Стая (Потомство)
Шрифт:
Надо будет разбудить Эми и рассказать ей обо всем.
Дэвид прошел в кабинет и задвинул стеклянную дверь. Он уже был на полпути к спальне и проходил как раз мимо установленной посередине кабинета старой пузатой печки, когда взгляд его упал на часы.
Половина шестого.
Да она просто убьет меня, —подумал он.
И поделом будет.
В последние три месяца, особенно после рождения Мелиссы, Эми плохо спала по ночам, хотя девочка, следовало признать, превращалась (с невероятной, кстати, быстротой – просто поразительно,
Вот и сейчас, вопреки обыкновению, Эми удалось крепко заснуть.
Ну и ладно, —подумал Дэвид. – А новости подождут. По пути в ванную он заглянул в спальню.
Супруга его довольно быстро восстановила прежнюю форму,и сейчас ему было приятно видеть ее нагую, с крепкой спиной, покатыми плечами, прижавшуюся грудью к смятым простыням.
В противоположной части комнаты в своей крохотной кроватке лежала укутанная в розовое белье Мелисса.
Какой же ты все-таки счастливчик, сукин сын, —подумал он. – Ты сам-то хоть это понимаешь?
Дом, жена, ребенок.
Лесная нимфа и все прочее.
Вдалеке прокаркала ворона. Наступило утро.
05.02.
Вторая Похищенная пробиралась сквозь тенистые заросли сосны и кедра, глубоко вдыхая их сладковатый аромат. Под ногами мягко пружинили слежавшиеся толстым слоем прохладные и влажные от росы иголки. По бедру скользнула невысокая ветка, от прикосновения которой напряглись, восстали соски ее грудей.
Пережитое ощущение оказалось неожиданно сильным, и это ее даже раздосадовало, однако спорить со своими чувствами она не могла.
Она приближалась к кромке леса и уже слышала шелест морских волн.
Детей найти пока так и не удалось. Между тем, уже рассвело, так что ей надо было возвращаться.
Женщина наверняка рассердится.
Женщина что-то почувствовала: именно она послала Вторую Похищенную найти детей – но она их так и не нашла.
Где-то в глубине ее сознания шевельнулось нечто, отдаленно похожее на стыд.
Вопреки всем стараниям Женщины, она так и не стала охотницей.
Под конец она стала уклоняться в сторону дома, где находился младенец, и даже смутно вспомнила своего собственного ребенка, который едва ли был старше его. Но было еще слишком рано, и потому он пока не появился снаружи. Только мужчина, который заметил ее.
Ей было интересно, имело ли это какое-то значение – то, что он увидел ее.
Существовал только один способ предвосхитить гнев Женщины и даже как-то противостоять ему, и потому сейчас, бредя по лесу, она подыскивала подходящий инструмент.
Это должно было быть что-то тонкое, крепкое и одновременно гибкое.
Вот!
Ветка оказалась зеленой, жесткой, но ее задубевшие ладони были привычны к подобным вещам, а потому она стала резкими движениями сгибать ее – вверх, вбок, книзу, – покуда та не отделилась от основного ствола, потянув за собой тонкую полоску древесных волокон. Потом чуть окровавленной рукой она очистила ветку от иголок.
Теперь она шла по опушке леса, щурясь от яркого солнца.
В гуще зарослей ястребинки, ромашек и клевера сновали пузатые пчелы и черные шмели. Она спокойно стояла между ними, поскольку знала, что они укусят только в том случае, если на них случайно наступить или ещекак-то побеспокоить. Пчелы летали низко над землей, длинными мохнатыми лапками копаясь в сладкой пыльце.
Если не считать насекомых, она пребывала в полном одиночестве.
Чуть поодаль от пчел глухо рокотал прибой.
Она взметнула над головой отломанную ветку и принялась хлестать себя по спине – сильно, почти яростно, чтобы оставались следы, поскольку в противном случае это вообще было лишено какого-либо смысла. При этом старалась махать так, чтобы конец ветки попадал на ягодицы и бедра, но никак не ниже – иначе можно было потревожить пчел.
Пережитое ощущение оказалось неожиданно сильным.
Когда она наконец остановилась, ее рука почернела от коры и выступившего сока древесины.
По другую сторону поля лес снова густел. Тропинка то уходила вверх, то снова спускалась, петляя под сводами густой хвои невысоких сосен и елей, искривленных постоянно дувшими со стороны моря ветрами.
Миновав их зеленый полог, она подошла к скалам, где снова вышла на тропинку, и пошла вниз.
Уже на середине спуска она увидела их, всех шестерых, карабкавшихся через камни у самой кромки воды. Девушка несла с собой какую-то сумку; остальные также шли не с пустыми руками, хотя с такого расстояния невозможно было определить, что именно они насобирали.
Уже наступило утро, а потому двигались они быстро, безмолвно. Значит, на месте они окажутся намного раньше ее. И Женщина снова рассердится.
Она могла окликнуть их, попросить подождать ее. В конце концов, Женщина могла и не спросить ее ни о чем, предполагая, что она сама нашла их. Ведь она бродила всю ночь и даже начало утра.
Правда, теперь у нее на спине уже были отметины.
Она была совершенно голая, так что Женщина сразу заметит следы и поймет, в чем дело.
Впереди на тропе Показались останки лисы. Концом ветки она расковыряла труп, но увидела лишь спутанные клочья шерсти и обнаженные кости – падаль уже давно стала добычей мышей, а может, и кроликов.
Судя по всему, перед смертью животному, отчаянно сражавшемуся за жизнь, пришлось пережить немалую боль.
Вздохнув при виде столь необратимого конца, она в полном одиночестве продолжила свой путь.
07.20.
Достали карту.
Это была уже не та карта, которой они пользовались одиннадцать лет назад, хотя, судя по ее виду, вполне могла быть именно ею –обтрепавшаяся на сгибах, до предела истертая, да и висела она на том же самом месте, что и предыдущая – на потемневшей от сигаретного дыма стене полицейского участка.