Ставка на совесть
Шрифт:
Сейчас это представлялось Владимиру таким наивным, что он постеснялся открыться Марине. Но даже то, что он рассказал, к его удивлению, вызвало в ней неподдельное сострадание.
— Я не знала, что ты был ранен.
Ее голос прозвучал печально и виновато.
— Но я писал тебе. Потом, когда поправился и вторично был послан на передовую.
— Я не получила ни одного письма.
— Загадочно.
— В жизни еще много загадочного, — сказала она тихо, с грустной раздумчивостью и стала смотреть на Днепр. Ночь надвигалась быстро, почти без сумерек. Противоположный берег совсем исчез. По реке маленький буксир, тоже невидимый в темноте, пыхтя, тянул упиравшуюся
— Я люблю по вечерам выходить на Днепр. Здесь чувствуешь себя так, словно переселяешься в какой-то удивительный мир. У тебя бывает такое ощущение? — после долгого молчания произнесла Марина.
— Бывает, но редко. Некогда наслаждаться природой, — ответил Владимир с суховатой усмешкой.
Марина посмотрела на Владимира и подумала: нет, не похож он сейчас на того скромного, искреннего по натуре курсанта, каким знала она его тринадцать лет назад. Как он жил все эти годы? Откуда этот язвительный тон? Что тревожит его?
Марина всматривается в его лицо, освещенное неярким, рассеянным светом, — очень близкое и в то же время такое чужое. Две волевые складки по углам рта (тогда их не было). Каштановые гладко зачесанные назад волосы (она помнит его стриженым). Открытый, чуть скошенный лоб со светлой, незагоревшей каемкой поверху — следом от фуражки. У многих строевых офицеров замечала Марина это. Пожалуй, сейчас Владимир более привлекателен, чем в юности. И офицерская форма, тщательно подогнанная, даже несколько щеголеватая, ему очень идет. Марина поймала себя на мысли, что любуется Владимиром, и отвела взгляд.
Ресторан заполнился посетителями. Музыканты после перерыва заиграли вальс Жарковского из оперетты «Морской узел». Бледнолицый молодой человек в непомерно широком рябом пиджаке подошел к микрофону и довольно приятным тенорком запел:
В парке старинном под ветром звенят кусты. В темных аллеях луна серебрит листы.Владимир откинулся на спинку стула. Над столиками плыло:
Много лет пронеслось, Много лет с той поры пролетело. Я давно уж не тот, Ты не девочка в платьице белом.Владимир вздрогнул: сентиментальная песня, которая прежде нисколько не трогала его, вдруг нашла отзвук в его душе.
— Слышишь, что он поет, Марина?
— Они всегда играют этот вальс.
— Ты здесь часто бываешь?
— Я люблю Днепр. А эта музыка… Ее далеко слышно. Даже если не сидишь в ресторане.
Владимир повторил вслед за певцом:
— «Ты не девочка в платьице белом…» Впрочем, в платье я тебя тогда не видел. Ты носила военную форму. Теперь ты другая.
— Я сильно изменилась?
— Не очень, раз я узнал тебя, — он улыбнулся. — Но все-таки — да.
— Ты — тоже.
Марина взяла конфету и, разворачивая ее, попросила:
— Володя, расскажи о себе. Ты женат?
— Женат. Двое детей: Димка и Маринка. — Глаза Владимира потеплели.
— Маринка?
— Да. В
Марина слегка зарделась.
— Расскажи, как ты жил эти годы?
— Как и многие из тех, кто остался в армии: служил, медленно поднимаясь по ступенькам, экстерном сдал за нормальное училище, поступил в академию, после академии попал сюда. Вот и вся моя биография. Ничего особенного…
— А где женился?
— В Германии.
— На немке?
— Зачем же… Там было немало наших девушек: работали в частях, в учреждениях военной администрации.
— Кем была твоя жена?
— Машинисткой в штабе полка. А я командовал ротой.
— Она сейчас работает?
— Нет. Не с кем детей оставить.
— Я бы так не смогла… без работы.
— Видимо, у тебя другое положение.
— У нас домашнее хозяйство ведет свекровь. Мы живем в ее квартире.
— У меня нет ни того, ни другого.
— Это же так трудно…
— Разве я один такой?
— Да, правда…
Марина опять о чем-то задумалась. Владимир налил в бокалы вина:
— За тебя, за твое счастье. — И залпом выпил.
Марина пить не стала. Владимир спросил:
— А ты почему?
Не ответив, Марина положила свою ладонь на его руку и проникновенно сказала:
— Володя, ты беспокоишься за раненого? Я вижу… Он будет жить, поверь… Если из-за этого у тебя неприятности, передай Шляхтину — мне муж рассказывал, что это за человек, — все будет хорошо, все…
Непрочный хмель мгновенно покинул Владимира. Он был поражен. И не столько тем, как верно Марина угадала его состояние — хотя он был уверен, что сейчас им владеют лишь чувства, вызванные нежданной встречей с Мариной, — сколько ее искренней участливостью и желанием утешить его. Как ему нужны были в эти трудные дни, полные мучительных раздумий, объяснений с начальством, сердечные слова участия! И он услышал их. От человека, который некогда дал ему короткое счастье и вынудил долго страдать.
Владимир порывисто наклонился и поцеловал Марине руку.
4
В лагерь Владимир возвращался последним рейсовым автобусом. Мощный комфортабельный «икарус-люкс», ревя, мчался по асфальтовому шоссе. Владимир смотрел в окно, но ничего, кроме отражения своего лица в черном стекле, не видел. Лицо было устало-отрешенное.
Впереди Владимира сидели парень с девушкой. Склонив друг к другу головы, они умиротворенно дремали под убаюкивающий гул мотора. Владимир позавидовал их молодости, их любви. Ведь он и его ровесники повзрослели слишком рано, не довелось им изведать в полной мера счастья юности. А многие лишились не только этого — жизни. Война всему виной… Но война сблизила их с Мариной. Оба тогда носили курсантские погоны. И хоть виделись редко, урывками, все равно были счастливы и думали, что так будет всегда. Однако война же и разлучила их. А как повернулась бы их жизнь, встреться они после победы? Ты сожалеешь, что случилось иначе, Владимир? К черту сожаления! Если только вздыхать по прошлому, для чего тогда жить? А у тебя работа, которую ты любишь. У тебя жена и дети. Ты не мыслишь своей жизни без Лиды, без Димки, без Маришки. Они для тебя самые дорогие, они — частица самого тебя. И все-таки тебе почему-то грустно сейчас. Ощущение такое, будто что-то в жизни сделал не так, прошел мимо чего-то, а вернуться, поправить уже нельзя… Может быть, это просто от усталости, от того, что тебе пришлось много пережить за последние дни? Или тебя беспокоит сознание того, что ты не так вел себя, встретившись с Мариной?