Стихи
Шрифт:
Монарх безумный ожил в этих жилах.
Словами Ричарда рекут уста:
"Коня сменить! Перевязать мне раны!
И дальше тихо:
Это лишь мечта!"
Все - лишь мечта: отринув Арлекина,
Тем самым хлеб насущный я отрину.
Олень Эзопов, благородный, честный,
Тщеславный тож, как некто, всем известный,
Стоял однажды у ручья на бреге
И созерцал свой образ в томной неге.
Он бормотал: "Вы так костлявы, ляжки,
И от меня не будет вам поблажки.
Грубы, уродливы, как жернова.
Зато изящна эта голова!
Глаза, чело с ума
Да и рога как будто в моду входят".
Он голову хвалил и так и сяк,
Но приближался злобный лай собак,
Гремело громом страшное "ату!"
И он взлетел, как ветер, в высоту,
Умчался в глубь непроходимой чащи
И спутал след в лесу для пользы вящей.
И глупая глава готова ныне
Оплакать притязания гордыни,
А ноги крепкие - точь-в-точь броня
Спасли его от смерти - как меня!
Быстро прыгает в дверь на просцениуме.
ПОСЛАНИЕ В ПРОЗЕ И СТИХАХ ГОСПОЖЕ БАНБЕРИ
Милостивая государыня,
я читал Ваше послание со всей снисходительностью, какую только может допустить критическое беспристрастие, однако нашел в нем столь много поводов для возражения и негодования, что я, право, вряд ли могу ответить на него достаточно серьезно.
Я не настолько невежествен, сударыня, чтобы не заметить в этом послании множество сарказмов, а также и солецизмов. (Солецизм являет собою слово, образованное от названия построенного Солоном города Солеиса в Аттике, где живут греки, и применяется оно так же, как мы применяем слово "киддерминстер" для обозначения занавесей по городу с тем же названием; однако, кажется мне, это тот род знаний, к которому Вы не имеете вкуса.) Итак, сударыня, я нашел там множество сарказмов и солецизмов. Однако, чтобы не показаться недоброжелательным брюзгой, я позволю себе привести Ваши собственные слова, снабдив их своими замечаниями.
Мой добрый Доктор, просит вас наш тесный круг
Наденьте ваш весенний бархатный сюртук,
Чтобы январский бал открыть, явившись вдруг.
Скажите, сударыня, где это Вы видели эпитет "добрый" в сочетании с титулом Доктор? Ежели бы Вы назвали меня "ученейшим", или "почтеннейшим", или "благороднейшим Доктором", это было бы позволительно, ибо слова эти относятся к моему ремеслу. Однако не стану придираться к сущим пустякам. Вы упоминаете мой "весенний бархатный сюртук" и советуете надеть его на Новый год, иначе говоря, когда зима в разгаре. Весенний наряд в средине зимы!!! Уж это было бы воистину солецизмом. Но чтобы усилить несоответствие, в другой части Вашего послания Вы называете меня щеголем. Но в том или в другом случае Вы должны ошибаться. Ежели я действительно щеголь, то мне и в голову никогда бы не пришло носить весенний сюртук в январе, а ежели я не щеголь, зачем же Вы тогда... Я думаю, заканчивать мою мысль не стоит труда. Теперь позвольте мне перейти к двум следующим строчкам, которые производят довольно странное впечатление:
Возьмите и парик, что нынче фаты носят,
Чтоб в танце закружить девиц, что сено косят.
Насколько бессмысленно косить сено на Рождество, мне кажется, понятно даже Вам самой, ведь далее Вы говорите, что сестрица Ваша будет смеяться ей действительно есть от чего умирать со смеху. У римлян было выражение для пренебрежительного смеха: "Naso contemnere adunco", что означает "смеяться с кривым носом". Она вполне может смеяться над Вами, воспользовавшись способом древних, ежели сочтет это подходящим. Но теперь я касаюсь самого несообразного из всех несообразных предложений - я имею в виду предложение слушаться советов Ваших и Вашей сестрицы при игре в мушку. Самонадеянность, явствующая из этой пропозиции, выводит мое негодование за пределы прозы; она зажигает во мне страсть к стихотворству и возмущение одновременно. Мне слушаться советов? И от кого! Ну так слушайте.
Все это серьезно, совсем не игрушки.
Итак, подобрались партнеры для мушки.
Компания шутит, учтиво-мила,
Уставясь на банк посредине стола.
И карты сдают, и от злости я нем:
Ни разу, ни разу не выпал мне Пэм.
И ставку плачу я, и щеки пылают,
А хищники пульку к рукам прибирают.
Я злюсь не на шутку, но сдержан и тих
Мечтаю, чтоб смелость взыграла в других.
Но, сидя в спокойствии впрямь олимпийском,
Они не желают потешиться риском.
Напрасно браню я холодный расчет,
Напрасно я смелость хвалю наперед,
Проклятья и льстивые речи - впустую.
"А вы, миссис Банбери?" - "Сэр, я пасую".
"А что же мисс Хорнек? Поставьте без дрожи!"
"Ну что вы! Пожалуй, пасую я тоже".
И Банбери злится, и я раздражен
Учтивостью сих осмотрительных жен,
Вздыхаю и в горле я чувствую ком
Но вот от отчаянья делаюсь львом.
И ставит на все мой взыгравший азарт,
На пульку нацелившись. "Дайте пять карт!"
"Ах, Доктор, - кричат они, - так бы вначале!
Вы пульку сорвете!
– Ах, вы проиграли!"
Терпенья лишась и надежды последней,
Прошу я совета у дамы соседней:
"Сударыня, вы ль не поможете мне!
Не лучше ль поставить на пульку вдвойне?"
"Советую, - дама кричит, - не зевайте!
Ах, вы проиграли! И деньги давайте!"
Я снова дерзаю, подобен герою,
Но миг - и уж нет ни гроша за душою.
И ныне спрошу я, задетый обидой:
О дамы, знакомые с нашей Фемидой,
Ужели злодейства, что с вашими сходны,
Не видывал Филдинга суд благородный?
Советы давать, что пусты и обманны,
Не все ли равно, что обчистить карманы?
Я вас, как карманниц, могу, безусловно,
К ответу привлечь по статье уголовной.
К суду вас, в Олд-Бейли, другим в назиданье,
На радость себе - о, мечтанья, мечтанья!
Итак, на скамье восседаете вы,
Пред вами букеты пахучей травы,
А лица искусно укрыли чепцы
Но шляп не потерпят Фемиды жрецы.
Прокатится гул удивления в зале:
"Ах, в чем их винят?" - "Их за кражей застали".
"Кого ж обокрали красавицы эти?"
"Как будто бы Доктора, слышал я в свете".
"Вот этого мужа с возвышенным взглядом.
Но с видом престранным стоящего рядом?"
"Да, этого".
– "Катится нравственность наша!
Я в жизни преступниц не видывал краше!"
И ваши друзья, как один, опечалятся
И будут молить над несчастными сжалиться.
Прибегнет сэр Чарлз к недостойной защите: