Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов
Шрифт:
— Небольшая заварушка? — Соратник, как всегда просто читал мои мысли.
Я кивнул и мы снова вышли на Стадионную Площадь. Как всегда во-время.
Несколько разъяренных мужчин выскочили из подъехавшего горбатого автомобиля. Первой на глаза им попалась девушка в красном и зеленой же шляпе. Подъехавший следом фургон «Спецмедслужба» поглотил ее. Стайка веселых проституток выпорхнула из дверей старинного дома и тоже исчезала растворившись в толпе спешащих к Стадиону существ.
Появилась и стайка недружелюбно настроенных Гомо. Как же без них? Впереди шел высокий парень в желто-коричневрй кожаной куртке. Он нес
Телевидение уже давно было здесь. С высоты балкона мы ясно увидели, как к оператору RC-TV, мерно гремя цепями, подошли три неизвестных молодых человека с раскрашенными краской лицами. Судя по раскраске, они изображали нас, тоесть меня, Чукки и Крауха. Они тут же принялись демонстрировать браслеты с шипами и грязные собачьи ошейники, кожаные перчатки с откушенными пальцами и ржавые консервные банки. Из-за спины киношника вынырнул совершенно перекаченный парнишка в клетчатых штанах и белой рубашке с короткими рукавами, поверх которой красовался тоненький черный галстук.
Он моментально вступил в перепалку с этой живописной троицей, и я даже не знаю на чьей я был стороне.
Какие-то молодые рабочие в белых шипастых рукавицах и черных касках, видимо из близких нам по духу Исчадий Рая быстренько побежали вслед за Гомо. Вслед им полетел увесистый булыжник, вывернутый из мостовой.
Наркоманам, спокойно наблюдавшим за происходящим, тоже прилетело. Уже от Исчадий. Высокий Гомо, стоявший в окружении агрессивно настроенных Активных Лесбиянок скрылся в подъезде ближайшего дома.
Вскоре оттуда послышался отчаянный крик и Гомо, явно нарвавшийся на засаду, снова показался на «свежем» воздухе.
— О! Май мембе! — вопил он и зажимал руками промежность.
— Наверное, иностранец! — сказал Чукки, и нам с Краухом осталось только важно кивнуть.
— Птички, птички, на дереве! — прямо под нами напевал неприятного вида малыш, он время от времени дергал за руку стоявшую рядом пожилую женщину, и требовал у нее денег.
— Ну на, — сказала она, наконец, и вставила колено в солнечное сплетение малыша. После ласково, ребром ладони провела по еще хрупким, несформировавшимся шейным позвонкам… «Малыш», оказавшийся немолодым карлой хрипло засмеялся и побежал вслед за очередной проституткой. Та натянула на глаза модную в это время года зеленую шляпу и скрылась в темной подворотне. Карла заулюлюкал и помчался следом. Через миг из подворотни выехал огромный грузовик и внес смятение в ряды Гомо.
«Наконец-то!» — обрадовался я и стал спускаться, чтобы встретить аппаратуру лично…
Глава одиннадцатая. 13-й Юбилейный КОНЦЕРТ
Твин Ли оглядел бушующую внизу толпу, еще один раз прохрипел в микрофон: «Resistant…» и ушел за кулисы.
Накануне ему приснился странный сон. Про Ярвелю, которая сидела в своей Зеленой Шляпе упершись подбородком в ногу Мошкары, заложенную за ногу Блумена, на которой она сидела, глядя на того же Мошкару и думала о том, встанет ли у него член, если она неожиданно оголит живот. Но член не встал, потому что его не было…Такая вот хрень… Ли никак не мог разгадать этот сон и ему было неспокойно.
Чукки
Ли между тем толкнул тяжелую оббитую железом дверь в гримерку и переступив через плавающее в огромной винной луже тело бас-гитариста Витала Блумена произнес:
— Ой, бля… — после чего грубо выругался. Выступление было на грани срыва. Пробормотав про себя несколько изощренных ругательств, Джозеф щелкнул тумблером и включил компрессор, одновременно взяв в руку гофрированный шланг. Когда неровное гудение компрессора выровнялось, он не раздумывая, жестко и точно сунул гофрированный конец под балахон пьяному придурку…
Толпа, жаждущая крови, понемногу утихла в ожидании нового зрелища. Осветители вырубили весь свет, оставив единственный прожектор, и направили его на помост эшафота. Через пару томительных секунд в луче свете появилась знакомая взъерошенная фигура в сером балахоне. Это был Хэнгмен. Он пробирался к помосту прокладывая себе дорогу среди стройных рядов секьюрити, при помощи своего боевого топора. Его немного шатало, и он казался несколько раздутым. Секьюрити вяло отбивались, но под влиянием сурового авторитета были вынуждены капитулировать и вскоре уже Витал был на месте. Там он принялся, как всегда неторопливо раскладывать свой нехитрый инструмент. Чего там только не было! В последнюю очередь, сразу вслед за сороказарядным парабеллумом, сделанным под заказ, он насадил на гладко оструганный кол чью-то свежее срубленную голову, чем вызвал среди аудитории одобрительное оживление.
Следом на эшафот взошел Твин Ли, он волок за собой какую-то женщину, та что-то кричала, пыталась сопротивляться, но только для вида. Твин Ли толкнул ее двадцатисантиметровой подошвой своего клепанного сапога чуть повыше спины, направив поближе к Хэнгмену и она замерла, очевидно окончательно смирившись со своею участью, потом подобрал упавший микрофон и снова прохрипел туда:
— Resistant…
Тут снова послышались выстрелы, прямо из зала. На сцену попыталась проникнуть небольшая группа каких-то странных личностей, в куртках с надписями «Eif». Они пробились через нижний ряд охраны, но Чукки Даун и подоспевший Хэнгмен споро управились с нарушителями спокойствия, и вскоре из головы уже красовались на эшафоте.
Твин Ли уже совсем было собрался послать в микрофон свой знаменитый вопль в 20 000 децибел, но тут на сцене образовался, какой-то совершенно странный чернокожий корреспондент в клетчатой рубашке и затертых джинсах.
Твин Ли негромко поинтересовался у Чукки:
— А где все-таки Краух?
Чукки ответил:
— Уже в танке.
— Тогда придется Виталу, — сказал Ли и подтолкнул Хэнгмена.
Тот поглядел на корреспондента сквозь прорези маски и попросил:
— Дай мне линейку!
И Чукки дал. Через секунду грязный папарацци, получивший свой нежданный презент из рук самого Хэнгмена, был моментально и заживо разорван фанатами прямо на глазах у опешивших охранников.
Пока публика развлекалась с незадачливым корреспондентом, линейкой, и неуклюжими охранниками, Хэнгмен подвесил красавицу на дыбу и концерт пошел своим чередом. Чукки выдал соло, потом истерически захохотал и стал кататься между аппаратурой, что-то взорвалось, и повалил густой дым…