Степные волки
Шрифт:
Дом у мадама Эры был богатый, и если бы мы пришли на пару дней пораньше, то многим бы разжиться смогли, но сейчас, нас это не волновало. Пройдясь по комнатам, обнаружил и саму хозяйку дома, нашу мучительницу, тварь, которую ненавидели всей своей душой. Мадам Эра, абсолютно голая, была привязана к кровати проволокой, а у нее во лбу, торчал вколоченный почти по самую шляпку, длинный металлический гвоздь. Да уж, позабавились здесь не слабо, и от души кто-то на ней отыгрался. Какое-то двойственное чувство, по человечески ее жаль, а с другой стороны, подпирает сожаление, что это не я, вколотил ей этот гвоздь в голову. Да, что там гвоздь, кары и
На полу был расстелен плащ, и оба парня что-то увлеченно перебирали на нем. Посмотрел, там было оружие наемников, четыре меча и четыре ножа, точно такие же дромские клинки, как и мой, один в один.
— Видал? — Курбат кивнул на оружие.
— Угу, — кивнул я головой.
— Нож, как у тебя, — подметил горбун.
— Теперь и у вас такие же будут, — ответил Курбату и подошел к пленнику, среднего роста, русоволосому парню, на вид лет двадцати, который делал вид, что до сих пор не очнулся. — Что-то долго в себя не приходит. Звенислав, подтяни жаровню поближе.
Наемник тут же открыл глаза, понимает местное наречие, сволочь, и прошипел как змея:
— Обманула, значит, эта тварь потасканная. Не всех ублюдков гвардейских кончили, не всех. Ну, ничего, до вас еще доберутся. Тархан Менахем-бен-Нисси по слову мелеха Хаима, пришлет к вам смерть и будет она мучительной. Вы не волки, вы ублюдство природное, и семя ваше мы выжигали, выжигаем, и выжигать будем.
Последние свои слова, наемник выдыхал с какой-то особенной злобой, с неистовством каким-то. Мы молчали, слушали его и как на это реагировать не знали. А-а, пропади оно все пропадом, взял железный вертел и сунул его в самую середину углей на жаровне. Пленник покосился на меня и продолжил свои крики:
— Меня не сломить пытками, дромы. Моя душа там, в Великой Степи, со своими родными, и пусть я сам дром по крови, но я искупаю это свое несовершенство, служа Ягве. У вас есть шанс выжить, так придите в Арис и, встав на колени перед дворцом благословенного мелеха Хаима, покайтесь и отдайтесь в руки его. Скорей всего, вас приговорят к смерти на жертвенном алтаре, но души ваши будут спасены. Покайтесь!
Он прервался, а я спросил:
— Кто ты?
— Вам не надо знать моего имени, — он плюнул в меня, но промазал.
— Тогда выбирай, — я кивнул на жаровню, — или ты говоришь все что мы спрашиваем, или пытка.
— Не боюсь я ваших пыток, ибо попаду в рай, а вы сгорите в геенне огненной.
— Как знаешь. Звенислав, Курбат, стаскивайте с него штаны.
— Что вы делаете? — прокричал он в полной панике, когда парни начали ножами срезать с него одежду, а я взял в руки накаленный докрасна вертел.
— Знаешь, куда я его тебе сейчас засуну? Догадываешься?
— Нет, — в истерике заорал дурным голосом наемник. — Только не это.
— Говорить будешь?
— Скажу, — он торопливо закивал головой.
— Смотри, — вертел вернулся обратно в жаровню, — если только заподозрим, что юлишь, не пощадим.
— Все скажу, не утаю ничего.
— Кто ты?
— Десятник особого отряда тархана Менахема-бен-Нисси.
— Какова ваша задача?
— Поступили сведения, что старый герцог Штангордский, имел предсмертное видение, где ему было сказано, что держава рахдонов может пасть, если дети дромских гвардейцев, выжившие после бойни в Арисе, нападут на нее. Нам было приказано, под прикрытием мятежа дворян, уничтожить приют, и проследить за тем, чтобы никто не выжил. Прибыли сегодня рано утром двумя отрядами, должны были работать через три дня, но мятеж по какой-то причине раньше начался.
— Мадам Эра, та, которую вы убили, — я махнул в сторону спальни. — Чем она занималась?
— Тархан Менахем знал ее адрес, и когда мы атаковали приют, ее привлекли для подсчета трупов.
— Что она сказала?
— Сказала, что в куче не разберет, но вроде как все.
— Почему ей гвоздь в голову забили?
— Это опознавательный знак нашего отряда. Мы бы и в приюте так сделали, но Менахем-бен-Нисси запретил.
— Как тебя зовут?
Десятник замялся и спросил:
— По дромски или по рахдонски?
— Как тебя родители называли, сволочь? — выкрикнул я.
— Вукомир Горыня, — потупился он.
— А у рахдонов как?
— Мендэл Тупица.
— Как ты стал служить рахдонам?
— Голодно было, бескормица, и надо было своих родных кормить. Сборщик налогов забрал все, а тут набор объявили, восстание в верховьях Итиля давить. Вот и пошел. А там кровью повязали, когда деревни и схроны лесные жгли, и дороги назад не стало, — он взвился, попытался подскочить, но веревки мы вязали хорошо, добротно. — Да, что вы знаете? Видел я мельком, как вы в приюте здесь жили, и видел, чем вас кормили. Вы здесь под защитой чужеземцев жируете, а мы там, подыхаем. Иной год, вся степь в почерневших трупах. Раньше нас много было, а теперь, все, кончились дромы, одни холопы рахдонские и рабы остались.
Курбат закатил ему пощечину для успокоения, наемник мотнув головой, примолк, а я продолжил задавать вопросы:
— Где сейчас ваш отряд?
— Уже за городом, в степь возвращаются. Вам их не догнать.
— Второй отряд где?
— Там только три десятка бойцов, они должны мятежникам помогать. Наш отряд сам по себе, работу сделали, теперь одвуконь к границе скачут.
— А вы, почему задержались?
— В доме у этой потаскухи бумаги на всех воспитанников были, обыск производили, а потом побаловаться захотелось.
— Бумаги нашли?
— Да, нашли, они у Ицхака Идиота в свертке, вместе с золотом, что у этой дуры в тайниках лежало.
— Есть какой-то сверток, — подтвердил Звенислав.
— Расскажи, как сейчас живут в бывшем Дромском каганате.
Наемник некоторое время помолчал и начал говорить:
— Наверху, мелех Хаим, основатель новой династии, он власть. Рядом с ним, Совет Старейшин, во главе с премудрым Лейбой. У Хаима армия наемников, как из горцев-гарля, так и из бывших дромов, а у Совета Старейшин амулет Блеклой Луны, который поят силой кровавых жертв. Они все решают совместно, и разногласий между ними нет. Потом идут чистокровные и самые знатные рахдоны в звании бека, они что-то вроде министров. За ними следуют тудуны — наместники городов, начальники или надзиратели за степными территориями. Под ними тарханы, аристократы, но там уже не только рахдоны, но и знатные дромы попадаются, которые Хаиму клятву верности дали. Есть еще этельберы — это иноземные правители из покоренных или подвластных племен, они равны тарханам. Рангом ниже, тутуки — управленцы районов. Еще ниже, воины-наемники на службе мелеха Хаима и вольный работный люд. В самом низу все остальные, рабы, за счет которых, все вышестоящие живут.