Стихия огня (Иль-Рьен - 1)

Уэллс Марта

— Мне очень жаль.

— Вы ни в чем не виноваты.

— Мне это совсем не нравится. Еще одна проклятая война.

«Еще одна проклятая война, — подумал Томас. — Бишранское войско сражалось с нами два десятилетия, но и близко сюда не подступало».

Они повернулись к остальным. Басера, склонившись над распоротым Томасом фейри, кончиком меча тыкал во внутренности.

— А знаете, похоже на человека.

— Вы правы. Жаль, у меня нет при себе очков. — Дубелл внимательно поглядел на убитое создание и промолвил: — Так я и думал.

— Что это? — спросил Томас.

— Двор Неблагий, или Дикая Охота, как их чаще зовут.

Во время ночного буйства они захватывают в плен людей, которых потом и используют в нападениях. — Увидев подошедшего Мартина, передававшего ему шпагу Тревиля, чародей умолк. Он посмотрел на оружие, словно бы не сознавая, что это такое, а потом сказал:

— Да, конечно.

— А что же заставило людей превращаться в дикое стадо? — Томас ткнул труп носком сапога.

— Длительное пребывание в Дикой Охоте. Пленники делаются подобными демонам. Железо становится для них ядом. Они получают некоторые способности от фейри, но при этом утрачивают свои души.

Все в комнате молча слушали его. Слуги не отводили встревоженных глаз на побледневших, покрытых синяками лицах.

Что-то толкнуло Томаса в локоть, и, взглянув вниз, он заметил мальчишку-слугу, каким-то образом уцелевшего во всей потасовке; теперь он с интересом разглядывал труп фейри.

— Берхэм, — сказал Томас. — Возьми его к себе.

— Да, сэр, — ответил старший слуга, резко махнувший мальчику. Уйди-ка оттуда, парнишка, пока не вляпался в какую-нибудь беду.

Сегодня во дворце будет слишком много растерянных людей и слишком мало берхэмов, способных организовать их. Безоружная челядь и слуги; дети, не умеющие клинком защитить себя; дамы, просто не способные взять в руки оружие.

— Надо идти, — устало пробормотал Томас.

Каде находилась на лестнице в Королевском бастионе, когда взрыв потряс Старый Дворец. Она вцепилась в перила, когда стены задрожали вместе со всеми соседними сооружениями. По лестничному колодцу пахнул ветер; вонь, которую он принес, заставила ее скривиться. Дрожь прекратилась, и балки, поддерживающие лестницу, смущенно крякнули, но удар выдержали. Внезапный порыв ветра стих вместе с отголосками взрыва, оставив за собой запах пыли, стоячей воды и смерти.

Это не обереги, в смятении сказала себе Каде.

Оказалось, что все подножие лестницы перекрыто обезумевшей от страха толпой слуг и дворцового люда, и ей пришлось подняться на этаж, чтобы обойти их задними коридорами. Теперь уже запахло дымом — свалившиеся при толчке свечи и лампы рождали пожары.

Добравшись до длинной галереи, связывающей бастион со Старым Дворцом, Каде обнаружила в нем мрак и хаос.

Возле дверей толпились альбонские рыцари, Ренье выкрикивал приказы. Кто-то орал, покрывая шум.

— Если немедленно не послать их помочь бороться с огнем, им же самим будет некуда отступать!

Каде нырнула в толпу, проскользнув мимо облаченной в броню руки прежде, чем та успела задержать ее, и оказалась на просторном балконе огромной винтовой лестницы, спускавшейся в Большой зал Старого Дворца.

Там шло истинное сражение.

Широкие ступени разделяли Большой зал на два уровня, по ним и пролегала линия боя. Наваленные наверху этой лестницы обломки, ящики и предметы мебели служили прикрытием обороняющимся. Вместе с гвардейцами королевы, несколькими альбонскими рыцарями и цистерианами баррикады защищали растрепанные придворные, слуги, либо подобравшие оружие, либо, пригнувшись позади

сражающихся, перезаряжавшие их пистолеты. Нижнюю часть зала затопила буквально осязаемая неестественная тьма, из которой вылетали стрелы с бронзовыми наконечниками, о смертоносности которых свидетельствовали распростертые на полу трупы.

Каде бросилась вниз, положив руку на широкий поручень. Редкие факелы выхватывали из тьмы ухмыляющиеся зверские рожи, которыми была украшена центральная колонна лестницы, придавая кошмарный оттенок всему происходящему. В обратную сторону поднимались беженцы — дворцовый люд и раненые гвардейцы.

Приблизившись, она начала кое-что различать под покровом мрака, чего не могли сделать защитники баррикады. Тьма шевелилась; в ней появлялись искаженные лица, текучие силуэты — животных или частично человеческие. Должно быть, исчезло ограждение, по крайней мере над Старым Дворцом и галерейным крылом, иначе эта тварь не проникла бы сюда, подумала Каде, заставляя себя спуститься по лестнице к той полной хаоса тьме, что окутала нижнюю часть зала. Но что привлекло их сюда? Это был Двор Неблагий, правители черных фейри, нечисть, питающаяся кровью и ужасом… ночные твари, странствующие в стае Дикой Охоты, ловцы людей, губители всего живого, что встречалось на их пути. Как утверждали священники, в темные ветреные ночи они носились по небу и, окруженные погибшими душами, повсюду сеяли разрушения.

Внизу Каде направилась к баррикаде, уклоняясь от бегущих силуэтов, игнорируя удивленные узнающие взгляды. Приблизившись к поспешно возведенной стене из поломанной мебели, она попыталась поглядеть сквозь нее и услышала:

— …если это не сама королева Воздуха и Тьмы…

Мягкий шипящий голос вполне отчетливо раздавался позади всего шума. Это был Эвадн, один из принцев Двора Неблагого. Особа менее чувствительная могла бы назвать его симпатичным, даже невзирая на пороховую синеву кожи. С тоскливой физиономии дитяти-фейри смотрели насмешливые и совершенно взрослые глаза. Каде ответила:

— Зрение у тебя не лучше, чем чувство юмора. — Она так и не приняла титул своей матери, о чем Эвадн превосходно знал.

Он ухмыльнулся, обнажив острые зубы:

— Почему бы тебе не примкнуть к нам, сестрица? Чем это тебя одарил Благий Двор, что ты хочешь рисковать ради него своей жизнью, вступая в сражение с нами?

Не обращая внимания на нервную дрожь, Каде расхохоталась. Благий Двор являлся высочайшим среди принадлежащих к потустороннему миру. Правившие там Титания и Оберон тратили немного времени на управление присягнувшими им фейри и проводили свои дни в пирах, радениях, состязаниях и прочих нереальных забавах страны фей. Вольные подданные Благого Двора предпочитали дневной свет и музыку и нечасто бывали опасны людям, разве что из шалости или забывчивости не соизмеряя свои силы с присущей человеку хрупкостью.

Королева Воздуха и Тьмы не принадлежала ни к тому, ни к другому двору, и Каде не хотелось думать, что случится с равновесием сил в потустороннем мире — она и сама не очень-то разбиралась в нем, — если подобное положение изменится. Эвадн должен быть чрезвычайно уверен в себе, чтобы предложить такое. Она ответила:

— Двор Благий пока ничем не одарил меня, и это гораздо лучше тех хлопот, которые ты мне приносишь. Почему ты решил, что я соглашусь рискнуть встать на чью-либо сторону?

На лице его изобразилась самая откровенная насмешка.