Стая
Шрифт:
Ишь какой хитрый… Решил, что обстановка подходящая? Знаем мы такое. Сталкивались…
– Сын вождя, сьере лейтенант. Младший. Наследство мне не светит. По нашим законам, всё достаётся старшему. Хорошо, хоть не убили, когда родился. И то хлеб.
Лейтенант покосился, но ничего не сказал. Я встал с бревна, которое завтра, точнее, послезавтра будут таскать уже новобранцы следующего набора, собираясь идти в казарму, благо по звёздам было видно, что скоро раздастся сигнал отбоя. Лейтенант не двинулся с места. Но когда я развернулся идти, сказал мне в спину:
– Я бы хотел, чтобы тебя оставили в учебке преподавать стрельбу. У тебя талант, Серг.
Я резко обернулся, но лейтенант добавил:
– Увы. Могу лишь сказать, что ты попадёшь куда-то в номерные части, сержант.
– И на том спасибо.
Я кивнул ему, как равному, что, по сути, так и было, и вошёл в казарму. Ломая голову на тему номерных частей. Что это за зверь и с чем его едят? Как-то не слышал в учебке ничего подобного…
Утро началось не как обычно. Никакого построения на зарядку. Не было крика дневального «Подъём!». Просто встали, уже по привычке, рано, привели себя в порядок, сходили на завтрак, потом принялись за уборку территории. Мётлами, носилками. Руками. Это уж как в армии водится. Потом сменили рабочую форму на обычную. Парадных мундиров, естественно, не было. Единственное – погоны надели обычные, а не полевые. Ну а после скомандовали общее построение, и мы пошли на плац. Было… торжественно. Грохот барабанов, толпа зрителей с округи. И императорская свита. Как нам и обещали, прибыла императрица Ооли. Чёткие квадраты учебных рот застыли в строю, и высокая, не в смысле роста, а по своему статусу гостья медленно прогарцевала вдоль идеально выровненных шеренг на небольшой белой лошадке, сидя по-дамски, боком. Вот она поприветствовала наших соседей, двинулась к нам, я впечатал руку под козырёк кепки.
– Слава будущим героям Империи!
Я посмотрел на всадницу и… Едва не дёрнулся за оружием, которого, хвала богам, у нас пока не было. Потому что в седле сидела настоящая, истинная саури… Длинные остроконечные уши, огромные светлые глаза цвета древесного пепла, свисающая вдоль округлых бёдер длинная пепельная коса, выглядывающая из-под женской накидки, точёные черты безупречного овала личика… Я не мог ошибиться, это точно была саури, причём высокородных, самых чистых кровей! Откуда?! И… Нет, это невозможно! Просто не может быть! Почему у неё и императора есть ребёнок?! Общий ребёнок? Ведь нам не раз говорили, что общие дети между нашими видами невозможны, несмотря на полное генетическое совпадение! Но… Проклятье Тьмы! Кажется, Сергей, ты влип по самые помидоры! Сердце колотилось так, что заглушало даже топот копыт кобылки. Эх, будь у меня сейчас что-нибудь…
Между тем саури приближалась, я уже видел каждый штрих тонкого лица. Но чем-то она отличалась от тех, кого я встречал раньше. Неуловимым, но явным. И я никак не мог сообразить, в чём причина. Вот императрица поравнялась со мной, рефлекторно я напрягся, подсознательно ожидая чего угодно… Один из сопровождающих Ооли наклонился к женщине и что-то шепнул. Та чуть натянула уздечку, останавливая свою кобылку, с любопытством взглянула на меня и мягким грудным голосом произнесла:
– Сержант Серг Стел?
Я щёлкнул каблуками на автомате, как полагалось приветствовать высокородную особу на Руси. Саури удивлённо улыбнулась. Пусть она враг, но сейчас – императрица того государства, которому полгода назад я принёс присягу. И… теперь понятно, откуда такие совпадения и странные накладки. Самка слишком молода, чтобы воевать самой. Но в школах кланов саури изучение основного противника начинается с самых первых дней. Немудрено, что она и воспользовалась опытом людей. Куда лучше ей знакомым, чем собственный. Сколько ей на вид? Лет восемнадцать? Девятнадцать? Вряд ли больше…
– Так точно, доса императрица! Сержант второй учебной роты Серг Стел!
– Откуда вы родом, сьере сержант? – Неистребимый акцент саури. Растягивание гласных, дробные окончания согласных…
– С Северных островов, доса императрица! Из клана Белых Птиц!
Как я и думал, на слово «клан» Ооли отреагировала. Чисто рефлекторно, едва заметно поведя кончиками ушей. Но справилась с собой, отчеканив:
– По приказу императора Атти, моего супруга, вы отправляетесь в третью гвардейскую роту!
– Во имя Империи! – Кулак в грудь, на миг склонённая голова.
В ответ – милостивый кивок, снова лёгкий, едва слышный топот копыт изумительно красивой лошадки… Чем дальше отъезжала Ооли, тем легче становилось мне. Хорошо, что сегодня не слишком жарко. Хотя климат Фиори и мягче, чем мы привыкли на Руси, но осень есть осень. Что бы там ни творила природа.
Саури со свитой отбыла, и нас распустили. Предписания вручали уже в казарме. Лично каждому под роспись, поскольку обучению грамоте в учебном подразделении придавалось значение не меньшее, если не большее, чем боевой подготовке. Мне тоже вручили конверт с чётко выведенными округлым почерком моими именем и фамилией. Не распечатывая, я сунул его в карман, потому что нужно было вначале попрощаться с ребятами. С теми, с кем я семь месяцев забивал в голову разные знания и проливал пот на тренировках, оттачивая навыки и умения, от которых теперь зависит моя жизнь.
Через полчаса прогудел горн, вновь призывая всех на общее построение, и, когда мои сослуживцы выбежали на улицу, я наконец открыл свой пакет. С получением сего взять имеющуюся в конюшне учебной части лошадь и направиться в город Саль, новую столицу Империи. Там явиться в военную комендатуру и, сдав пакет номер один, следовать дальнейшим указаниям… Сурово. Секретность у Неукротимого на высоте! Что делать, надо выполнять. В конце концов, ты же дал клятву. Пусть под влиянием момента, но слово русского офицера нерушимо. Это – свято. В последний раз я оглядел казарму, в которой случилось столько и хорошего, и плохого, присел напоследок на свою койку, затем закинул вещевой мешок, собранный ещё с вечера, на плечи. Пора, Серый…
На конюшне мне вручили не только лошадь, здоровенного гнедого жеребца по кличке Хорг, но и небольшой серебряный жетон с гербом на одной стороне и непонятными значками на другой. Его я был обязан предъявлять по требованию патрулей и любого военного. Так сказать, командировочное предписание и документ, подтверждающий, что я не дезертир. Ещё конюший выдал кроки пути на бумажных листах и мешочек с десятком серебряных бари, чтобы я мог в случае непредвиденных обстоятельств как-то выкрутиться. Затем в оружейке я расписался за личное оружие. Его подгоняли сразу, как только новичок проходил карантин и приносил клятву верности. Плотно упакованная кольчуга с броневставками, проложенные стальными полосами сапоги на такой же стальной подошве, шлем конусовидной формы, кольчужные штаны, поддоспешник из тонкого, но прочного войлока, прошитого стальными нитями, и, разумеется, меч, арбалет с двумя десятками стрел, боевой нож плюс засапожный тесак. Щит и копьё были приторочены к седлу ещё на конюшне. Тщательно всё проверив, запрыгнул на коня, тронулся к выезду из лагеря. Часовые из постоянного состава отдали мне честь, и я, отсалютовав в ответ, покинул учебку.
Времени у меня две недели. Государство Фиори не слишком велико, поэтому практически в любой конец страны дорога редко занимает больший срок. Чем ближе к месту назначения, тем больше менялась обстановка. Иной покрой одежды людей, длинные караваны повозок, везущие горы угля, руды, непонятных мне вещей. Да и само поведение окружающих было совсем другим: исчезли привычные мне по первому месту жительства забитость и раболепие, наоборот, в осанке чувствовалась уверенность и достоинство. И не сказать, что мне это не нравилось. Пару раз меня останавливали патрули Империи, но мой жетон действовал безотказно. Новая, мощённая тёсаным камнем дорога, широкая и ровная, с каменными мостами, по которой было одно удовольствие ехать на хорошем коне. Словно специально, а может, так и было предусмотрено, в обязательном порядке к вечеру появлялся постоялый двор, на котором можно было перекусить и переночевать. Благо врученный мне жетон обеспечивал всем нужным за счёт государства. Можно сказать, что за эти две недели я узнал о Фиори больше, чем за всё своё пребывание раньше. И мне всё больше нравилось то, что я видел.