Ставки сделаны
Шрифт:
– Экспертиза идентифицировала автомат. Он был похищен у охранника ведомственного госпиталя, убитого полторы недели назад неким Волковым, совершившим побег.
Врач почесал бровь. Один из секьюрити дернул щекой, второй опустил глаза в пол. Потом все четверо одновременно посмотрели на замершего в кресле человека.
В тишине и неподвижности прошло несколько минут.
Вдруг глаза сидящего закрылись, и он уронил голову на грудь, словно моментально заснул. Помедлив, врач подошел к нему и пальцем оттянул верхнее веко.
– Нормально, – сообщил он остальным. – Можно начинать.
С этими словами врач отошел в дальний угол комнаты, где стоял полукруглый пульт, на экраны которого поступала информация от датчиков, закрепленных на теле сидящего в кресле человека. Включив приборы и принтер, который должен был параллельно печатать графики физиологического состояния допрашиваемого, он, не отрывая взгляд от экранов, махнул рукой полковнику.
Дескать, можете задавать вопросы.
Комов, не выпуская сигарету, отодвинул второй стул и сел напротив.
– Ваши фамилия, имя, отчество? – как обычно, начал он.
– Волков Родион Иванович, – глухо ответил человек, не поднимая головы.
Глава 7
Журналиста звали Слава, и фамилия его в свое время мелькала в столичной прессе достаточно часто, кочуя из одного издания в другое. Он был профессионалом-наемником, предпочитая «продавать перо» всем желающим, а не горбатиться всю жизнь на одного-единственного работодателя.
А желающих было достаточно, поскольку дело свое Слава знал.
Когда-то он начинал обозревателем криминальной хроники в бульварной газете, потом писал, как сам выражался, о «гнойных нарывах и язвах общества»; успел поработать в христианском журнале «Ступени в небо» и тяжеловесном политическом еженедельнике, делал обходы ресторанов для глянцевых журналов; некоторое время был собкором русской редакции «Радио Свобода» и стрингером Си-эн-эн, благо английский учил в свое время в закрытом лицее для детей московской элиты. Больше года Слава издавал собственный молодежный журнал, умудряясь вышибать из рекламодателей умопомрачительные суммы, но потом заклубился так, что очнулся только на жесткой койке в наркологической клинике врача-узбека, прославившегося самым высоким процентом излеченных наркоманов во всей Федерации. Славе он помочь не смог, но, чудом выжив после очередной передозировки, тот сам нашел в себе силы завязать.
Проведя почти год на Байкале, в окружении девственной природы, вдалеке от всех друзей, без компьютера, телевизора и мобильного телефона, Слава наконец вернулся в Москву.
Еще через полгода он вернулся и в журналистику. Пережитое вылилось в цикл статей в одном из престижных глянцевых изданий, озаглавленных «Передозировка жизни: зарисовки на венах». С этого момента он работал только под псевдонимом и строил свою жизнь заново. А недавно написал книгу о российской заказной журналистике под названием «Обратная сторона слов», которая стала бестселлером в первый же день продажи. На данный момент Слава вел переговоры с агентами нескольких зарубежных издательств, желавшими купить у него права на переиздание. В переговорах фигурировали приятные суммы в национальных валютах.
Журналист жил в старом пятиэтажном доме в одном из непрестижных районов Западного округа Москвы. Таксист, который вез Панкрата, хакера и Люсю, сдавленно матерился сквозь зубы каждый раз, когда его еще не старая иномарка переваливалась, словно утка на суше, из одной колдобины в другую Добравшись наконец до цели, водитель вздохнул с облегчением и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
– После обратной дороги можно будет ее в утиль сдавать, – мрачно пошутил он, похлопав по рулевому колесу. – Придется ползти как черепаха.
Панкрат, занятый своими мыслями, не поддержал его реплику и молча отсчитал деньги. Кузьма, выбравшись из машины, подал Люсе руку. Та поблагодарила его без особого воодушевления.
– Что же твой приятель в центр не переберется? – поинтересовался Панкрат, осмотрев ветхую «хрущевку», при свете единственного фонаря выглядевшую совсем удручающе. – Мало написал, видно?
– Суеты избегает, – философски ответил хакер. – У него, кстати, была квартира в каком-то престижном районе.
Так он ее продал, чтобы заплатить за лечение в наркологической клинике.
Люся посмотрела на Кузьму с интересом.
– Наркоман, что ли?
– Уже нет, – коротко ответил тот.
– Вылечился? – не отставала девушка.
– Завязал, – бросил хакер. – Ну, пошли, что ли?
Он двинулся первым, Панкрат и Люся – следом. В подъезде оказалась железная дверь и домофон. Кузьма два раза нажал тройку на его панели, и секундой позже до неприличия бодрый голос – на часах была половина второго ночи – произнес, не скрывая праведного негодования:
– Где вы шатались все это время? Давайте поднимайтесь. Я уже весь кофе выпил…
Кузьма даже не успел ничего ответить своему другу. За дверью что-то зажужжало, и она с негромким металлическим щелчком отворилась. В ту же секунду в подъезде зажглись несколько люминесцентных плафонов, осветивших на удивление чистый пролет лестницы и такую же аккуратную площадку первого этажа. Здесь было две двери, одна из которых – с номером «33».
Она открылась при их приближении. В проеме стоял, улыбаясь до ушей, бритоголовый парень лет двадцати восьми.
Его череп блестел точно так же, как у Кузьмы, но по комплекции журналист значительно превосходил хакера и похож был скорее на боксера-тяжеловеса, ушедшего с ринга и слегка подзаплывшего жирком. Черная майка с первой буквой еврейского алфавита в кроваво-красном круге плотно облегала его живот, а в ухе блестела большая золотая серьга.
В общем, с виду он походил на труженика пера не больше, чем бандитский «бригадир» – на художника-абстракциониста. Панкрат даже засомневался было, туда ли они попали, но увидел, как осветилось ответной улыбкой лицо хакера, и успокоился.
– Привет, – Кузьма шагнул вперед, протягивая руку. – Знакомься, это Панкрат и Люся. Я рассказывал…
Журналист пожал хакеру руку, хлопнул по плечу и кивнул остальным.
– Проходите в квартиру, через порог только Кузя здоровается, – его улыбка стала еще шире. – Будем знакомы, меня Славой зовут.