Статус-Кво

Лимова Александра

Папа с Олежей и Киром пока молчали, зверье «Легроима» тоже. Вскоре Лисовскому надоело. Это было заметно по легкому, презрительному взгляду. Дальше он молча слушал доводы и аргументы наших. Едва заметно повел уголком губ, когда встретился взглядом с папой и… легкий, ничего не значащий жест указательного пальца, стукнувшего по лакированной поверхности стола. А я похолодела, потому что поняла – это была команда. Ледяное «фас» и псы ощерили зубы. А он откинулся на спинку стула с интересом наблюдая за начавшейся грызней. Кир не зря называл их зверьем, вот совсем не зря. Стая была сплочена, фантастически подготовлена, невероятно профессиональна и очень жадна до победы.

Их километровые заумные монологи, с демонстрацией сложных графиков и схем наших руководителей служб напрягали, а на меня, как на самую тупую в конференц-зале, вообще наводили ужас. Они забривали, забивали наших, а ледяной вожак стаи сидел и наслаждался, это тоже было заметно. Протоколы разногласий полнились, новые данные фиксировались с сумасшедшей скоростью, благодаря свирепым псам Лисовского и стойкости нашей свиты.

Лисовский опустил взгляд вниз, очевидно шарясь в телефоне, губы его дрогнули, едва не выдав улыбку и тут он посмотрел на меня. Посмотрел победно, высокомерно и с каким-то холодным восторгом. Но взгляд короткий, тут же отведенный, и хотя это были не то, что доли секунды, это были доли мига, они все равно заставили мое сердце болезненно сжаться от предчувствия чего-то нехорошего.

– Егор Иванович, - ледяной тон, мгновенно заморозивший свою стаю, страстно и с азартом ведущую спор с нашим бухгалтером и моим замом Ириной по части распила должностей штата. – Допустим, просто допустим, что наша кампания все-таки даст согласие. Скажите, вы уже определились с кандидатурой на учредителя?

У меня упало сердце.

Сука. Ебучая сука. Я метнула напряженный, почти испуганный и умоляющий взгляд на отца, ответившего Лисовскому спокойным ровным кивком.

– Представите? Давайте избавимся от всего этого карнавала, мучающего нас с вами уже два месяца. – Сказано почти небрежно, выбивающееся из общего тона официоза, но сильно и твердо.

– Ксения Егоровна, глава юридического отдела, - папа указал в мою сторону и посмотрел на Олежу, тут же начавшего вещать правдоподобную лабуду про мой большой опыт, какие-то там непонятные мне достижения и высокий профессионализм.

Я смотрела в холодные глаза Лисовского и чувствовала расходящееся от него волнами и такое болезненное для меня ледяное торжество. Он перевел взгляд на отца и негромко выдал:

– Нет, мы не согласны.

Я аж подавилась. Но уже через секунду поняла, что эта мразь идеально все просчитывает. Идеально и мгновенно. Естественно, наши начали что-то там доказывать, апеллируя сложными терминами и схемами, а эта холодная мразота тщательно уводила театр в другую степь, делала все возможное, чтобы все верили, что он не согласен, но я и он уже оба знали, что мне подписан приговор. И он не преминул это подтвердить, выдвинув требование о равных долях уставного капитала, фактически подтверждая, что дает согласие на мое учредительство и очень, просто, сука, о-о-очень реалистично отыгрывая момент, что, якобы, этого не понимает. Это был идеальный и до жути безупречный расчет – наши вцепились в это его «непонимание» мертвой хваткой, начиная вести разговор о размерах долей, не понимая, просто тупо не понимая, что это не Лисовский недочет, а одна огромная яма, в которую первая паду я…

После недлительных дебатов, Лисовский, якобы, с невероятной неохотой, согласился на сорок процентов. В зале повисла мертвая тишина. Я повернула голову к отцу и поняла, что все, пиздец - он медленно кивнул. Легроимовское зверье было сдержано, никак не выказало своего удивления таким решением вожака, но я видела. Видела краткие неуверенные взгляды, когда

они думали, что этого никто не замечает. Они тоже не понимали. Никто не понимал, что Лисовский уже выиграл, а мы проиграли ему всухую. Из-за меня. Прикрыв глаза, я уговаривала бешено бьющееся сердце и сковывающий тело страх немного остановиться. Тварь. Какая же ты тварь, Лисовский… И какая же я ебанутая…

Краткие, ничего уже не значащие и скрытые резонерством договоренности, что «Легроим» сам подбирает персонал, как компенсация на такую сниженную долю уставного капитала. Подписи сторон, обговаривание деталей, а я сидела, взглядом уткнувшись в стол и мрачно прикусив нижнюю губу. Атмосфера облегчения и подавленного восторга отравляла, забивала меня, пробуждала дрожь. Он станет меня шантажировать. Он будет это делать. Поэтому согласился. Новая фирма уже принадлежит ему. Сука…

Кир задорно мне подмигнул, так и не прочитав за маской непроницаемости то, что я внутри выла от ужаса. От грядущего кошмара, от победы твари, метнувшей на меня ледяной, высокомерный взгляд.

Еще некоторое, безумно тянущееся для моих напряженных до предела нервов и Легроимовское зверье со своим вожаком удалились. Суматоха в конференц-зале, радость наших и мое горькое поражение, которое я снова не дала считать.

Папа, важно на меня посмотрев, одними губами шепнул «с днем рождения» и я, вымученно улыбнувшись, кивнула папе. Которого предала. Случайно и очень подло…

Народ торопливо разбредался, папа попросил меня задержаться, я брякнула что мне нужно несколько минут, типа в туалет, и со все еще бешено колотящимся сердцем выбежала из зала. Гребанный лифт шел невыносимо долго, а ехал безумно медленно, хотя я никогда этого не замечала. На первом этаже метнулась к широкой стойке администраторов.

– Легроимовские где?! – рявкнула я ближайшей ко мне девушке, невежливо отпихнув какого-то человека, разговаривающего с ней. – Где, блядь, Легроимовские?!

– На внутреннюю парковку ушли… - тревожно пролепетала она.

Я рванула вниз по пожарной лестнице на подземную парковку. Успела как раз вовремя. Лисовский снял с сигнализации уже заведенный черный Леванте и протягивал руку к водительской двери.

– Лисовский! – заорала я, не зная, то ли бегом преодолевать двадцать метров разделяющие нас, то ли подчиниться удивленным взглядам водителей еще пяти Легроимовских машин и подойти шагом.

Он поднял взгляд и, заметив быстро приближающуюся меня, холодно улыбнулся. Краткий взмах и Легроимовские зверье подчиняется, трогаясь с мест к выезду.

Я, часто дыша, остановилась у левого крыла его автомобиля, исподлобья глядя на него, оперевшегося бедром о дверь и с интересом глядящего мне в лицо.

– Давай начистоту. Я не буду на тебя работать против своей семьи. – Сквозь зубы бросила я, с ненавистью глядя в серые глаза, в которых так и плескалась прохладная ирония.

– Разве я об этом просил, Ксения Егоровная? – отчетливое эхо насмешки.

– Начистоту.

– Так мы и говорим начистоту, чудо. Начистоту говорим. Разве я об этом просил? – усмешка, полуприкус губы и взгляд задерживается на моей груди скрытой строгой белой блузой. – Или ты думаешь, что я буду тебя шантажировать тем, что солью в сеть наше маленькое порно?

У меня заледенели пальцы, я сделала к нему безотчетный шаг, от ненависти скрипнув зубами. Остановил меня холодным, стальным, замораживающим взглядом и негромко, с хрипотцой произнес:

– Разумеется, не солью. – Я сглотнула, понимая, что это еще не все. – Там же видно мое лицо, к чему мне такой удар по репутации?