Стихии
Шрифт:
Женщина шла, нанизывая слои воздуха на свое тело. Они клубились и пытались прийти в равновесие подпитываемые более свежими потоками, струящимися через витрины и щели магазина. Воздух облагораживал себя, вытесняя из плоти удушающий аромат духов той злой дамы. Тогда твердо решила, что мишку не отдам, и наклонилась, ухватив самый нижний слой воздуха. Он показался очень тяжелым, плотным и не поддавался мне. Детских сил на него могло и не хватить. Но я присев, схватила слой двумя руками. Уперев ноги в пол, рванула невидимую ткань на себя, и она накрыла меня с головой. Видела сквозь
Покинув своё воздушное укрытие, я стряхнула с себя куски разорванного полотна других слоев и подошла к женщине с некрасивыми руками. Встала возле нее и вгляделась в черные как смоль глаза, с густо накрашенными ресницами. Мой белый друг валялся на полу рядом с ее распластанным телом. Я наклонилась и подняла его. После чего обхватив обеими руками, прижала к себе очень крепко. Женщина смотрела на меня и блики вокруг ее головы были черными с включением красных пятен. Я наклонилась к той, что чуть не унесла с собой моё чудо и произнесла:
— Не надо было забирать моего друга.
Женщина прикрыла глаза и потом снова их распахнула. Я скорее почувствовала, чем услышала ее просьбу наклониться к ней. Опустилась на колени и подставила ухо. Слова злюке давались тяжело и сквозь хрип смогла расслышать:
— Ты. Однажды. Пожалеешь.
Потом ею занялись подоспевшие врачи. Их вызвала мама, а медведь мне достался бесплатно потому, что женщина уже успела за него расплатиться. В такой суете никто на это не обратил внимания. Мама и я сопровождали даму в больницу, забравшись в карету «Скорой помощи». Пострадавшей делали уколы, пытаясь снять боль.
Как только каталка с женщиной скрылась за белыми дверьми, которыми оканчивался коридор, родительница опустилась на стул и обхватила лицо руками. Сумочка той холеной злой дамы была в маминой руке.
— Это тётина сумочка? — задала я вопрос, хоть и знала ответ наверняка.
Мама бросила на меня быстрый взгляд и произнесла:
— Ты умница Вика, надо сообщить близким людям этой бедняжки о том, что произошло.
Раскрыв элегантный аксессуар, мама высыпала содержимое на сиденье. Там было столько всего красивого и женского, что я испытала настоящий восторг от увиденного. Среди великолепия обнаружилась красненькая книжица, небольшого размера. Паспорт. Родительница прочитала адрес, и мы уехали из лечебного заведения.
Дом, к которому мы подъехали, выглядел роскошно и был похож на огромный замок со множеством окон. Вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Нужная дверь оказалась первой от лестницы и мама нажала на звонок. Открыла нам дверь пожилая дама с мягким взглядом и доброй улыбкой. Вокруг ее головы блестели большие пятна оранжевого цвета и небольшое количество серых полос. По всей видимости, она чем-то болела.
— Здравствуйте, — начала разговор родительница, а женщина, улыбнувшись ей обратила свой взор на меня. — Простите, но Эвелина Артуровна здесь живет?
— Да, это моя хозяйка. А что случилось? – озабоченно спросила пожилая дама, снова переведя взгляд на мою маму.
— Мы сегодня были в магазине игрушек, и там произошло несчастье с одной покупательницей. Эта сумка принадлежит ей. Я открыла её, чтобы узнать адрес, где она проживает.
Мама кратко рассказала о произошедшем, и объяснила, где можно найти потерпевшую. Потом мы повернулись и ушли. На этом суматошный день закончился, но не закончились мои эксперименты с воздушными слоями. Мне нравилось с ними играть, и чем старше становилась, тем ощутимее чувствовала необычный дар. Знала силу и возможности каждого потока или воздушного пятна. Точно могла определить срок, сколько воздух заперт в том или ином помещении. Стала ненавидеть закрытые двери, ведь моему любимому новому другу, воздуху, негде было гулять.
***
Мне исполнилось десять, когда отец ушел жить в другую семью. Соперницу звали Света, и она из тех самых, что называли: «молодая да ранняя». Сказать, что очень страдала от его отсутствия родителя, не могла. Он всю жизнь пребывал в командировках, и моим воспитанием всецело занималась мама. Папа так и называл меня: «мамина дочка», когда ненадолго приезжал домой. Я сторонилась его и липла к родительнице. Было заметно, как его это коробило, но быстро справлялся с ситуацией и одаривал очередными безделушками.
Перемену в бюджете семьи после ухода папы мы с мамой ощутили не сразу. На столе по-прежнему не залеживались всякие вкусности, а безделушки теперь доставлялись по почте. Однажды, придя из школы и пробежав по обыкновению на кухню, застала маму плачущей над кастрюлей с супом.
— Что случилось? У тебя что-то болит? – обеспокоенная слезами дорогого мне человека, спросила я.
— Нет, дочка, не болит, — произнесла мама, вытерла соленую дорожку на щеке.
Возникла пауза, во время которой сердце стучало о ребра, будто сумасшедшее. Продолжая помешивать закипающий суп, мама вздохнула и сказала:
— У тебя родились братья. Папа звонил.
— Братья? Это Света родила? Да? – допытывалась я.
— Да, Света родила. Вас теперь трое родных людей.
На этом разговор и закончился. Позже съездила пару раз к отцу в его новую квартиру, посмотрела на братьев. Их назвали Мишей и Павликом.
К тому моменту в нашем семейном бюджете наметились перемены. Нечастыми гостями в холодильнике стали деликатесы, потом мясо. На смену им пришли каши, грибы, и макароны. Мы с мамой улыбались и подбадривали друг друга.
Через год родительница устроилась уборщицей в местное ремонтное управление, а я стала ей помогать. Мама брала всё больше и больше участков работы, и мы уже не справлялись вдвоем. Колоссальную часть бюджета высасывали коммунальные платежи. В итоге, сдали нашу четырёхкомнатную квартиру внаём, а сами переехали в «однушку» рядом, сняв ее у соседей по площадке.
Заселилась в нашу квартиру чета «новых русских». Мне всегда казалось, что бизнесом должны заниматься люди, у которых на лицах написано «три высших образования» и мудрость в глазах. У наших арендаторов на физиономиях было выгравировано совсем иное, то, от чего мороз по коже.