Статьи
Шрифт:
Если термодинамика (как физическая, так и социальная) не делает никаких предположений о структуре исследуемой системы и характере взаимодействия между ее элементами, то "молекулярно-кинетический формализм" эксплуатирует определенные модели системы. Тем самым, "молекулярный подход" выигрывает в конструктивности, но проигрывает в общности построений.
Социосистему нельзя рассматривать как аналог "идеального газа" (ни в каком приближении). Речь идет даже не о том, что межличностное взаимодействие носит дальнодействующий характер и не сводится к парным "столкновениям". Эффекты переохлаждения и существование упорядоченных (когерентных) социальных процессов указывает на существование
Будем понимать под социоглюонным взаимодействием поле, связывающее эволюционно эгоистичных крупных приматов в ту или иную единую общественную структуру – племя, народ, государство, секту и пр. Характер этого взаимодействия нам пока не ясен: возможно, оно имеет химическую (феромонную) природу, подобно соответствующему механизму у общественных насекомых. Типичными социоглюонными эффектами является "чувство локтя", "атмосфера осажденной крепости" или "братство демонстрантов". Отметим, что во всех перечисленных случаях социосистема оказывается способной на значительную "отдачу", причем для этого ее не требуется дополнительно "подогревать". Вполне очевидна связь социоглюонных процессов с пассионарностью (эффектом перехода социальных движений в когерентное состояние).
Сформулируем гипотезу, согласно которой характер социоглюонного взаимодействия в социосистеме может быть изменен за счет механизма преобразования Идентичностей. Исходной точкой этой гипотезы является известный Стэнфордский тюремный эксперимент 1971 г. В ходе этого опыта в группе, разделенной случайным образом на "правых" и "виноватых", начался интенсивный "разогрев", причем в обеих подгруппах наблюдались ярко выраженные социоглюонные эффекты. Следует подчеркнуть, что никаких реальных противоречий между подгруппами не было, а рациональные интересы участников эксперимента требовали максимальной толерантности.
4. Понятие идентичности. Идентичности как источники социального движения
Стэнфордский эксперимент стал одним из тех факторов, которые привели нас к парадоксальному на первый взгляд выводу: причина "конфликта идентичностей" обычно представляется ничтожной внешнему наблюдателю.
Попыткой решить проблему границы пространства идентичностей (иными словами, ответить на вопрос, какие убеждения образуют идентичности, а какие являются "просто убеждениями") стала "релятивистская модель идентичностей", различающая понятия "идентичность в себе" и "проявленная идентичность". Первая предполагает отсутствие внешнего наблюдателя и, следовательно, не может быть им измерена. Она не влияет на какие-либо макроскопические социальные процессы и лишена всякого интереса для социолога.
"Идентичность в себе" связана с понятиями души, миссии, сущности, то есть – описывается преимущественно в психологических и экзистенциальных терминах. Возможно, "идентичность в себе" было бы правильнее называть "аутентичностью".
"Проявленная идентичность" (далее, будем называть ее просто Идентичностью) существует только в процессе взаимодействия.
Разные взаимодействия проявляют разные Идентичности. Тем самым, исходный вопрос: какие из убеждений формируют Идентичность, – лишается смысла. Формируют те, которые конфликтны (образуют противоречия) в рамках данного взаимодействия.
Рассмотрим процесс формирования "идентичности в себе".
Ребенок рождается и формируется в некотором информационном поле, образованном текущим социумом. Его близкие (прежде всего, мать) являются проводниками этого поля. В процессе социализации ребенок сталкивается с "правилами игры", принятыми в текущем социуме. Их совокупность образует первичную онтологию ребенка (простейшие ответы на вопросы: "как устроен
Экзистенциальное обоснование первичной онтологии создает картину ценностей – первичную аксиологию ребенка.
Первичная онтология ребенка связана с повседневной жизнью родителей и определяется:
языком (знаковой системой, поддерживающей социальные процессы познания и обучения);
статусом родителей в социосистеме;
местом родителей в разделении труда (профессией, родом занятий).
Идентичность есть "идентичность в себе", проявленная в процессе взаимодействия с инаковостью (иной Идентичностью).
При взаимодействии людей с одинаковой аксиологией Идентичность не проявляется. При взаимодействии людей с различной аксиологией Идентичность проявляется тем сильнее, чем меньше аксиологических различий, и чем эти различия онтологически существеннее.
Дело в том, что взаимодействие носителей различных аксиологий порождает пространство сравнения ценностей (оказывается, можно разбивать яйца с другого конца). Тем самым, ценности оказываются под сомнением, попадают в "зону риска". Поскольку неуверенность в аксиологии есть одновременно и сомнение в онтологии, всякое взаимодействие с носителем "чужой" аксиологии трактуется личностью как угроза своей "самости". Однако не все ценности одинаково важны для обоснования картины мира. Некоторые представляют собой стержень личности и почти "непременное условие" ее существования, другие же – не столь фундаментальны и (в принципе) могут изменяться без полного разрушения "личной Вселенной". Понятно, что угроза "стержневым ценностям" воспринимается более серьезно, нежели угроза периферии ценностного пространства.
С другой стороны, первичная аксиология всегда неполна и, тем самым, подразумевает существование других аксиологий. Именно поэтому, слишком многочисленные ценностные различия препятствуют отчетливому конфликтному проявлению Идентичности. Внешний по отношению к взаимодействующим сторонам наблюдатель не видит (точнее, не видит непосредственно) в отношениях сторон момента предъявления самости, как силы, противопоставленной инаковости. При более внимательном рассмотрении он заключает, что такое предъявление есть, но оно разваливается на серию несвязанных между собой личностных реакций, среди которых превалирует удивление (формула: в каком странном мире живет этот ненормальный) и даже жалость (формула: он же, как ребенок – простейших вещей не знает). Аксиология, не имеющая или почти не имеющая точек соприкосновения с текущей, не вызывает гнева или его превращенной формы – обиды; партнер воспринимается как глупец, не понимающий реального устройства мира. При подобном взаимодействии возможен вполне бесконфликтный обмен ("стеклянных бус" на "золотые браслеты").
Существенной угрозы ценностям не возникает, пространство сравнения необозримо и не рефлектируется.
Напротив, если не совпадает только одна ценность, проблема сравнения встает со всей остротой, и эта ценность оказывается под реальной угрозой. Причем демонстративную "аморальность" партнера нельзя свалить на его глупость или неосведомленность. Ведь все остальное-то, он понимает! Следовательно, он нарочно ведет себя так! Следовательно, "на самом деле" он проявляет враждебность! Следовательно, он угрожает моим ценностям, и я должен дать ему отбор. Или в ситуации конструктивного подхода: нужно скорее переманить его на свою сторону, он уже почти со всем согласен, иначе наделает глупостей в нашем общем деле! Активно приступаем к аргументированию, убеждению, манипулированию партнером для его же блага! В обоих случаях идентичность проявляется явно и видна внешнему наблюдателю.