Стервятники (Мертвый сезон)
Шрифт:
И Уиллис, похоже, понял, что именно он имел в виду.
05.35.
Последний ублюдок умер по пути наверх, к местечку Хэллана, где его поджидали патрульные машины. Питерс даже не предполагал, что нормальный человек может продержаться так долго. Под конец он повернулся лицом к морю, из глотки его вырвался небольшой сгусток крови, и его так и занесли в машину, бледного как сама смерть. Вот уж о его кончине Питерс ничуть не горевал. Скорая
Что же до девушки – ну что ж, здесь оставалось только ждать и надеяться. Лично Питерсу показалось, что она довольно плоха. Судя по всему, ей придется лишиться мизинца на правой руке. Правда, отсекли его довольно чисто. Осложненный перелом правой ноги. Одна грудь тоже... не грудь, а какое-то кровавое месиво. Плюс жестокая лихорадка, хотя с ней-то она, похоже, справится. Все будет зависеть от того, насколько крепкой окажется ее организм. Внешне, вроде бы, не очень. Худенькая какая-то...
А потом вспомнил про Ширинга и решил, что поручит Уиллису сходить к его жене и детям. Наверное, надо было бы самому, – подумал он, – но, боюсь, не справлюсь. А девчонка та все твердила, что этот самый Ник спас ей жизнь – и все время плакала как дитя. А я-то, старый мудак, чуть было не пристрелил его. И еще она сказала, что тот паренек, что сидел в клетке, тоже вел себя не так, как надо. Бог ты мой – всего двадцать три года, и ничего, абсолютно ничего за душой.
Ну да, конечно, было, Питерс, в твоей жизни кое-что, на что тебе приходилось идти и после чего тебе было нелегко – но не так же! Совсем молоденький мальчишка умер, а парень, который ступил в ад и вышел оттуда живым, лежит чуть ли не при смерти. А все потому, что мы обосрались, вот так, просто и без лишних слов.
И какой хороший парень был Ширинг. Каджиано он знал меньше, но Ширинг был что надо. Даже в наших местах иногда удается отыскивать толковых парней.
Надо все же немного поспать, – подумал Питерс. – А потом снова садиться за отчеты. Но как, скажите мне ради Бога, смогу я описать все это? Как сообщить в отчете, что ты приставил дуло ружья к носу ребенка и одним выстрелом снес ему всю голову? Можно ли с должным пониманием воспринять подобное? Дикари на побережье Мэна, Боже Правый!
Питерс бросил последний взгляд на мужчину и девушку, которых разместили в дальнем конце скорой помощи, и залез в патрульную машину, сев рядом с Уиллисом. Он и понятия не имел о том, как и когда заменить Ширинга, не говоря уже о том, кем его заменить. Более того, теперь он уже не мог сказать, кто заменит его самого. Вот разве что Уиллис. Местность он знает – по крайней мере, не хуже других.
– Увези меня отсюда, – сказал он.
05.40.
Светало.
Марджори прислушивалась к завыванию сирен, вроде бы такому далекому, хотя на самом деле, это было не так; она знала, что динамики стояли на крыше той самой машины, в которой ее в данный момент везли, и завывали они сейчас ради нее же самой, чтобы оказать ей помощь. Стрельба, – подумала она. – После нее у меня, кажется, с ушами стало что-то не в порядке. Слуха-то хотя бы после всего этого не лишусь?
Ей никак не хотелось вдобавок ко всему еще и оглохнуть.
Боль уже почти отступила – врачи об этом позаботились. А в самом деле, кто они такие, врачи или просто санитары? Будем надеяться, что все же врачи. Впрочем, кем бы они ни были, с ней они обошлись очень по-доброму, даже ласково, и она была признательна им за то, что помогли ей избавиться от жуткой боли. А то ей уже начало казаться, что в мире больше вообще не существует такого понятия как доброта (когда она это почувствовала? до того, как выстрелили в Ника, или после?), но, судя по всему, это было не так.
Она видела доброту, когда смотрела в их лица. Даже в лица полицейских, которые ее сюда доставили. Еще никогда полицейские не смотрели на нее так по-доброму, и это было странно. Не произнеся ни слова, совершенно беспричинно, они едва было не убили Ника, и все же она не испытывала к ним никакой ненависти. По крайней мере, не сейчас, – подумала Марджи.
Она благодарила судьбу за то, что ей не пришлось в очередной раз увидеть тот дом.
Затем на какое-то мгновение Марджи опять стало страшно. Она с трудом откашлялась и обратилась к одному из врачей, самому молодому и, как ей показалось, самому доброму. Подобно завыванию сирен, ее собственный голос звучал словно откуда-то издалека и совсем слабо.
– Я сейчас усну? – спросила Марджи.
– Не сейчас, – ответил он, – но скоро. Мы сделали только местную анестезию. В больнице вам дадут что-нибудь покрепче – только осмотрят вас сначала.
– Я пока не хочу спать, – сказала она. – Пожалуйста, сделайте так, чтобы я не заснула, хорошо?
Он улыбнулся.
– Хорошо, обещаю. Рядом с ней лежал без сознания Ник.
– А он тоже поправится?
– Он потерял много крови, но, думаю все будет в порядке.
– Хорошо, – кивнула Марджи и прикоснулась к руке доктора. Рука его вовсе не показалась ей сильной.
Марджи повернула голову и посмотрела в окно. С того места, где она лежала, можно было увидеть лишь медленно светлеющее небо, да телефонные провода, которые как бы скользили у нее над головой, пока машина мчалась по ровному асфальту. Провода были нанизаны на деревянные столбы и казались резаными ранами на теле утреннего неба.
* * *