Стихи Рычаговой Ольги
Шрифт:
Не понаслышке знают бабушкины ручки.
Мама мы знаем молитва твоя нас оберегает,
Мамочка пускай и наша тебя охраняет!!!
Мамочке
Не на показ, как будто охраняя наш мирок,
Учила нас любви и уважению.
Помогала быть добрей к другим,
Прощать и не кривить душой,
Не на словах, своим примером и терпеньем.
Ты столько в нас вложила теплоты,
И нежности укутав одеялом,
Сбывались
Семьи защита безмятежность нам давала.
Мы просыпались с ощущением счастья,
С расплывшейся улыбкой на губах,
Казалось в мире нет ненастья,
И всё при всё в наших руках.
И хочется чтоб для кого то мы,
Являлись лучшими на свете.
Ведь то что вы вложили в нас,
Теперь мы дарим своим детям.
Мужу
Не один день счастливой жизни уже за нашими плечами,
И наши чувства и желанья сопят в кроваточках носами.
Надеюсь что для наших деток семья не просто будет звуком,
А местом где можно согреться и подкрепиться общим духом.
Я для тебя хочу гармонии а не рутинной бытовухи,
Чтоб не манил инстинкт охотника на необдуманные трюки.
А для себя хочу спокойствия хочу нормально спать ночами,
Чтоб счастье тихое семейное всю жизнь прожило вместе с нами.
***
У неё была мечта,
У него план.
В ней наивности чистота,
Он шёл на таран.
В ней надежды колдовство,
В нем точный расчёт.
В ней примешено безумство,
И что то ещё.
И казалось не должны были,
Их встретиться пути.
Людям из разных измерений,
Счастья не найти.
Но усмешка проведения,
Баланса замысел небес.
Они увидели друг друга,
И весь мир исчез.
И из тысячи похожих,
Понятных и простых.
Его тянуло только к ней,
Делить небо на двоих.
Он касаясь её губ,
Сам в небесах парил.
Хоть циничен был и груб,
Но её любил.
Крылья связывал и верил,
Глаза открывал.
Каждый раз с небес на землю,
С силой опускал.
И когда ей на подъёмы,
Не хватало сил.
Горевал что эйфории,
Вновь не получил.
Бабушке
Бабушке сегодня девяносто пять!
Что же тебе родная подарить?
Новый смартфон не стану покупать,
Ты и по старому умеешь только говорить.
Глаза не те чтоб книгу прочитать,
И в аудио суть не уловить,
Нет функций беспрестанно повторять,
Где не расслышала погромче не переспросить.
Я
Красной москвы, тех что когда то, не купить.
Возьмём с тобой семейный наш альбом,
Заварим чай и будем говорить.
Вот фото на котором ты
Малышка босоногая стоишь,
Смотри у правнучка твои черты,
А здесь прямо как я что-то ворчишь.
За партой девочка курносая, на вид
Даже не скажешь что семь лет,
Сосед по парте кажется Василий ух бандит,
Да внученька его давно в живых уж нет.
Ба, а это что за красота?
Ты точно была королева бала!
Мне мама говорила именно тогда,
Ты дедушку впервые повстречала.
Да, он был завидный кавалер,
Его приметила я с самого начала,
С военной выправкой брутальный офицер,
При встрече сердце чаще застучало.
Бабушка как он на тебя глядит!
Ведь вы здесь вместе двадцать лет.
Знаешь это о многом говорит,
Сейчас таких вот пар почти что нет.
Не надо ба, у бабушки блестят глаза,
Взгляд улыбкою печальною согрет,
На дне дрожит хрустальная слеза,
Дань воспоминаниям минувших лет.
Смотри вот шкода кажется я даже слышу смех,
Мой дядя на руках у бабушки, шумит
Ему лет пять, он взбаламутил всех,
А рядом мамочка насупившись пыхтит.
А эти фото нет сил листать,
Лучше запомню дедушку живым.
Внучка, ты знаешь он ночами начал звать,
Наверно скоро буду рядом с ним.
Почти каждую ночь зовёт.
Ба, не верю не пробил твой час!
Пускай ещё немного подождёт,
Ты поживи хотя бы ради нас!
История одного стула
В фойе театра под светом ламп, стоял винтажный стул,
Он столько в жизни повидал, казалось стал от времени сутул.
Согнуты ноги колесом, обивка как парадный фрак,
Не гарнитур на шесть персон, сам по себе чудак.
В столярной, мастер подмастерью искусство ремесла передавал,
Душу вдыхал в творения, не срезал стружку словно пыль сдувал.
Заканчивал работу ученик, со временем и из него конечно вышел толк,
Вот только в тот раз оплошности со сколом избежать не смог.
По качеству стул был достоин королей,
Но из-за скола он был продан один из серии за несколько грошей.
Щербатый уникальный стул проезжий прихватил купец,
Вот так он приобрёл семью, свой дом нашёл юнец.
Стул новенький приставлен был к журнальному столу,
А после стал подсобным пылясь под лестницей в углу.