Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона
Шрифт:
Не обращая внимания на укоризненный взгляд командира и запрещающий Княжевской, Кемаль все-таки заканчивает вопрос:
– Там, где ты был… Ты не встречал?..
Понимаю, о ком он:
– Нет, брат. Они ушли туда раньше меня. И наверняка обрели новые жизни в новых рождениях.
Продолжаю. Взгляды внимательные, друзья прислушиваются к каждому слову:
– Смерти нет. Мы теряем лишь тела и память. Прожитое уходит в золотую искру души, освобождая место для следующего.
Вспоминаю вневременье:
– И там справедливость – закон. Отдавшие жизнь за Родину
Не выдерживает Лара:
– И где-то сейчас, наверное, живут младенцы, которых мы помним сильными мужчинами? Так, Саша?
– Не обязательно младенцы. Я уверен, что время в разных мирах течет по-разному. Там, в безвременье, мне казалось, что прошли минуты.
– А здесь больше чем полгода.
Киваю:
– Да, Лара. И вполне возможно, что они уже парни, или даже мужчины, прожившие многие годы.
Убежденно заканчиваю:
– В мире, который намного счастливее, чем наш.
Возникшая неловкая пауза, к счастью, не затянулась.
– Боже… Саша, мясо!..
Точно! Мы же оставляли горячее на плите!
Несемся на кухню и с облегчением убеждаемся: успели. Аромат, распространившийся из-под поднятой крышки, подтверждает: в самый раз.
– Божественный запах.
Кемаль с вожделением глядит в сотейник на ровные, прожаренные, сочные кусочки отборной телятинки с луком и специями.
Вручаю ему кастрюлю с вареной картошкой, Лариса подхватывает чистые тарелки, сверху ставит посудину из микроволновки с грибным соусом.
Следующую из кухни процессию встречает командир, предупредительно помогает даме, комментирует:
– Кемаль, тебе что, горячее доверили? Опрометчивое решение.
Шутливо-обиженное:
– Картошечку! Ты вон за Искандером следи, мясо у него.
– Тогда я спокоен.
Ларино любопытное:
– Интересно: почему?
– Само хладнокровие и выдержка. Преодолеет любой соблазн. Практически эталон нашей команды.
Блюдо, что называется, удалось. После тоста «за выдержку и рассудительность» жаркое с картофельным гарниром пошло на ура. Даже Лара, махнув рукой на калории, с удовольствием скушала ломтик в соусе, выбрав, правда, кусочек потоньше.
Возникшая сама собой тема продолжилась рассказом командира. Естественно, имеющим прямое отношение к лондонской эпопее и полностью опровергающим предыдущие комплименты в мой адрес.
– Я уже не на шутку начал переживать – пропал человек. Рынок огромный, полно закутков. Попробуй, найди: где его сейчас пытают? Забегаю в кафе – камень с души. Сидит тихий, скромный, сок попивает с поэтическим видом. Лицо одухотворенное, глаза такие грустные – пай-мальчик. Выходим. Докладывает: «Подстава это, мол, была, командир. Завалил я их всех. Да, патроны на контроль сэкономил – сразу в голову бил». Лори, центр Лондона. Полиции – как грязи. Мы с крадеными документами на руках, под мышками стволы. А у Искандера волнений ни в одном глазу. И с намеком – типа, похвали, командир – «бумажники прихватил».
– Кошмар!
Смеющаяся женщина поворачивается, чтобы взглянуть на героя рассказа. Оправдываюсь:
– Лара, я же не разведчик. Меня этому не учили.
– Вот, точно
Подыгрываю:
– Командир, я не нарочно.
– Ага, «само как-то получилось»?
Утвердительно киваю с самым честным и наивным видом:
– Да.
Это последняя капля. Лара заливисто хохочет, от души смеются парни.
Отдуваясь, Ахмет заканчивает:
– Я над отчетом по операции час сидел, никак начать не мог. Потом махнул рукой и накатал все, как было. Решил: пусть Флеминг завидует.
Лариса аккуратно промакивает платочком выступившие от смеха слезы:
– Ох, Саша-Саша…
Кемаль кладет руку на мое плечо:
– А на деле, Лори, он – молодец. Всегда за дело, за товарищей.
Привставшая Лариса гордо целует меня в щеку:
– Я знаю.
Замечательный вечер развивался по своим приятным законам. Сдвинув стол, освободив большую половину просторного зала, немного потанцевали, по очереди ведя прекрасную партнершу. Я вспомнил, казалось бы, навсегда позабытый вальс, командир оказался асом танго. Поразил наш здоровяк – рок-н-рола от него не ожидал вообще. И, конечно, выше всех похвал оказалась Лара. Грациозно и уверенно двигаясь, в любом танце была, как в своей стихии.
Размявшись, проветрив комнату, перешли к чаю с пиццей. Теперь уже настроение поднимал Кемаль, затеяв шутливую перебранку за «кусочек побольше» и преподнеся в юмористическом виде нашу эпопею в тоннелях метро.
Командир резюмировал:
– Что худой, что здоровый – два желудка. Все мысли только о еде и комфорте.
Лара с одобрительной улыбкой:
– Да, смотрю, вы там от недостатка бытовых удобств не страдали.
Здоровяк подтверждает:
– Инженер в команде – главная сила.
Ближе к одиннадцати парни, вызвав машину, стали собираться.
– Мальчики, спасибо вам. Как мы хорошо сегодня посидели!
– Тебе спасибо, Лори. Все было очень вкусно.
Прибыла охрана, парни, пожав мне руку и поцеловав в щечку Ларису, уехали.
Убрав комнату и перемыв посуду, мы не стали затягивать процесс перехода в горизонтальное состояние.
Уже засыпая, я наконец-то сформулировал бродившую на задворках сознания мысль. Заключалась она в одном вопросе: почему меня все только хвалят?
Ни одного разноса, никаких нравоучений, нет ничего, относящегося к воспитательному процессу. Холят и лелеют, как бриллиант из гохрана. И началось такое отношение – прикидываю сроки – на следующий день после встречи с Ларисой. Там, в ядерном учебном центре.
Так не бывает в военной организации. Ладно бы после второго прибытия, когда уже точно стало известно, что я пришелец… Или они об этом знали с самого начала? Точнее, определили данный факт во время отборочных сборов?
И тогда особое отношение Ларисы… Смотрю на доверчиво прижавшуюся, тихо дышащую во сне женщину, вспоминаю, как она плакала тогда в госпитале, как не смогла сдержать чувства в день моего возвращения… Нет, она действительно любит.