Стезёю вечного Заката
Шрифт:
— Оставь мне коня и уходи! — вновь на чистом риаджангском проговорил Зоклас, не желая выдавать в себе иностранца. — Иди, или убью!
Ратник оказался далеко не дураком.
— У тебя рожа мадженца! — выплюнул он, перехватывая нож обратным хватом. — Я потерпел поражение от ваших ублюдков, напавших под Джатригом подло и тайно. Я потерял весь свой отряд! И этого не прощу! Буду убивать вас всех, пока не перебью или не сдохну.
— Второе вероятнее, — бесцветно сказал Зоклас, поняв, что ничего другого в этой ситуации уже не остаётся. Ему стало грустно…
Воин
Зоклас повёл взглядом и увидел смотрящую на него Сальниру, выехавшую из-за деревьев. В глазах девушки светилось такое понимание и сопереживание, будто она абсолютно точно прочувствовала то смятение, сомнение, которое вдруг прокралось в душу магвоя. Зокласа удивило, насколько Просветлённая понимала его. И стало приятно…
Риаджангца он наспех похоронил под деревьями, забросав землёй и осыпавшейся хвоей; устраивать сейчас погребальный костёр, как того требовал воинский обычай почти всех стран Накельты, было некогда. Зоклас возблагодарил силы Дня, что они послали эту встречу с одиноким всадником, бежавшим из Джатрига. Было бы куда хуже напороться на целый отступающий отряд…
Теперь магвой был при коне и оружии. Меч и впрямь оказался отличным. Правда, существенно длиннее, чем личные мечи магвоев, к которым они привыкали в Магармусе. Но капитан неплохо обращался и с таким: Старшие мастера исповедовали идею о том, что каждый магвой должен хорошо владеть всем, что подвернётся под руку в качестве оружия. Бывало, учеников Магармуса заставляли целыми днями отрабатывать приёмы боя с крестьянской мотыгой или доской, отломанной от бортика телеги-сеновоза. И некоторым подобные навыки иногда спасали жизнь.
Скорость их с Сальнирой передвижения существенно возросла. Меланг демонстративно скакал на полкорпуса впереди чёрного жеребца, чтобы тот знал своё место и даже не пытался тягаться с единорогами. Магвой и Просветлённая решили оставить реку позади и продвигаться на северо-восток. За несколько часов они трижды видели небольшие группы горожан, везущих на телегах небогатый скарб. В свете сказанного покойным офицером о нападении на Джатриг несложно было догадаться, что это беженцы, покинувшие захваченный город. Зокласу и Сальнире всякий раз удавалось миновать этих людей стороной или затаиться и переждать, пока они пройдут мимо. А в голове магвоя всё яростнее вертелась мысль: в Джатриге свои!
Сальнира, казалось, понимала его без слов. Всё чаще девушка смотрела на суровое задумчивое лицо магвоя и вздыхала, прекрасно видя его метания. Наконец, когда они остановились на ночлег на берегу маленького озерца, искупались и разложили костёр, не выдержав, сказала:
— Если должен — иди! Оставь, мы с Мелангом справимся. В конце концов, вскоре я смогу снова набрать достаточно сил, чтобы попытаться открыть Иной путь и уйти в Заоблачный край. Думаю, у меня получится…
Зоклас улыбнулся, одновременно грустно и тепло:
— Я же сказал, что тебя не оставлю. Мы вместе попали в эту переделку, вместе выбрались и вместе, я обещаю, доберёмся до безопасных мест. А потом уже будем решать, кому куда идти… — он помолчал немного и добавил: — А Джатриг… Мы уже обсуждали это, и ты всё правильно поняла. Готов поспорить, что Мастер-визор отдал приказ о моей поимке, а то и убийстве на месте. Отбиваться от своих, лишать их жизни, чтоб спасти собственную, мне бы не хотелось. Нет, путь в Мадженси мне закрыт, во всяком случае — на какое-то время…
Сальнира вдруг протянула руку и погладила его по небритой щеке:
— Спасибо, — тихо сказала она. — На самом деле, без тебя мне было бы намного хуже…
Она смотрела на него так… Зоклас понял значение этого взгляда, ощутил всем телом и душой. Мягко взяв руку девушки в свою, он придвинулся ближе и спросил:
— А твой единорог тебя завтра не покинет?
Смысл вопроса был предельно ясен, и Сальнира ответила, не отводя глаз:
— Нет, это сказки. Единорог продолжает верно служить Просветлённой, если она теряет девственность с мужчиной, которого любит…
Зоклас поцеловал слегка дрожащую девушку так нежно, как, пожалуй, ещё никого не целовал. Здесь и сейчас, в его жизни, полностью перевёрнутой и едва не утратившей всякий смысл, Сальнира вдруг стала единственным светлым огоньком, манящим и согревающим, но нуждающимся в защите от холодных ветров судьбы.
— Сила Ночи в тебе очень странна. Мы не можем полностью проникнуть в её суть.
Шипящий голос прошуршал под высокими сводами потолка и утих. Шорх мысленно усмехнулся: «Действительно, куда вам до понимания того, что создал самый дух этого мира, разочаровавшийся и в вас, и в тех, дневных?». Вслух же сказал:
— Но вы же не станете оспаривать очевидного: я — Гаситель!
В огромном каменном зале, освещённом сотнями зеленоватых светильников, помимо него находились трое.
Один — сухощавый старик с лицом аскета в строгом чёрном одеянии. Повелитель Фихташ, сюзерен Мёртвых земель — молчаливый, непреклонный, напоминающий высохшее дерево, намертво вцепившееся корнями в одинокий утёс и смеющееся над всеми ветрами, что пытаются его свалить.
Второй — мужчина помоложе и погрузнее, в чёрно-сером доспехе, любовно поглаживающий полированную рукоять огромной секиры. Мохриб Ашур, Властитель Зловонных земель. Скучающе-надменный, лелеющий своё превосходство над окружающими (не мнимое ли?), готовый к любым действиям — быстрым и решительным.