Стихия боли
Шрифт:
— Речной песок под повязкой — самое лучшее средство, чтобы пленный не подглядывал, — охотно пояснил Чен. — Меня этому трюку обучил один старик, ветеран Вьетконга.
— Штучка не хилая, — серьезно проговорил собиратель восточных военных хитростей Самурай. — Под стать проращиванию бамбука через задницу.
— Остается только порадоваться, что ты, хлопец, на нашей стороне. — Денис одобрительно похлопал Чена по плечу…
«Язык» смирно сидел в окружении валькирий, повязку с него сняли перед очередным сеансом связи и сейчас он своими темными раскосыми глазами пялился на стволы «Калашниковых», которые упирались ему в живот.
Засада была организована
Война — понятие абстрактное, не поддающееся измерению. Ты можешь десятки раз все рассчитать, учесть все возможные (и невозможные) факторы, обеспечить себе многократное превосходство, а проиграть из-за какой-то глупой случайности, которую впоследствии историки назовут фатальной. Как бы там ни было, ни один бой, ни одно сражение не выиграно, пока не закончено.
Расчет морских пехотинцев оказался верным — оба отряда вошли в Черепашью лощину почти одновременно.
Скрытый от посторонних глаз густой листвой, Чен Оха через оптику своего «СКС» отчетливо видел, как по тропе прошла группа кхмерских следопытов. Маленькие черноволосые человечки с красными повязками на головах походили на крадущихся опоссумов. Они шли, низко пригибаясь, высматривая, буквально вынюхивая следы беглецов. Это было лишнее, морпехи достаточно наследили так, чтобы их маршрут можно было разглядеть, не особо напрягаясь, но выработанная годами привычка была сильнее здравого смысла.
Вскоре появились и основные силы красных кхмеров, эти шли, нисколько не таясь, зная, что опасности впереди нет.
С противоположной стороны лощины вышел отряд Фени Ланга. Филиппинцы, почти полностью скрытые зелено-коричневым камуфляжем, в огромных противоосколочных очках были похожи на гигантских насекомых, над которыми возвышалась чернокожая громада бывшего «зеленого берета».
Молот и наковальня встретились, хотя еще не видели друг друга из-за росшего в низине тростника, до встречи кхмерских следопытов оставались считаные секунды.
Чен рассматривал командиров обоих отрядов, именно ему предстояло решить, с кого начать. Это должен быть не просто перст судьбы, нужно было учесть, кто же наиболее опасен будет в бою. Партизаны бесформенным стадом стелились вслед за Мангустом, демонстрируя полную расхлябанность. Мало кто держал в руках оружие — кто водрузил на плечо, а кто и вовсе забросил за спину. И совсем другое дело отряд наркобарона — в настороженных позах филиппинцев чувствовалась боевая дрессировка профессионала. Под командованием опытного бойца они могли оказаться убойной силой. Это и решило судьбу Фени Ланга.
Чен затаил дыхание, поймав в перекрестие прицела крупный нос негра, потом плавно потянул спусковой крючок.
Выстрел грянул оглушительно громко и неожиданно разнесся многократным эхом, сама природа скрывала стрелка.
Чернокожий гигант Ланг как будто с разгона наткнулся на стену, его отшвырнуло назад, могучее тело завалилось на спину, открывая лицо с черным провалом вместо левой глазницы.
Выдрессированные филиппинцы, недолго думая, тут же ударили из всех стволов. Свинцовый шквал в секунды выкосил почти весь тростник и следопытов, которые находились почти рядом, а заодно проредили красных кхмеров. Мангуст успел рухнуть на землю, заорав во все горло:
— Огонь!
В следующее мгновение низина наполнилась грохотом перестрелки, треск германских «Г-36» глушили своим басом «Калашниковы», а их пытались переспорить скорострельные «Миними».
— Самое то, что надо, — самодовольно усмехнулся Шувалов, надавливая на кнопку дистанционного управления.
Тут же к выстрелам добавились хлопки взрывов осколочных мин. Оказавшись в зоне поражения, боевики хаотично заметались в природной котловине, еще больше усложняя свое положение. Теперь звуки боя дополнили крики ужаса, вопли и стоны раненых. Единственный выход в таком положении был — отходить. Но проходы в лощине были надежно закупорены гранатометными выстрелами морпехов.
Восточная мудрость гласит: «Загнанная кошка и льва может покусать». Человек не кошка, человек — зверь пострашнее; попав в кромешный ад, и кхмеры, и филиппинцы, забыв, что только что стреляли друг в друга, прекратили огонь и бросились вверх по крутым склонам вон из лощины…
Все время боя пленный следопыт лежал под скалой возле Иволгина, то и дело переводя настороженный взгляд с одной девушки на другую. С блондинки на брюнетку и обратно. Его бегающий взгляд можно было принять за испуг, на самом деле «язык» следил за реакцией своих охранниц, потому что все это время пытался усиленно освободить руки от пут Чена. В конце концов узкие кисти пленника выскользнули из ремня, затянутого десантным узлом. В следующую секунду, подобно распрямившейся пружине следопыт рванулся вверх. Одновременно выбрасывая ногу в лицо сидящего на корточках Иволгина и отбивая ствол автомата Болотиной. Затем, совершив неправдоподобный кульбит назад, оказался за спиной Серпень и попытался ухватить Наталью за шею. Летчица инстинктивно подалась назад, пытаясь прикладом автомата ударить следопыта в живот. Они оба повалились на землю. Болотина, забыв про выбитый из рук автомат, бросилась на помощь подруге, стараясь оставшимися нарощенными ногтями впиться боевику в глаза.
— Ах ты шука, — прошипел свернутой челюстью Николай; выхватив из чехла нож разведчика, он ринулся в эту кучу-мала. Драка была короткой. Неожиданный выстрел отбросил морпеха назад, но прежде он успел следопыту вогнать нож по самую рукоятку…
Увлекшись отстрелом филиппинских пулеметчиков, Чен в горячке боя упустил из виду командира красных кхмеров. Все это время судьба была благосклонна к Мангусту. Сообразив, что вырваться невозможно, он повел свой отряд на гребень лощины…
Теперь уже винтовка с оптическим прицелом была бесполезна, штурмующих можно было остановить лишь кинжальным огнем в упор. Забросив за спину свой «СКС», Чен сбросил альпинистский трос и, удерживая в руке трофейный автомат, соскользнул вниз. Но принять участие в «общем веселье» ему не довелось — шальная пуля снесла проводнику полчерепа. Он так и остался висеть на тросе. Это были последние выстрелы. Кхмеры, филиппинцы, забыв про боекомплект, бежали, размахивая разряженными автоматами и длинными клинками мачете. Они все были настолько напуганы страхом смерти, что не замечали выстрелов морпехов, не обращали внимания на тех, кого эти выстрелы настигли.
Расстреляв по магазину, разведчики не успевали перезарядить свои автоматы, оставалось одно — принять рукопашный бой.
Первым во весь рост поднялся Олег Шувалов. Отбросив автомат, он двумя руками взялся за длинную рукоять японского меча.
Давыдов зажал в правой руке саперную лопатку, а в левой нож разведчика, Журило и Парамонов вытащили мачете, а Колесник, держа за ствол свой автомат, разухабисто размахивал им на манер боевой дубины.
Теперь все «приличия» современной войны были отброшены, противоборствующие стороны сошлись по старинке, как их прародители миллионы лет назад. Звон металла, хруст ломающихся костей, вой, наполненный болью, и звериный рев — все смешалось в одну симфонию средневекового боя.