Стеклянный страж
Шрифт:
Расставшись с чиновником, Тухломоша скорчил закрывшейся двери рожу и, мгновенно став серьезным, отправился отчитываться Пуфсу.
Новый начальник русского отдела мрака больше не разгуливал по резиденции в грязной набедренной повязке, как это случалось в первые дни по прибытии его из Тартара, когда он не освоился еще в человеческом мире. Теперь он одевался щегольски, даже несколько с перегибом. Семь известных модельеров наперебой поставляли ему костюмы, утверждая, что время стандартных мужских фигур миновало и наступила эпоха
Пуфс великодушно позволял себя хвалить. К лести он относился спокойно, хотя глуп не был. Человек не врет, даже когда думает, что лжет. Просто он сам порой не понимает той правды, которую озвучивает.
– Кхе-кхе! А я вот к вам вот! – сказал Тухломоша подобострастным тоном.
Пуфс закончил ссыпать сегодняшние эйдосы в пузырек из-под витаминов и аккуратно зачпокнул крышечку, поставив сверху охранную печать мрака. С этой минуты открыть ее сможет только сам Лигул или тот, кому он поручит. Явившийся курьер – мятый джинн с заблудившимся носом и плававшим на его месте глазом – принял эйдосы, расписался где положено и сгинул.
Тухломон проводил эйдосы безнадежным взглядом голодного пса, мимо которого пронесли говяжий фарш. Пуфс заметил и погрозил ему пальцем. Запонки белоснежных манжет плеснули бриллиантовым сиянием. Единственные яркие пятна в безмерно темной комнате с заложенными кирпичом окнами.
– Выпроводил? – спросил он.
Тухломоша закивал.
– Договорились?
Комиссионер осклабился.
– Еще бы! Осмелюсь доложить: фирма веников не вяжет, – осторожно хихикнув, сказал он.
– Чего хотел? Стандартный комплект, конечно? – уточнил Пуфс. «Стандартным комплектом» он называл деньги, власть, здоровье, женское внимание и прочие радости.
Тухломоша позволил себе замешкаться с ответом и выдержал эффектную паузу, как опытный комик перед самой новой из своих шуток.
– Нет. Деньги и власть у него, говорит, и так есть. Он пожелал БЕССМЕРТИЕ.
Пуфс наклонился вперед. Правая бровь выползла на середину лба карлика.
– И это все? Больше ничего? – спросил он недоверчиво.
– Да, одно БЕССМЕРТИЕ, – подтвердил Тухломон, как бобик ожидая подачки.
И получил ее. Пуфс не выдержал и хмыкнул.
– Такие олухи – наш алмазный фонд! Никак не сообразят, что как раз этого-то добра у всех дополна и абсолютно задаром! – Он сделал на календаре пометку. – Планирую инсульт на конец… м-м… ноября. Если свет из свитка у Аиды не изгладит, этим годом еще в отчет пойдет.
– А как же бессмертие? – на мгновение высунув язычок, спросил Тухломоша.
– Все как договорились. Тогда-то самое бессмертие и начнется. Только, боюсь, отказаться от него будет уже проблематично, – спокойно сказал Пуфс.
Улыбка, так и не добравшаяся до его глаз, исчезла теперь и с губ. Тухломон ощутил изменение и как-то сразу подтянулся.
– Ну? Выяснил? – спросил Пуфс.
Тухломон закивал.
– Жизней рисковал. Натурально! Клянусь суккубом Хныком! – сказал он и тотчас по тени, скользнувшей по лицу Пуфса, определил, что сейчас он рискует жизнью никак не меньше.
– Где ты его нашел? – повторил Пуфс с нажимом.
– В Сокольниках. Господин Зигя… э-э… пытался залезть на детскую горку.
– Почему ты его не привел? Ты с ним разговаривал?
Комиссионер замотал головой.
– Не рискнул. Я подумал, вас огорчит, если в мое маленькое хорошенькое тельце попадет копье валькирии! – Тухломон посмотрел на равнодушно-дряблый рот шефа и добавил: – Ну, во всяком случае, я надеялся, что огорчит.
– С ним что, были валькирии? Кто? – спросил Пуфс.
– Одиночка.
– А-а! – подозрительно мягко отозвался новый начальник российского мрака.
Его тонкие, почти девичьи пальчики забегали по рукаву, снимая невидимые пылинки. Наблюдательный Тухломоша заметил, как белки глаз Пуфса пожелтели и стали несвежими, как апрельский лед.
«Ага, ненавидишь ее! Хоть что-то я про тебя знаю!» – подумал Тухломоша, у которого на каждого начальника была заведена мысленная пластиковая папочка на резинках.
Прощать мрак не умеет. Чтобы прощать, надо любить.
– Пшел вон! – велел Пуфс.
Комиссионер не обиделся и торопливо затопал, куда ему указали.
– Стой!
Тухломоша немедленно прекратил уходить вон.
– Где советник? – спросил карлик.
– Оне-с в фехтовальном зале-с, – доложил Тухломон, ухитрявшийся быть в курсе всего, что лично его не касалось.
– Один тренируется?
– Так точно-с. Никто учиться у Арея не хочет. Прасковья и взглядом убьет, а Варвара утверждает, что ее главное оружие лоб и тяжелые ботинки!
– Позови мне Арея! – приказал Пуфс.
Голос у него был вялый, однако Тухломоша всем своим длинным и трусливым позвоночником ощутил, что надо поспешить, и завихлял к двери.
С Тухломошей произошло то же, что и со старым Акелой: он промахнулся. Ему мерещилось, что Арей и Варвара в зале, а они давно уже из него ушли. Зато из зимнего сада, помещавшегося на втором этаже, доносилась музыка.
На лестнице Тухломон наткнулся на Ромасюсика. «Лукавнующий гугнятка», как однажды назвала его Улита, скатывался по ступенькам бойко, как колобок. Сдобное тело трепетно облегал шелковый халат.
Халат Ромасюсик, экспериментируя, сам сострочил на швейной машинке, узнав от Тухломона, что Чимоданов когда-то вручную шил себе жилетки из кожи. Правда, Петруччо делал все старательно. Ромасюсик же делал все на тяп-ляп, с явной кое-какостью, и получалось всегда кое-како.
– Кто это там плачет? – подозрительно спросил у него Тухломон.
Ромасюсик прислушался.
– Никто не плачет. Это Праша смеется… Идем!
Раздумав спускаться, шоколадный юноша развернулся и потянул Тухломона за собой.