тому же, перенимая стихотворный ритм, подражатель обычно, сам того не сознавая, вырывает из текста то или иное слово или несколько слов чужого лексикона, ибо ритм запоминается чаще всего не отвлеченно, а вместе с текстом, с которым он связан.
От начинающего автора нельзя и не нужно требовать нарочитого и намеренного своеобразия. Но, однако, руководитель может и должен указать ему на те его строки или страницы, где он впадает в штамп, в шаблон. Только не надо при этом пугать его жупелом банальности, ибо это чаще всего ведет к тому, что у автора тормоза становятся сильнее двигателей, и он начинает бояться простоты.
"Словечка в простоте не скажет - все с ужимкой" {2}.
Говоря о "штампах", надо объяснить начинающему, что, банальность почти всегда знаменует отсутствие мысли, чувства, наблюдения.
О чем бы вы ни писали - о родине, о герое, о любви или о природе, - вы неизбежно повторите то, что говорили по этому поводу многие другие, если будете писать без мысли, без страсти, без материала, без своего отношения к предмету.
Надо научиться смело думать и сильно чувствовать. Только этим путем и возможно избежать "штампов" - общих мест.
ОБРАЗ ГОРОДА
Можно без преувеличения сказать, что прекрасный город над Невой создали не только Петр Первый и его сподвижники, не только замечательные архитекторы и оставшиеся безымянными строители-рабочие, но и Пушкин, Гоголь, Достоевский, Некрасов, Александр Блок.
Вряд ли светилась бы так ярко Адмиралтейская игла, если бы ее не озарил блеском своих стихов Пушкин. А какое величие и какую энергию придали пушкинские строфы вдохновенному, полному движения памятнику на Сенатской площади!
Набережные и улицы, по которым ночью скакал Медный всадник и гнался за богатыми санями призрак бедною чиновника Башмачкина, Невский проспект, навсегда неразлучный с "Петербургскими повестями" Гоголя, стали в равной степени достоянием нашей истории и нашей поэзии.
И совсем другой город - иного времени - встает перед нами в стихах Некрасова.
Огни зажигались вечерние,
Выл ветер и дождик мочил,
Когда из Полтавской губернии
Я в город столичный входил {1}.
Это - тот Питер, где толкутся перед тяжелой дубовой дверью парадного подъезда ходоки, пришедшие из деревни за правдой, где на Сенной площади бьют кнутом крестьянку молодую; это - город промышленных хищников, акционеров и биржевых маклеров, типографских наборщиков, извозчиков, рассыльных, город балетных феерий и военных парадов... Не тех блистательных и стройных парадов, которые пленяют нас в стихах Пушкина:
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
Насквозь простреленных в бою {2}.
У Некрасова не сияют медные шапки, "кивера не блестят". Парад происходит у него при самой ненастной, промозглой питерской погоде:
На солдатах едва ли что сухо,
С лиц бегут дождевые струи,
Артиллерия тяжко и глухо
Подвигает орудья свои {3}.
Да и Пушкин, создавая образ северной столицы, видел не только ее блеск и стройность. Он писал:
Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелено-бледный,
Скука, холод и гранит... {4}
Эта двойственность образа проходит через всю дореволюционную поэзию.
В памяти старших поколений еще живет Петербург - Петроград Александра Блока:
Вновь оснеженные колонны,
Елагин мост и два огня.
И голос женщины влюбленной.
И хруст песка и храп коня... {5}
А рядом с этим поэтическим Петербургом возникает суровый образ военного Петрограда четырнадцатого года, уже овеянный предчувствием надвигающейся бури.
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон.
Без конца - взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон {6}.
От этих стихов идет уже прямая тропа к завьюженным переулкам "Двенадцати", к тем настороженным, опустелым улицам, по которым шагает в поисках притаившегося врага патруль:
Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг! {7}
Со всей силой, на какую способен подлинный поэт революции, запечатлел в своих четких, резких, как пулеметная очередь, строчках живую хронику Петрограда семнадцатого года Владимир Маяковский: