Стажёр
Шрифт:
А чтобы девушку пироженкой угостить, а потом ещё чем-нибудь, нужно деньги иметь. Так что первый вопрос — финансы.
Да ещё за квартиру обещал хозяйке. И как теперь платить, если с работы выперли?
В знакомой забегаловке в этот час было пусто. Я плюхнулся за столик и закрыл лицо руками. Слышу, напротив стул заскрёб ножками по полу. Сел кто-то. И голос хозяйки:
— Случилось что, господин стажёр?
Я головой помотал, промычал жалобно. Типа — "оставь
— Беда какая?
Говорю:
— Не стажёр я больше. Выгнали. С волчьим билетом.
Она ахнула.
— Неужто за вчерашнее?
Молчу. Хозяйка руку на грудь положила:
— Не подумайте, господин, я никому! Городовой приходил, спрашивал, кто драку затеял, так я сказала, что не знаю вас. Мы же не обязаны знать, кто к нам приходит.
Хозяйка знак сделала, парнишка-официант засуетился, рысцой сбегал, рюмочку принёс и блюдо с пирожками.
— Угощайтесь, господин. Как вас теперь называть-то?
— Да как называть, — я рюмку отодвинул. — Был господин, стал никто. Я ж детдомовский… э-э, из приюта. Сирота совсем.
— Что, совсем-совсем никого?
— Никогошеньки.
Это я в документах своих прочёл, что на квартире у меня лежали. Найден младенцем на пороге сиротского приюта, имя, как в таких случаях дают, от нынешнего государя, а фамилия согласно случаю — Найдёнов.
— Что же вы не пьёте, или обижаетесь на меня?
— Нет. Мне работу ещё искать. И так вон лицо всмятку. Кто такого возьмёт? А мне за квартиру платить, то, сё…
Задумалась она. Подумала, подумала, над столом наклонилась и тихонько сказала:
— Помогу вам. Раз так вышло, помогу. Знаю, кто работу вам даст. Вы только скажите, что от меня.
Достала из кармана фартука блокнот, карандашик, и стала писать крупными буквами, как девчонка-первоклассница.
— Вот, возьмите.
Я взял листок. Там было написано: "Податилю сиго памочь с роботою просим". И подпись — "с.т. Олёна Е".
Что такое с, т, а уж тем более Е, я спрашивать не стал. Мало ли, может, старший товаровед.
— И вот ещё что, — сказала она совсем тихо. — Ежели на вас печать есть, вы не скрывайте. Не показывайте без дела, но если спросят, не отпирайтесь.
— Что за печать? — удивился я.
— Да вы не смущайтесь. Никто вам рукава задирать не будет, и рубашку снимать не заставят. Просто, если спросят, скажите: есть печать, как положено. Вот и всё.
Ёлки зелёные, ну как тут понять? У меня что, татуировка где-то имеется, а я и не знаю? Конечно, я туловище студента Найдёнова в подробностях не разглядывал… Кто знает, что там на нём нарисовано. Но откуда она-то знает?
— Хорошо, — отвечаю. — Понял. Говорите, куда идти.
Нас было десять — работяг по найму. Шестеро гоблинов, трое орков и я. Единственный человек в этой компании.
Хотя нет — ещё один человек здесь был. Важный, мордато-усатый и снисходительно-брезгливый. В разношенных, но крепких сапогах, потёртой дублёнке и с бумажкой в руке. В эту бумажку он всех нас и записал обгрызенным карандашом. Осмотрел брезгливо, по-хозяйски, и во взгляде его читалось — хулиганы, тунеядцы, алкоголики.
Да мы и правда так выглядели. Гоблины, или гобы, как их здесь называют, от совсем мелкого до пожилого, морщинистого, были похожи на бомжей. Оборванцы, по-другому не скажешь. Малец вообще в одной вязаной кофтёнке на голое тело. От холода он стал совсем зелёным, как пупырчатый огурец в супермаркете.
Трое орков — или оргов — в одинаковых жилетках поверх фуфаек и серых штанах, щурили припухшие кошачьи глаза. Пахло от них странно — дикой смесью перегара и розового масла.
Нас всех пересчитали, написали каждому на тыльной стороне ладони порядковый номер, и отправили работать.
Работа была самая разная, но одинаково тяжёлая и грязная. Пока я вместе со всеми копал, тащил, грузил и перекатывал, размышлял о том, что бывший хозяин моего тела Дмитрий Найдёнов — отличный парень. Поднялся с самого низа, выучился — а ведь наверняка для приютского это было непросто — и поступил в университет. Не просто поступил, а закончил с отличием. Уж не знаю, с какого перепуга его понесло по полицейской части, но карьера у парня шла в гору.
Пока не вмешался я. И вот будущее светило сыскной полиции ковыряется в земле, таскает брёвна, мешки и чёрт знает что ещё.
Прав был мой отчим, когда говорил: учись, оболтус, не то станешь дворником! Выпрут из школы, придётся говно разгребать!
Как в воду смотрел…
К полудню объявили перекус. Мы расселись кто где, гоблины вытащили завёрнутые в тряпочки куски хлеба и принялись жевать. Орки потолковали с распорядителем, взяли заработанное и быстренько свалили. Тот уговаривал их остаться, но орги унеслись на повышенной скорости.
Распорядитель посмотрел им вслед и сплюнул. Его можно было понять — парни хотя и туповатые, но здоровые и в одиночку делали больше, чем трое гоблинов.
— Трависты, — сказал один из гоблинов, что сидел рядом со мной. Он был пожилой, бледная зеленоватая кожа болталась складками на худой шее, вяло свисали сморщенные уши.
— Кто?
— Траву жуют, — пояснил гоблин. — Она вонючая, так они её с розовым маслом смешивают. С маслом сильнее по мозгам бьёт. А если водочкой запить, совсем беда. Только об этом и думают, всё на это спускают — деньги, вещи…
Я посмотрел вслед сбежавшим оркам. Понятно, почему они так быстро пошабашили. Побежали деньги тратить.