Шрифт:
И. НЕСВАДБА
СТЕЛЛА С "ТРЕТЬЕЙ ЗВЕЗДЫ"
Перевод В. Петровой
Сразу же после окончания института моего друга направили на работу в Западную Чехию. В те дни - весной пятьдесят второго - международная обстановка была особенно напряженной. В Корее и Вьетнаме шла война, в Западной Германии проводились бесконечные "большие маневры", и пограничный городок, в который попал наш доктор Z, походил на огромную казарму. Гражданского населения там почти не осталось, и лишь в горах еще ютились люди. Добираться к ним приходилось в санитарной машине, а в зимнюю непогоду на тракторе - тягаче или в санях.
Однако история, которую я передаю со слов моего друга Z, произошла с ним вовсе не зимой, а солнечным июльским утром. В это утро настроение у доктора Z было особенно скверным. Еще бы! Ему скоро двадцать семь, и похоже, вся жизнь пройдет в этом медвежьем углу!
Стелла
Ей было года двадцать три, не больше, объяснялась она по-немецки и по-английски, одета была в нижнюю сорочку, халатик, на ногах шлепанцы, крашеные волосы взлохмачены, словно она только что встала с постели.
В таком виде она и предстала перед глазами сержанта Горжейши: женщина шла по запретной зоне, от границы в сторону городка. Сержант долго наблюдал за ней в бинокль. Странно! Ему уже приходилось видеть, как пытаются перебраться через границу в водолазных костюмах, подземными ходами или по воздуху, но никогда еще ни один нарушитель не появлялся в запретной зоне в халатике и шлепанцах... Сержант вызвал патруль, и неизвестная была задержана. Иностранка не пыталась бежать и не подняла руки вверх, как это обычно делают диверсанты; нет, она бросалась пограничникам на шею, обнимала всех по очереди, громко и с явным облегчением смеялась и кричала: Freundschaft, friendship, Liebe...
– словно была на митинге, а не на границе под дулами автоматов.
Ее отвели в штаб. Женщина говорила по-немецки и по-английски с резким американским акцентом. Допрашивали ее недолго. Через несколько минут стало ясно, что она представляет интерес скорее для врача, чем для пограничников, так как переутомлена и находится во власти странных, бредовых идей. Вот так эта иностранка попала в кабинет доктора Z. Неизвестная понемногу приходила в себя: в штабе ее напоили крепким кофе, накормили плотным солдатским завтраком.
Она закурила сигарету "Честерфилд" и начала свой рассказ. Молодая женщина говорила спокойно и связно и лишь иногда с опаской поглядывала в окно.
Родилась она по ту сторону границы, в Баварии. При крещении ее нарекли Элизабет, но все звали ее просто Бетти, а после капитуляции, когда появились американцы, стали именовать Бэсс. Потом Бетти попала в Бостон, и ей дали новое имя - Стелла - звезда. Ведь она была блондинкой, и вообще герлс всегда носят подобные имена. Во время войны Бетти вступила в Союз немецких девушек. Война окончилась, пришли американцы, ей было семнадцать, она встречалась с Гельмутом, и они хотели пожениться. Родители возражали. Гельмут был беден, а Бетти получила изысканное воспитание. С детства ей внушали, что она красива, и мать не сомневалась, что однажды за ней явится сказочный принц и увезет из деревни в золотой карете. И принц действительно явился. Был он уже не первой молодости, этот лысый коммерсант, приехавший в "шевроле". Он приметил Бетти в местном офицерском клубе, куда та ходила на танцы, и предложил ей ангажемент в Бостоне. У нее были длинные ноги, а публика требовала длинноногих, узкобедрых, мальчишеского типа девиц. В те времена в Германии можно было нанять девчонку и за тарелку супа... Тарелку супа и мечту о земле обетованной, где на каждом углу тебя ждет жених в роскошном авто с букетом цветов. Бетти раньше брала уроки ритмики, как это принято среди бюргерских семейств, и потому имела некоторое представление о своей будущей профессии. Родители были довольны.
Бостон, конечно, оказался совсем не таким, каким Бетти создала его в своих мечтах. Она утверждала, что ей там пришлось несладко.
Три года Бетти-Стелла выступала все в том же ревю "Огни Марса". Она была "летающей тарелкой", о чем говорил огромный круглый головной убор, смахивавший больше на велосипедное колесо или торт, чем на тарелку. Этот убор был ее единственной одеждой... Стелла так ни разу и не отважилась послать в свою католическую деревню ни фотографии этих "шоу", ни тем более свою расчетную книжку. Платили ей до слез мало, а надежды выйти замуж не было никакой. Она обнаружила, что здесь молодые мужчины ведут себя точно так же, как некогда вела себя она: для них брак лишь выгодная сделка или выгодный обмен личных качеств и богатства на женскую красоту. Главное в подобной коммерции - не прогадать. Стелла могла предложить им лишь длинные ноги, но ее ноги были ничуть не длинней, чем у остальных девиц кордебалета. Все они были одиноки и в лучшем случае заводили себе пожилого покровителя... В конце концов такого же "папашу" заполучила и Стелла. Он снял для нее - наконец-то!
– скромную квартирку в высоченном доходном доме без лифта на окраине Бостона, на самом последнем этаже. Сам он карабкался сюда, выбиваясь из сил, потому что был толст и астматичен. Папаша заявлялся к Стелле раз в неделю, и открывал дверь своим ключом. Частенько он наносил неожиданные визиты, чтобы убедиться в ее верности, хотя сам отнюдь не был праведником...
– Однажды вечером, весной этого года, - ах, что она говорит, - это было вчера вечером, - продолжала Стелла свой рассказ, - она возвращалась из театра домой...
– В Бостоне?
– спросил доктор Z, будто невзначай, подсчитывая, как быстро может долететь до Европы новейший пассажирский самолет.
– Конечно.
– Вчера вечером? Значит, семнадцать часов назад?
Стелла на минутку задумалась:
– Пятнадцать, - сказала она.
– Пятнадцать с половиной. ...Она распрощалась с подружками, которые по обыкновению тащили ее покутить, купила бутылку вина, опрокинула у стойки несколько рюмок виски и весело поднялась к себе на последний этаж. Захлопнула дверь и сразу поняла, что у нее гость.
– Ты опять за свое! Все шпионишь!
– крикнула Стелла из прихожей вместо того, чтобы броситься ему на шею, как делала раньше.
– Зря волнуешься...
– кричала она из ванной комнаты, переодеваясь и поспешно прополаскивая рот, чтоб он не почувствовал запаха алкоголя.
– Я не какая-нибудь авантюристка...
– Стелла набросила вот этот халатик и влезла в стоптанные шлепанцы. На ходу застегивая пуговицы, она вошла в комнату.
– ...А сам вот уже два месяца не платишь за мою квартиру...
– Тут Стелла подняла глаза, взглянула на него и остолбенела. Он сидел на своем обычном месте, в кресле-ракушке, и, как всегда, курил гаванскую сигару. Но это был вовсе не он, а мужчина в комбинезоне, какие носят шоферы или механики, много меньше ростом, чем ее друг, и намного моложе его. Миндалевидные глаза делали его похожим на южанина, на итальянца из эмигрантов. На голове у незнакомца был шлемофон, как у танкиста, на коленях лежали наушники.
– Что вы здесь делаете? Кто вы такой?
– набросилась на него Стелла.
– Я закричу, подниму на ноги весь дом, - пригрозила она.
Стелла всегда умела отбрить нахальных молодчиков с бесстыжими глазами, что пристают к девушкам; она знала, как охладить их пыл. Но этот! Влезть прямо в квартиру!
– Как вы сюда попали? Это разбой! Я вызову полицию!.. Откуда у вас мои ключи?
Замок в дверях, насколько она помнила, был в порядке. Но вместо ответа маленький человек протянул ей шлем.
– Что за шутки? Немедленно отвечайте или я закричу! Сейчас придет мой друг, у него связи в самом конгрессе, он вам покажет!
– Стелла начинала бояться. Незнакомец поднялся и медленно направился к ней, держа шлем в руке; так дикарь приближается к белому человеку. Он протягивал ей шлем, словно демонстрируя свои добрые намерения. И вдруг Стелла услышала, что из него несутся звуки. Она осторожно взяла его в руки. Сочный и низкий мужской голос обращался к ней на безупречном английском языке: