Ставка на Зеро
Шрифт:
Гонщик допил кофе, выбросил погасшую сигарету и пошел к метро. Он ещё сам не знал - направляется ли на встречу с Механиком, сулящую ему неминуемую гибель? Он оставлял за собою право в последний момент не выйти из вагона на станции, где назначено свидание. Но, когда увидел Механика, одиноко стоявшего у скамейки, Гонщик, не отдавая отчета своим действиям, сделал шаг из дверей вагона, уже начинающих закрываться.
Выбор сделан, - подумал он обреченно, шагая навстречу товарищу. Наверное, я дурак. Но не подлец по крайней мере. Хоть это и слабое утешение.
– Я думал, ты уже не придешь, - сказал Механик, вздохнув с облегчением, - решил, что один остался.
– А считай и так!
– Гонщик рассказал ему о взрыве.
Механик, выслушав его, заметил:
– Вот сволочи, всерьез за нас взялись. Но и нам везет: они думают, что я один, и будут действовать без опаски. Сейчас позвоню Зеро, покручу ему ещё мозги, а встречу назначу на восемнадцать часов. Поторгуюсь, конечно, нервы помотаю. Но примерно в девятнадцать часов мы с ним будем на месте. Жди на досках балкона. До этого момента они меня точно не тронут: им надо узнать, где запрятаны их сокровища. Ну а там видно будет. И запомни: дело не во мне и не в тебе. За наших ребят рассчитаться надо. А иначе мы козлы и цена нам копейка в базарный день. Сам знаешь, эти ребята рассчитались бы за нас не задумываясь. Ну а мы их не хуже. Просто нам повезло уйти последними. Так что идем до конца. На, возьми мой газовый пистолет. Они все равно меня обыщут и отберут, когда с ними встречусь. Ну все, пути назад нет, пошли, браток.
Они поднялись наверх, и, бросив жетон в телефон-автомат, Механик набрал номер конспиративной квартиры. Зеро схватил трубку сразу после первого звонка.
Да, здорово его прихватило, - подумал Механик и начал игру:
– Привет, Зеро, это я, Механик. Мой напарник что-то не появился. Слинял, наверное. Так что тебе теперь легче будет договориться с одним человеком. Я много не возьму: полмиллиона долларов - и ящик у тебя. Что скажешь?
Зеро посмотрел на определитель номера, понял, что звонят из автомата, сделал ответный ход. Поскольку соглашаться сразу было нельзя, он сказал:
– Это ты загнул, Механик, я предлагаю тебе в десять раз меньше. Отдай ящик, возьми, что дают, и катись в Сочи, отдыхай. Я к тебе особых претензий иметь не буду.
– Ты шутишь, Зеро. Если сам не можешь решить вопрос, то посоветуйся с Джокером. Ну все - отбой!
– Положив трубку, Механик пояснил Гонщику: Теперь он гадает, откуда я знаю о Джокере. Я ему позвоню ещё через пару часов и скажу, что Сыщик перед смертью успел выйти на Джокера и рассказать нам. И мы решили в этом варианте поработать на себя. Поскольку я остался один, то сброшу цену и запрошу двести тысяч. Но с этой суммы уже не соскочу. Они сдадутся, вот увидишь. И я выйду на Джокера, сказав, что буду разговаривать только с ним. Джокер, напуганный возможностью окончательно потерять сокровища, должен поехать со мной лично: я выдвину это жесткое условие. Скажу, что только ему доверяю. Так что по крайней мере Джокера я на тебя выведу. Как загонщик на охотника. Уж будет ли там Зеро, не знаю. Но Джокера я тебе гарантирую! Все понял?
Гонщик кивнул:
– Я буду там сразу после шести вечера, как только комната техника-смотрителя закроется. Ну все. Удачи тебе, Толик.
Что-то дрогнуло в голосе Гонщика, и Механик, чуть задержав его руку в своей широкой ладони, доверительно понизив голос, сказал:
– Ты просто не представляешь, Николай, что я пережил, когда ты опоздал на десять минут. Думал, сдрейфил Гонщик. Прости, что плохо о тебе подумал. Прощаешь?
Гонщик молча хлопнул его по плечу, словно подтверждал свою преданность общему делу. И соратники разошлись, уверенные друг в друге.
Впереди был почти целый день, и Гонщик отправился бродить по городу. У него была ещё одна важная забота: добыть мощную иномарку. Такую, чтобы не оставить шансов своим врагам. Никаких шансов.
У них пистолеты и автоматы, и они в стрельбе мастера. Мне в этом с ними тягаться, да ещё с дробовыми патронами, не с руки. Но вот машина под моим управлением - грозное оружие. Пусть попробуют увернуться. Тем более для них я уже покойник. И это преимущество надо использовать.
Сначала он отправился в небольшой магазинчик хозтоваров, где обычно приобретал нужный ему слесарный инструмент. Купив два набора, он выбрал из них то, что ему могло понадобиться. Аненужное положил на подоконник возле витрины: пусть кто-то попользуется.
До начала последней акции оставалось ещё много времени, и он решил просто пошататься в центре города. Сам не зная почему, Гонщик свернул в тихий переулок и вдруг увидел в глубине его маленькую, судя по всему, недавно восстановленную церквушку. Дверь была открыта, и его словно втянуло внутрь темное пространство.
Горели свечи, священник, ещё крепкий нестарый человек с красиво подстриженной бородой, читал молитву, слова которой смиренно повторяли прихожане. Было видно, что все эти люди, среди которых преобладали старики, постоянно приходят сюда в надежде получить прощение и хоть в малой степени заслужить царствие небесное после окончания земного пути.
Да и мне не мешало бы покаяться в своих грехах, - подумалось ему. Но он заколебался, не зная, как отнесется священник к откровениям о загубленных им жизнях.
Странно, но когда он участвовал в физическом устранении бандитов, то особенно и не переживал. А вот сейчас, когда мысленно проговорил свою исповедь, вся история их бригады уже не выглядела столь справедливой и мужественной. И почему-то особую вину он чувствовал за гибель офицеров, казненных ими за торговлю оружием. Физически ощутив невыносимость нахлынувших на него переживаний, он твердо решил дождаться окончания службы и поговорить со священником. Он, никогда не ходивший в церковь, не знал, как надо исповедоваться, и потому решил сказать священнику не все, что произошло с их бригадой, а лишь приоткрыть ту часть событий, за которую он ощущал наибольшую вину.
Заметив пожилую женщину, собирающую остатки сгоревших свечей, Гонщик подошел к ней и спросил шепотом:
– Могу ли я поговорить со священником? Посоветоваться надо. Старушка равнодушно пожала плечами.
– Батюшка после молитвы будет исповедовать постоянных своих прихожан. Если хочешь, то жди. А примет тебя или нет - это уж его дело.
Судя по всему, молитва подходила к концу, и Николай решил подождать. В нескольких шагах от него стояла молодая женщина с маленькой, лет четырех, девочкой. У матери был встревоженный, расстроенный вид. Ее глаза, опущенные вниз, смотрели в одну точку на темной каменной поверхности пола. И тут Николай поймал себя на мысли, что ему чрезвычайно нравится эта молодая женщина, из-под платка которой выглядывает прядь светлых волос, приятно контрастирующих с чернотой опечаленных глаз. Ее дочка, не понимающая, для чего её привели в это полутемное помещение, в нетерпении теребила мать за юбку, жалобно канючила:
– Ну пойдем, мама, пойдем отсюда. Я хочу гулять.
Мать одергивала её, шепотом уговаривая:
– Ну потерпи, дочуля. Потерпи. Надо папке помочь, очень надо. Потерпи.
Девочка ненадолго успокаивалась, но уже через минуту принималась за свое.
И тут, привлекая всеобщее внимание, в церковь не вошла, а вплыла дородная женщина в дорогой одежде и с золотыми кольцами на пухлых коротких пальцах холеных рук. По церкви, перебивая запах ладана, распространился аромат тонких духов. Следом за ней появился крепкий детина, который цепким взглядом осмотрел молящихся и, как показалось Николаю, чуть задержал подозрительный взгляд именно на нем. Этот парень даже не удосужился перекреститься. Телохранитель хренов, - почему-то сразу возненавидя и эту женщину, и этого громилу, подумал Гонщик.