Шрифт:
ДЕНИС УРУБКО
СТЕПЕНЬ РИСКА И ВЫСОТА
Не могу сказать, что я сильно люблю риск. Скорее, я его просто ненавижу. Слишком часто сталкиваясь с ним на восхождениях, я привык избегать его во всем… Или стараться избегать. Хотя, каюсь, это далеко не всегда получается.
Объективная реальность неизбежного — один из самых "дурных" видов риска, когда от тебя мало что зависит. На такой риск умный человек редко способен пойти. Но ведь идем же! Это происходит либо в силу жуткой некомпетентности, либо от не менее жуткой самоуверенности. И порой такие люди вызывают во мне лишь сочувствие. К себе тоже, поверьте. Правда, иногда лишь необходимость толкает под удар "воли случая". Когда приходится уповать лишь на свое везение. Или проскочишь, или… об этом стараются не думать.
А к категории такого риска
Знать, что в любой момент с тобой может что-то случиться, и получать от этого удовольствие — на это способен, по-моему, лишь окончательно свихнувшийся человек. Я не могу отнести себя к столь редкой категории людей. Поэтому кайфа от такого риска не получаю. Однако, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов. И когда порой деваться просто некуда, то идти на это приходится. К примеру, при восхождениях на Хан-Тенгри. Горловина ледника Семеновского, зажатого между склонами семитысячника и пиком Чапаева, полна опасности. В любое время суток. Очень легко себе представить те мегатонны льда, что ежеминутно грозят рухнуть на голову, однако двигаться-то надо. (Статья написана до трагедии 2004 года, когда в горловине погибло 11 человек; по впечатлениям 1993 и 1999 годов.) Ходили там и в 20-х годах прошлого века, ходят и сейчас. И будут ходить. А после прохождения этого участка не испытываешь ничего кроме ощущения, что легко отделался, и некоторой досады, что позволил втянуть себя в такую лотерею. Значение риска здесь неимоверно велико, а момент его преодоления зависит подчас лишь от случайных факторов, а никак не от количества тренировок и опыта в горах.
Другое дело, когда фактор риска напрямую связан с твоими личностными качествами — выносливостью и мастерством. То есть, он зависит от тебя, и горовосходитель в состоянии его контролировать. Это, согласитесь, совершенно другой подход к понятию "Риск". Он более присущ в горовосхождениях "технического" класса. По большей части, ситуация зависит просто от твоих способностей — гораздо сильнее, чем на "высоте". Как ты умеешь лазить по рельефу, насколько надежно можешь организовать страховку, крепости нервов, умения правильно рассчитать тактику и выбрать снаряжение, и тому подобных вещей — все это в твоих руках. Насколько хорошо и целенаправленно ты тренировался, настолько безопаснее будет твое передвижение. К тому же, чем выше уровень риска срыва, что ты в состоянии преодолеть, тем острее чувство радости после прохождения сложного участка. Как, к примеру, на маршруте 4Б по Южной стене пика Пионер в ущелье Туюк-су. Характеризуется он небольшой протяженностью при слабой расчлененности скалы со сложными нависаниями. Не многие альпинисты рискуют проходить его свободным лазанием. Но угроза срыва, травмы, или неправильной страховки компенсируется мастерством ведущего. Тем, насколько он подготовлен к прохождению маршрута. И приводит к тому, что адреналин в крови придает удовольствие каждому твоему шагу, движению. Полностью искупается сознанием хорошо выполненного дела.
Погода? Но такие восхождения редко длятся больше 3–4 дней. А на короткий срок гораздо легче предугадать состояние небес, чем на неделю, к примеру, на Южном контрфорсе Нупцзе. И даже когда технические восхождения продолжаются какое-то протяженное время, то в случае длительной непогоды путь отступления всегда открыт. Спускаться по стене с навешиванием перильных веревок можно практически в любых условиях. А попробуй слинять по склону пика Победы на "Долларе" после недельного снегопада! Под лавиноопасными склонами, висящими выше, где накапливается огромное количество снега… В тумане между непонятно куда спадающих сераков…
Возьмусь предположить, что именно в силу объективности и непредсказуемости опасных ситуаций выше 6000 метров над уровнем моря, высотно-технические восхождения так непопулярны в среде альпинистов. Я думаю, что подсознательно люди их просто боятся. Во всяком случае, я точно боюсь. Находится множество различных факторов, чтобы заниматься либо техникой, либо чисто высотой. В первом случае, как мы разобрались выше, ситуация практически всегда под контролем альпиниста. Во втором случае уровень объективной опасности в какой-то мере компенсируется простотой, а значит и скоростью передвижения на маршруте. К тому же, "чистым" высотникам не приходится сильно утруждать себя тренировками на горном рельефе — тем как пашут на износ скалолазы и "технари".
Вообще, при таком рассмотрении технический и высотный альпинизм по отдельности предстают в гораздо более привлекательном свете. Рассмотрим Технику. Во-первых, гораздо меньше черновой работы. Не приходится, к примеру, ходить по горам в течении месяца лишь для того, чтобы набрать необходимую акклиматизацию. Во-вторых, риск здесь, скорее, субъективного плана. И удовольствие преодоления — сиюминутное, постоянное. Как, к примеру, на северной стене пика Свободная Корея. Когда шаги по вертикали убеждают альпиниста в том, что он способен на многое. И весь огромный подготовительный период, с изматывающими тренировками, не пропал в пустую. Не то, что маршрут по Северной стене Хан-Тенгри. Когда чувствуешь радость прохождения сложных участков лишь вечером в палатке, в тепле спального мешка. И то, часто лишь потому, что все эти участки на сей раз остались позади. Все, что предстоит человеку завтра воспринимается как фатум, рок.
Не хочу, конечно же, "перегибать палку" и преуменьшать объективную сложность и опасность некоторых технических восхождений. Равно как и заслуг людей, совершивших действительно выдающиеся достижения. Мышляевские "пятерки", что по современной классификации становятся вровень с "шестерочными" маршрутами. Вершина А.Блока в районе Ак-Су по Западной стене — 6А… Много таких примеров. Степень объективного риска на подобных маршрутах тоже зашкаливает за критическую отметку. И уже не напоминает упражнения в скальной гимнастике (как на стене Кореи), а уводит куда-то в сторону величия и силы человеческого характера. Но такие восхождения крайне редки, поэтому выходят за рамки обычных понятий.
Хотя, конечно же, сложные маршруты всегда останутся эталоном мастерства. И восхождения на Асан и Сьерро-Торре будут привлекать именно тем, что люди никогда не будут уверены в успехе до конца. До вершины никто не будет знать, а хватит ли ему сил, уровня подготовленности, нервов.
Это, в конце концов, очень красивые линии скал и льда, а человечество всегда стремилось к гармонии с природой. На высотах до 6000 метров красоту можно воспринимать, на это хватает сил и мыслей, и поэтому остается множество приятных чувств, связанных именно с процессом работы на маршруте. При высотно-технических восхождениях об этом говорить как-то странновато. Вспоминая пройденные маршруты на "семитысячники", я могу отметить не так уж много моментов, задевших во мне эстетическую струну. Практически, вся красота ситуации или движения гаснет под гнетом тяжелой работы, недостатка кислорода и объективных опасностей.
О Высоте в разрезе рассматриваемого мной здесь вопроса скажу, что из тех девяти "восьмитысячников", куда я поднимался, риск присутствовал лишь в двух или трех восхождениях. Хотя, конечно же, я не стремлюсь, собственно, к тому, чтобы он присутствовал. Как я уже сказал выше, и хочу повторить, что всегда стараюсь уменьшить, насколько это возможно, уровень опасности. Просто, как это не горько признавать, но до сих пор "восьмитысячники" я ходил лишь по классическим путям. И чаще всего задача была в том, чтобы просто суметь выложить весь накопленный функциональными тренировками потенциал. А в этом, как я считаю, тоже нет ничего сложного или чрезмерно опасного. Другое дело, какой ценой этот потенциал дается… Но это отдельная тема для разговора.