Степан Бандера в поисках Богдана Великого
Шрифт:
Суд ОУН состоит из главного судьи и двух членов. Главного судью избирает Сбор ОУН. Деятельность суда под контролем ОУН.»
В состав ОУН вошли все группы и союзы украинских националистов. УВО стала боевой референтурой и под своим именем продолжала экспроприации и политические убийства. При большом количестве членов ОУН могла стать легальной организацией, что значительно бы увеличило ее влияние на население, и стрельба УВО могла лишить ее этой возможности. ОУН подчеркивала, что не является закостенелой структурой в виде формата и параграфов, далекой от реальной жизни.
Основу ОУН составила галичанская и волынская молодежь, в течение 1929 года создавшая ее отделы везде,
Газеты и журналы ОУН стали выходить массовыми тиражами и писали о национальной солидарности и будущей свободе после победы над польскими оккупантами.
ОУН фактически сходу возглавила все украинское национально-освободительное движение, используя военную иерархию, суровую дисциплину и жесткую конспирацию.
Сеть ОУН на ЗУЗ, западно-украинских землях, состояла из нижних звеньев по 3–5 членов, объединенных в кусты, станицы, подрайоны, районы, надрайоны, поветы, в которых находились до восьмидесяти населенных пунктов в каждом, действовали шесть окружных и краевая экзекутива. С 1929 по 1939 год число членов ОУН, несмотря на тотальное преследование польской полиции, выросло с двух до двадцати тысяч человек.
Центром ОУН во Львове стал Академический дом Высшей Политехнической школы на улице Супинского, 21, в студенческой столовой которого решались многие революционные проблемы.
С марта по сентябрь 1929 года Краевой экзекутивой ОУН в Галичине руководил Емельян Сеник – «Урбан», сорокалетний член ПУН, бывший сотник Украинской Галицийской Армии. После взрыва бомбы на львовской ярмарке в Стрыйском парке, «Таргах Всходних» 7 сентября он бежал за кордон. После Сеника Краевую экзекутиву возглавили молодые галичане, которые сразу же выступили против террористических актов и экспроприаций, допуская только политические убийства одиозных чиновников.
Весной 1930 года в подземельях львовской горы Святого Юра прошла краевая конференция ОУН, решавшая практические задачи революционного движения. Перед ней по всей Галичине состоялись восемь окружных конференций, и на Софийской в числе делегатов был двадцатилетний Степан Бандера.
Евгений Коновалец назначил новым краевым проводником в Галичине двадцатипятилетнего Богдана Кравцова, «Графа», «Остапа», студента Львовского тайного и Краковского университета Яна-Казимира, председателя Украинского студенческого общества. Членами Провода Краевой Экзекутивы стали Зенон Коссак, Степан Ленковский, Иван Габрусевич, Роман Шухевич и Степан Охримович.
Двадцатичетырехлетний выпускник Стрыйской гимназии и студент Львовского университета Степан Охримович руководил в Стрые куренем старших пластунов «Красная калина», в котором был Степан Бандера. Именно Охримович, делегат Первого Учредительного Конгресса Украинских Националистов в Вене в январе 1929 года, автор учебника ОУН «Украинский национализм», редактор «Бюллетеня Краевой Экзекутивы ОУН» и ее организационный референт рекомендовал Степана Бандеру в Организацию Украинских Националистов.
Третьекурсник «Львовской политехники» Степан Бандера, член студенческого общества «Основа», руководитель агрономического кружка, член бюро общества «Сельский хозяин», лектор «Просвіти», бегун, пловец, баскетболист, шахматист, игравший на гитаре и мандолине, не куривший и не пивший алкоголя, имевший огромный круг общения, стал работать в ОУН связным, пропагандистом, организатором звеньев в родном Калушском повете, типографом в тайных подземных типографиях в бункерах – «крыивках».
ОУН активно популяризировала свои идеи и лозунги. Она быстро получила поддержку украинской молодежи, у которой в демократической Польской Республике не было никаких шансов не только на карьеру, но и на перспективную работу, не говоря уже о проблеме получения высшего образования, доступного только сотням из сотен тысяч юношей и девушек, которые совершенно не могли реализовать себя при пилсудчиках.
ОУН стала действовать везде. Она устраивала студенческие протесты, рабочие забастовки, сельский саботаж, массовые политические демонстрации, бойкот польских товаров, сильно бивший по постоянно разворовываемой казне. Ее журнал «Строительство нации» быстро стал так же популярен, как и «Сурма» УВО. ОУН заявляла, что «люди не должны привыкать жить в кандалах во вражеском обществе» и раз за разом повторяла, что политические убийства – совсем не главное в ее деятельности, а просто «вынужденное ведение национально-освободительной борьбы революционным способом».
Убийства в 1931 году заместителя министра внутренних дел и сенатора Тадеуша Голувко, активно работающего над растворением Украины в Польше, в 1932 году комиссара польской полиции Юлиана Чеховского, в 1934 году министра внутренних дел Бронислава Перацкого и еще десятков одиозных польских чиновников стали ответом ОУН на «пацификацию-умиротворение Украины» устроенной Юзефом Пилсудским в 1930 году.
Варшаву очень беспокоила деятельность созданного в ПУН ОУН Военного штаба во главе с Андреем Мельником, в составе которого блестяще работал разведывательный отдел. Не уступала ему в мастерстве и разведывательная референтура ОУН. Более тысячи разведчиков и агентов ОУН занимались активным изучением военного потенциала Польши, и для них почти не было недоступных секретов в ее армии и оборонной промышленности. Особая группа Рико Ярого по связи с немецкими веймаровскими спецслужбами систематизировала поступающую отовсюду разведывательную информацию.
Разведка ОУН добывала информацию для обеспечения боевых операций, диверсий, акций своего подполья, подготовки третьей революции и «в интересах внешних союзников в борьбе с Варшавой». Говорили, что бюджет ОУН, называвшийся Освободительный фонд, в котором в 1929–1939 годах ежегодные суммы составляли от ста до ста пятидесяти тысяч долларов США, на сорок процентов состоял из германских денег, и на двадцать – из литовских. В 1930 году разведка ОУН просто через посольство Англии в Польше установила контакты с Интеллидженс Сервис, в 1935 году – с японскими и французскими спецслужбами, работала с итальянской, испанской, турецкой и финской разведками.
Возможно в 1932 году еще не гитлеровский, не канарисовский и не реформированный абвер и ОУН договорились не только о военно-информационном сотрудничестве, касающимся потенциала Польши, но и о военной помощи украинского подполья вермахту в случае немецко-польской войны, для чего под Берлином и в Баварии в спецшколах военной разведки началось обучение членов ОУН, общее количество которых за все годы составило около четырех тысяч человек.
С 1933 года контакты с ОУН стали устанавливать почти все семь специальных служб третьего, Общегерманского рейха во главе с политической полицией СД, внешней разведкой и гестапо. Говорили, что филиал ОУН в Берлине с 1934 года стал подразделением СД. В 1938 году уже реформированный и канарисовский абвер ориентировал разведку ОУН на активный сбор информации о сталинском СССР. В 1939 году к этому процессу подключилось и только что созданное в начале Второй мировой войны РСХА, Главное имперское управление государственной безопасности, а за ним особые службы МИД И.Риббентропа и министерства будущих восточных оккупированных территорий А.Рзенберга. Даже НСДАП, руководство Национал-социалистической рабочей партии Германии во главе с Рудольфом Гессом, а позже Мартином Борманом, объявило «об усилении контактов с националистами путем взаимной информации изнутри и снаружи».