Стихии

Кеммерер Бриджит

Треск.

Она вернулась обратно к ограде.

— Правда?

— Да. Правда. — Он наклонил голову, чтобы вытереть рукавом лоб.

— Но ты все равно пришел.

Аппарат заглох и Майкл, наконец, повернулся и подошел к ограде.

— Также как и ты.

Она никогда раньше не стояла так близко к нему, настолько, что она могла видеть золотистые искры в его карих глазах, могла посчитать каждую прядь волос, которую освещало солнце. Он все еще пах летом, свежескошенной травой и солнцезащитным

кремом с чем-то, напоминающим запах леса.

Ограда между ними каким-то образом сближала их, вместо того, чтобы разделять.

Не будь глупой. Даже серийные убийцы могут быть горячими.

Ей пришлось прочистить горло и заставить себя отвести взгляд.

— Как я и сказала. Мне нужна эта работа.

Он усмехнулся какой-то странной улыбкой и посмотрел мимо нее, на парковку.

— Я не скажу, если ты не захочешь.

В его голосе смутно слышалась насмешка. Это был сарказм, не настоящее предложение.

Но она продолжала думать о тех неделях, которые она потратила на поиски работы. Продолжала думать о билете в Нью-Йорк, который будет стоить недельной зарплаты, не говоря уже о аренде квартиры и затратах, которые ее ждут там.

Так что она сглотнула.

— Ок. Тогда по рукам.

По рукам. Майкл фыркнул. Он позволил себе забыть об осторожности на тридцать секунд, и это было ошибкой.

— Ты сумасшедшая, — сказал он.

— Нет, — ответила она. — Я серьезно. Ты можешь играть здесь, а я могу…

— Я могу игратьздесь? — сказал он скептически. — Так вот, что ты думаешь, я здесь делаю, черт возьми?

Она потупила взгляд.

— Я имею в виду — ты здесь играешь…

— Забудь. — Майкл взялся за задвижку на ограде. У него осталось еще четыре жетона, но они могли подождать и до следующей среды. О чем он думал, когда говорил с ней как с обычной девчонкой?

Это было из-за пожалуйста. Он не мог вспомнить когда в последний раз кто-нибудь из них говорил ему пожалуйста.

Правда, он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь из них говорил с ним цивилизовано.

Майк был уже на полпути к парковке, когда он понял, что она идет за ним.

Он резко остановился и повернулся лицом к ней.

— Черт, что еще? Ты получила, что хотела, ок? Я ухожу.

Она отошла назад с поднятыми руками, как будто у него был пистолет или что-то в этом роде.

— Это не… Я не… это не то, чего я хочу.

— О, да? Тогда почему ты нажаловалась папочки обо мне?

Ее щеки были слегка розовыми, дыхание быстрым. Светлые волосы и привлекательная фигура делали ее брата похожим

на фрика, но ей это шло. Он бы сказал, что она выглядела как китайская кукла, но потом он вспомнил, как она замахнулась на него клюшкой в среду. Противоположности в одном целом: сильная и хрупкая одновременно. Из серии: перед тем, как расплакаться, сильно ударит в морду.

Это заставило его захотеть извинится.

Перед ней,из всех людей! Он повернулся и снова начал идти.

Тротуарная плитка затряслась, как только она попыталась схватить его.

Майкл закричал, пока она ничего не сказала.

— Я не знаю, во что ты играешь, но это не сработает. Ты думаешь, что можешь меня спровоцировать, и я потеряю контроль? Думаешь, я дам тебе причину вызвать Проводников? Это было моимместом, ясно тебе? Моим. Это клетка для бейсбола. Я никому не причиняю вред. — Он подошел на шаг ближе к ней. — Так что оставь меня в покое, черт побери.

И затем, тротуар треснул и раскололся между ними.

Эмили отпрыгнула назад, но Майкл остановил это прежде, чем его сила нанесла слишком много ущерба. Просто разлом в двадцать футов посреди парковки, всего лишь в дюйм шириной. Все что угодно могло вызвать это, правда. Дождь. Бурьян. Что угодно.

Но Майкл знал, что это сделал он. Хуже, это знала и она.

Сейчас она уставилась на него, с широко раскрытыми глазами, дыша быстрее, чем раньше.

Беги.

Гордость не позволяла ему сделать этого. Но он развернулся на пятках и пошел к грузовику, ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не сорваться с парковки.

Глава 4

Эмили опять размазывала еду по тарелке. Тайлер опять переписывался с кем-то.

Родители опять препирались.

Она продолжала думать о Майкле, о ярости, которой был наполнен каждый его удар. Об убежденности в его голосе, с которой он противостоял ей на парковке.

Я никому не причиняю вреда.

А затем этот двадцатифутовый разлом, который расколол тротуар.

Но хуже всего то, что она продолжала думать о цвете его глаз при свете солнца. Тот момент близости, возникший между ними тогда, создал какую-то едва уловимую связь.

Вообще-то он напоминал ей диких кошек из зоопарка. Горные львы, возможно, или пантеры. Опасные и непредсказуемые, но такие прекрасные, что так и подошел бы и дотронулся, если бы мог.

— Эмили?

Она подняла голову. Ее отец уставился на нее, и прозвучало это так, будто он не первый раз позвал ее.