Стэл
Шрифт:
Полагая, что Стэл поржёт над этим всем, я уже предвкушал наш визит к Тамаре, соседке Трофа. Тамара и её муж Борис были обладателями незаурядного виноградника. Сходить к ним в гости означало вдоволь напробоваться сухого вина различных, иногда довольно ранних, годов. Собственно, эта причина и была первой, чтобы я согласился переться к Трофу на дачу хрен знает куда в какую-то даль.Каково же было моё удивление, когда Стэл вдруг пришлась по вкусу припанкованная средневековая попса Трофа. С охами и ахами она бродила по малиннику, трогая рыцарские латы из оцинкованного металла, брала в руки неподъёмные мечи, которыми Троф огородил огуречную гряду, и с милыми взвизгиваниями погружалась в пруд, посреди которого высился безвкусный гипсовый монумент Короля Артура руки Трофа.Я был в шоке, а Троф смотрел на меня взглядом победителя, мол, "ну, что, понял теперь, что женщинам в нас нравится, морда твоя канадская?"В разбитых чувствах, шёпотом кляня предавшую стильного меня Стэл, я без уведомлений удалился к Тамаре, представился другом Фила Иванова и к вечеру наклюкался так, что начал вспоминать наши прошлогодние посиделки, забыв, что я – Мишель Дело. Тамара улыбалась такому, тактично претерпевая странную информированность Мишеля Дело о цикле дачных визитов Фила. Уже в сумерках к нам присоединились приехавший из Москвы Борис, потерявшая меня Стэл и предатель Троф. На фразе Стэл "Ну что ж, приятно было познакомиться, мы уже, наверное, пойдём…" я включил редкий по своей силе и абсурдности залупидрин и объявил, что я остаюсь. Тактичное общество постелило мне прямо у виноградной лозы, а через полчаса дамских посиделок с Тамарой Стэл прилегла рядом.
Как и в прошлом году ко мне уже очень скоро вышла семья ежей. Я терпеливо кормил их остатками вечеринки.
– Ты очень гуманен, – заключила Стелла. – Я люблю тебя! – добавила она.
– Подай сметану, – тихо попросил я, не реагируя на подхалимаж. – Ежонка подкормлю.
– Нет, это просто потрясающая поездка! – оживилась Стэл, передавая сметану. – Троф – красавчик, ты – такой по-хорошему чёрствый полуботаник! Восхитительно просто! Каждое лето теперь здесь – в конце июля! Согласен? – и она потеребила мне шею.
– Конечно. Но при условии, что купим рядом с Борисом дом. Как раз продаётся. А к рыцарям будешь ходить сама, – тихо говорил я, подсовывая ежонку сметану.
– У Трофа прекрасный минизамок. А свой дом, здесь… Я согласна! Тамара и Борис – очень импозантны. Я буду гордиться таким соседством! – возбуждённо шептала Стэл.
Она ещё что-то говорила, а я сквозь виноградные листья глазел на Млечный путь."Скоро я к вам, ребята. Лет через дцать", – думал я и целовал плечо дорогой Стэл.
Глава XI
– Мне кажется ты совсем задергал милого бесскандального Трофа, – осторожно начала Стелла, едва прозрачная дымка раннего утра коснулась виноградных листьев. – Троф твой лучший друг, талантливый врач и художник… И он так любит тебя!
– Троф – скульптор! – заметил я, трогая голову. Было совсем легкое похмелье.
– Ты так саркастируешь из-за не совсем удавшейся фигуры славного Артура?
– Ничуть. У Трофа много скульптур. И если мучиться из-за несостоятельности каждой, погибнешь к чертям.
– Вот твой кофе.
– Спасибо.
– Я хочу туда. Троф там совсем один, и мне жаль его. Он ушел вчера расстроенный.
Стэл обиделась на меня. Она не подавала виду, но я знал, что ей уже становилось не по себе от моей затянувшейся эстет-демонстрации. И чего накинулся на добряка Трофа?
Я тут же решил всё поправить.
– Новый вид турнира: рыцарский турник! – громко объявил я, когда мы достигли средневековых пенат пластического хирурга.
Троф радостно засуетился, разминая могучие плечи. Он всегда был крепче. И в школе, и в студенчестве. И когда мне приходилось нелегко в поединках с недругами, его мощные кулачные аргументы ставили в драках спасительную бескомпромиссную точку. Разбитые морды нападавших всегда были гордостью Трофа. Уже тогда он подправлял пострадавшим лица прямо на месте. Так и пристрастился, но с одним лишь отличием: своих клиентов Троф перед операцией не колошматил.
Я сделал подъём переворотом, раскачался в полусолнышко и, крутнув одинарное сальто, плюхнулся на карачки прямо в свежевскопанный пар у помидорного портала. Самка ворона, сидевшая на флюгере дворцовой бани рядом с мужем-вороном, уже брезгливо подпрыгнула, чтобы улететь, но тот остановил её взглядом. Ему всё нравилось. Он ждал выход Трофа.
Троф, снисходительно глянул на меня и, подмигнув повеселевшей Стелле, без всяких фиксаторов крутанул пяток солнышек и сальтировал ко мне. Приземлившись, он технично взял меня на руки, донёс до бассейна с Артуром и, сделав паузу вершителя, сбросил в 'пучины'.
Прохладная утренняя вода не позволила сохранить рыцарское или аскетическое молчание. Издавая звуки среднего дельфина, я вылез на пляжный борт с перламутровыми фонтанчиками и затих. Слепые фигурки английской знати смотрели на меня с сардоническим укором.
Парочка внимательно наблюдала за моими действиями.
Объявив турнир, чтобы извиниться за излишний выпендрёж накануне у виноградника, теперь я лежал смирно, как вернувшийся домой под утро, загулявший муж. Тёплое, разбавленное облаками, освещение успокаивало меня.
Пляжная истома увлекла в светлый мир желто-синих детских снов со спокойным умиротворяющим аудио едва слышного разговора Трофа и Стэл. Мне стало хорошо.
Скоро, простившие меня Стэл и Троф, присоединились к моему 'яхт-клубному' забытью. Троф лежал поодаль, а Стэл – так близко, что даже касалась меня.
Спустя час подул приятный ветерок, и, подпечённые, мы купались. Поочерёдно форографировались, а потом, поставив камеру на десятисекундный автомат, бесились в воде.
Позже Троф пошёл топить баню, я принялся разводить мангал, а Стэл готовила шпажки с мясом. Правильное разделение труда привело к чудесным результатам. А под самую баню приехала ещё и Александра. Нерастраченные позитивные возможности Трофа обрушились на Сашу мягкой неразрушительной микроцунами, и та была этому рада.
Когда поздно ночью мы вырулили на шоссе, Троф повернулся ко мне.
– Мы очень хотим домой? – и он вопросительно обернулся еще и к Александре со Стэл.