Стихия боли
Шрифт:
— Сколько у тебя, Крокодил, осталось бойцов во взводе? — вслух спросил ротный.
— Со мной шестеро, — ответил Журило, и тут же в его глазах вспыхнул немой вопрос: «Что бы это значило?»
— Да понимаешь, Гена, тут вырисовывается такая картина, — майор вкратце объяснил ситуацию, потом добавил предложенное старшиной Колесником и, наконец, закончил: — Оставишь со своими парнями пулеметный расчет и обоих снайперов.
— Понятно, — посерьезнел Журило, в его лице появилась озабоченность. Он не боялся предстоящего боя, просто не хотелось опозориться перед ребятами, которые уже выбыли из учений.
— Ты это, Крокодил Гена, продержись как можно дольше, а то хунхузы нас оседлают, — попросил Константин Колесник, по-дружески похлопав старшего лейтенанта по плечу.
— Не боись, Костя, не подведем вас, — ответил Журило. Подмигнув старшине, добавил: — Мы даже вход в ваш хитрый овражек заминируем. Так что время у вас будет.
— Ладно, закончили лирическое отступление, — Денис снова принялся раздавать приказы. — Ку-Клукс-Клан, берешь трех бойцов и дуй в дозор, только далеко вперед не вырывайся. Все, начали работать.
Происходящее в развалинах немного озадачило посредников. Выслушав пояснения Давыдова, они, недолго посовещавшись между собой, решили идти с остатками роты. Все равно со стороны «сепаратистов» будет другая пара посредников, да и нападения фиксируют датчики под одеждой бойцов. Так что скоротечный и неравный бой вряд может принести какие-то неожиданности, а вот рейд в тыл повстанцев наверняка преподнесет сюрприз. Даже с лица прежне невозмутимого китайского офицера исчезла его непрошибаемая маска, уступив место живому и профессиональному интересу…
Овраг был узким и извилистым, глубиной не больше трех метров, поэтому по разлому можно было изучать слои здешнего грунта. Наверху шла широкая полоса чернозема, а дальше сплошная глина, сухая и твердая, как гранит, но и сквозь нее, как хвосты змей, то тут, то там пробивались белые лоскуты корней каких-то растений.
Но морским пехотинцам было не до землеведения, за их спинами уже раздавались первые пристрелочные выстрелы. Еще жидкие, похожие на хлесткие удары кнута, но с каждой секундой интенсивность нарастала. Следовало торопиться…
Овраг тянулся почти на полтора километра, потом еще столько же разведчикам пришлось ползти на брюхе, прикрываясь чахлыми зарослями. Но все их усилия и старания оказались не напрасны…
— Вот это мы удачно зашли, — возбужденно забормотал Давыдов, рассматривая небольшую лощину, на дне которой раскинулся лагерь «сепаратистов» — десятка два армейских палаток, возле которых находились бойцы, дальше двумя рядами стояли шесть БМП-1. Чуть в стороне от них два автомобиля ядовито-зеленого цвета и, несмотря на то что они были опутаны лоскутами маскировочной сети, опытный глаз разведчика мгновенно опознал штабной автобус и мобильный узел связи: над крышей второй машины торчала дюжина различных антенн. С противоположного края лощины виднелась еще одна боевая машина.
Давыдов поднял бинокль: над навесом из маскировочных сетей стояла счетверенная самоходная установка «Шилка». Зенитка была поставлена очень грамотно — любой самолет, попытавшийся зайти на лощину с боевого курса, попадал бы под неминуемую стену огня взрывающихся двадцатитрехмиллиметровых шрапнельных снарядов.
— Вот уж свезло, так свезло, — восхищенно произнес лежащий рядом с Денисом Колесник. — Мы, Гусар, поймали этого дракона даже не за мошонку, его бьющееся вонючее сердце у нас в руках. Осталось только сжать.
— И сожмем, — оглянулся на него Давыдов, следом начав отдавать приказы. Все было просто и эффективно. Он разделил остатки своей роты на пары, обозначив цели для одновременной атаки, и только в одном остался недоволен. — Все хорошо, вот только есть одно слабое звено, которое может нам испортить всю обедню. Чертова «Шилка», и подобраться к ней на бросок гранаты проблематично. Можно засветиться, тогда начнется настоящее светопреставление, а если ее не нейтрализовать до начала операции, эти сучьи посредники поставят нам «неуд» и заявят, что зенитчики нас превратили в колбасный фарш «Три поросенка». Был бы у нас «Фагот» или, на худой конец, «Муха», все было бы значительно проще… А так…
— Не все так безнадежно, Гусар, — старшина снова по-разбойничьи подмигнул ротному. — Делов-то, подумаешь, атаку перенести с десяти минут на полчаса.
— Давай подробнее.
— Я обойду лощину и зайду к зенитчикам с тыла. Страсть как охота популять с «Шилки», — объяснил свой гениальный план Ку-Клукс-Клан.
— А сможешь? — засомневался майор.
— Еще бы, — самодовольно усмехнулся Константин, — я срочную начинал с сержантской учебки, где как раз учили на командиров расчетов ЗСУ. Теоретически знаю, как этим четырехголовым Змеем Горынычем управлять, а вот на практике не пришлось, — тяжелым вздохом прервал свое повествование.
— Что же так?
— Да за самоход, пьянку и драку с патрулем, был изгнан из учебного рая в нашу доблестную дивизию, где и служу по сей день. Но это, как ты говоришь, лирика, сейчас надо действовать.
— Кого возьмешь с собой?
— Никого, — отрезал Константин, но, сообразив, что заявление необоснованное, тут же пояснил: — Одному сподручнее, а то возись с этими пионэрами.
— А если там отделение окажется или даже больше? — вопрос был не праздный, слишком много было поставлено на карту.
— Вряд ли больше экипажа и одного-двух часовых. Итого, человек пять-шесть… управлюсь. У меня удар правой сто десять килограмм, — похвастался старшина, продемонстрировав непропорционально длинную руку, увенчанную кулаком, размером с большой пивной бокал. Насчет удара тоже была правда, на прошлогодних соревнованиях Константин взял кубок Тихоокеанского флота по боксу среди супертяжей.
— Ладно, сверим часы, — Давыдову ничего не оставалось, как согласиться…
Разведчики разделились на пары и, рассеявшись, стали подбираться к лагерю «повстанцев».