Стихий безумные удары
Шрифт:
По приезде в лагерь ребята очень обрадовались свежему мясу, устроили пир, на котором егерь и корреспондент были почетными гостями. Они рассказали много интересного о своей работе. Егерь популярно объяснил, что: «Знаете, ребята, таких вот „круторогих“ здесь осталось очень мало. Вы их не трогайте. Вот кабанов у нас „навалом“, можем даже поохотиться вместе…».
Коль забота об охоте, зашел разговор об оружии и стрельбе. Захотели проверить друг друга на меткость. Ведь здоровый кабан – не баран, это зверь очень опасный. Идя на него хорошую подготовку надо иметь по охотничьим навыкам не только в стрельбе по мишеням. Но начали с состязаний в стрельбе по бутылкам. Со ста пятидесяти, потом с
Кабан пулей выскочил из кустов и ринулся прямо на егеря. Очень опасно. Стреляли почти одновременно – егерь спереди, с двухсот метров, я же сбоку, примерно со ста пятидесяти. Егерь промазал, я попал. Но прежде, чем лечь, кабан успел сто метров, половину расстояния, пробежать. Конечно, мандраж у меня был поменьше: не на меня бежала эта глыба мяса с клыками. Свинины весь наш лагерь тогда наелся. Почти все до расстройства желудка. Жирная свинина – хорошее слабительное…
(По рассказу геодезиста Вишневского Г.Д. 09–10.2002)
Лобовое столкновение
Внезапный сбой всей автоколонны с торможением вызывает ощущение, кто впереди что-то неблагополучно. За строем машин возникает облако пыли. Оттуда, слева, по краю кювета, вдруг пулей вырывается синяя «девятка» и, вспарывая землю колесами и брюхом, уходит по кювету ниже. На боковой скат насыпи шоссе, в ложбину. Ясно: авария!
Проехать мимо не могу, останавливаю свою «четверку» и выхожу. Посреди шоссе две машины, разбитые «в хлам». Из светло-бежевой «восьмерки» вышла женщина. Белый свитер, белые волосы в крови. Первая мысль: сообщить. Вынимаю мобильник, пытаюсь связаться по «02», но вижу, что другие уже связались. Да, надо еще разобраться…
Пробираюсь через поток машин, ползущих мимо. Шоссе здесь имеет три полосы, две из которых сейчас, в воскресенье – для потока в Петербург. От Верево (под Гатчиной) здесь километра 3–4 в сторону Зайцево на Петербург (07.09.2003, примерно 19.30). В «девятке» с другой стороны двое: водитель-мужчина и пожилая женщина лет 70-ти. Без признаков жизни. На заднем сиденье справа еще одна женщина лет 60-ти. Все тихо, ни просьб, ни стонов. Как-то не сразу понял, что у них и стонать-то еще сил не было…
Внутри тревога за синюю «девятку», – ведь ее «полет» видел (не запомнил даже точно, синяя ли, или это не «девятка», а «восьмерка»; но фрагмент ее «сноса» четко врезался в память). Прохожу к ней мимо разбитой черной «Ауди». В этой машине никого нет, как и в «девятке». Последняя набита вещами, а ее водитель, – вот он, целенький, на шоссе, без царапины. Здесь дело обошлось разбитой машиной… Сейчас понимаю: вертеться мне тогда надо было быстрее!.. Но действия пока тормозились просто незнанием обстановки.
Вернулся к «восьмерке». Женщина в машине начала тихо стонать и причитать, зовя «Алену» и прося помочь. Девочка лет восьми лежала между ней и убитой, внизу. Я вначале принял ее за мальчика, – рубашечка, джинсы, черные кроссовки (да у меня два сына в машине, 7 и 9, а девочка что-то «среднее» между ними по возрасту). Стали вытаскивать. Понимаю и предупреждаю других, что делать все надо очень осторожно: опасность шока, люди могут умереть от боли, от одного неверного движения. И как бы в подтверждение вижу: у женщины открытый перелом ноги ниже колена. Кость пропорола икру, из открытой раны сочится кровь. Девочка же лежала на груди, повернуто. Ей сильно зажало ноги под сиденьем, и их не сразу удалось освободить отгибом спинок. Вначале (с отчаянием!) показалось, что и она мертва, но потом увидели, что дышит, и пульс есть. Вдвоем с напарником (другим мужчиной) бережно вынули ее, отнесли и уложили на траву. Дальше двух окровавленных мужчин, – один сидел, другой лежал на траве у кювета. Понял: эти двое – из «Ауди». Оба живы, но разбились сильно. Подъехали первые милицейские машины.
Словами стараюсь успокоить ребенка, но не знаю, слышит ли она меня. Наверно слышит, но подсознательно. Она в коме, – тяжелом шоковом состоянии с потерей сознания, на грани жизни и смерти. В такие моменты человека можно травмировать и неверным словом… Она то совсем «отключается», то начинает всхлипывать и тяжело дышать. Напарник подносит свернутую куртку (или брюки), подкладывает ей под голову. Ее начинает рвать чем-то черным (может, из кишечника). Приходится осторожно повернуть ее набок, чтобы не подавилась. Видимых травм нет, только в светлых волосах и в одном ушке немного крови. Господи, эту-то кроху, за что головой об стенку?.. Наверно, сильное сотрясение мозга.
Мимо, в метре, потоком проходят машины в сторону Гатчины. Потом милиционеры перекрывают движение в эту сторону. А от Гатчины перед завалом целое столпотворение, – сгрудились сотни машин, медленно проходят сужение шоссе в месте аварии…
Наконец, со стороны Гатчины подъезжает и первая санитарная «Газелька». Призываю ее рукой. Девочку укладываем на носилки и в машину, оставляя на попечение врачей. Подъезжает еще и санитарный УАЗик. У врачей появляются аптечки и шины для иммобилизации конечностей. Врачи сообщили, что укол женщине в «восьмерке» сделан, и ее можно извлечь из машины. Забираюсь внутрь, чтобы поддержать за ноги. Выносим через заднее окно машины и кладем на носилки.
В разбитом багажнике машины виден край коробки с грибами. Все, как и у меня (только у меня не три, а две женщины, но трое детей). На дороге – куча хлама, выпавшего из машин. Битое стекло, осколки стекла и пластмассы, даже копченые кости (была мысль, что человечьи, – тихий кошмар внутреннего ужаса случившегося). Валяется и мягкая детская игрушка (была мысль подобрать ее для девочки). Над всем какой-то специфичный сладковатый запах. Потом догадался: наверно, это этиленгликоль из тосола системы охлаждения двигателей (его выплеснуло из разбитых радиаторов).
Что еще? Да, эта несчастная женщина в белом свитере, стоящая на дороге. Подхожу к ней. Она спрашивает, где девочка и просит отвести к ней. Взяв под руку, веду ее к машине. Она идет медленно, прихрамывая на обе ноги. Тогда, честно говоря, совсем забыл, что с такими людьми надо быть очень осторожным, им желателен полный покой. Шок, даже психологический, очень небезопасен. Но действия в основном были правильными. Сознание было затуманено горем, но подсознание работало верно. Для более четкой работы сознания надо быть профессиональным спасателем, надо более рационально и менее эмоционально воспринимать действительность. И подсознательно производить правильные действия, – разум так или иначе немного парализован стрессом. Я же, по сути, «спасатель-любитель». Но большинство людей не обладают и этим…