Стихийное бедствие
Шрифт:
Бармен отчаянно барахтался в его руках, пытаясь вырваться, но Ташковский держал его крепко и в секунду водрузил на прежнее место.
— Знаете, он еще и кассу прихватил, — сварливо произнесла мадам Казаченко.
— Оставьте его в покое, — устало произнес Максим, отметив краем глаза, что Костин и Анюта устроились за крайним столиком и тихо переговариваются, склонившись друг к другу головами.
— И правда, какое нам до него дело, — торопливо проговорила Галина Ивановна. — Все равно весь персонал разбежался. А у него
Ташковский пожал плечами и, разжав хватку, выпустил бармена. Тот незамедлительно воспользовался дарованной свободой. Проворчав под нос несколько слов на родном языке, он злобно сверкнул глазками в сторону Ташковского.
— Действительно, ну его к черту! — проворчал писатель, вытер носовым платком руку, которой только что удерживал бармена, и заметил брезгливо:
— Что он такой липкий, этот елдаш? — Затем окинул бар оценивающим взглядом и добавил с довольным видом:
— Честно сказать, самообслуживание нравится мне гораздо больше.
Галина Ивановна нервно оглянулась на темные окна и решительно произнесла:
— Нет, все-таки нужно самим выбираться отсюда, пока не поздно.
Максим устало вздохнул. Он уже понял, что имеет дело с истеричкой на грани паники, которая вряд ли прислушается к его доводам. Но все-таки попытался быть как можно более убедительным:
— Сейчас это совершенно неразумно. Молодчики Арипова стреляют без предупреждения. Причем они стреляют прежде, чем что-то спрашивают. Да и после вопросов — где гарантия, что они не убьют нас?
Ташковский вручил Максиму и Джузеппе по полному стакану коньяка и с досадой произнес:
— Черт, но мы же не лезем в их дела!
Джузеппе усмехнулся:
— Италия тоже не вмешивается в дела Баджустана, но эти бандиты, — кивнул он на окна, — без сожаления отрежут мою кудрявую голову.
— Да, мы с вами не лезем в местные проблемы, и Джузеппе не лезет. Мы даже знаем, что наша дивизия пока не проявляет излишней активности. — Максим сделал несколько глотков и скривился от отвращения. Теплая жидкость была чем угодно, только не коньяком. Тем не менее он выпил свою порцию до дна и угрюмо добавил:
— Но Арипов считает, что Россия снабжает мятежников ракетными установками — слышите грохот — и что генерал Катаев только и ждет момента, чтобы ударить в спину.
— Я думаю, — отозвался с другого конца бара Костин, — что Арипов так же, как и возле нашего посольства, сосредоточил вокруг базы приличные силы. Поэтому машина за нами вряд ли придет.
— Но у Катаева могут быть неприятности, если он оставит нас на произвол судьбы, — пробурчал Ташковский и вновь наполнил всем стаканы.
Костин смерил его взглядом и жестко ответил:
— У генерала Катаева сейчас столько забот, что ему не до горстки славян, оказавшихся здесь по собственному желанию. Он думает прежде всего о безопасности базы.
Ташковский обеспокоенно посмотрел на Максима и обвел взглядом
— А что, база действительно в опасности?
Максим пожал плечами и с неохотой произнес:
— У меня нет никаких оснований так утверждать, но, похоже, кроме войны, есть еще одна беда.
И кажется, они придут одновременно… — Краем глаза Максим заметил, что Костин скользнул в этот момент за дверь бара, оставив Анюту за столиком в одиночестве. Он перевел взгляд на Ташковского и усмехнулся. — Вам это все должно понравиться.
Какой материал для книги, а?
Ташковский смерил скептическим взглядом уровень жидкости в стакане и сказал без особого воодушевления:
— Да, конечно, может выйти неплохая книга, — и сделал большой глоток.
— Вы сказали, что, кроме войны, есть еще одна беда. Какая? — произнесла скрипучим голосом Казаченко и налила себе водки. Ташковский молча пододвинул ей открытую банку рыбных консервов.
— Вы все, наверное, уже заметили, что жители спешно покидают город, — ответил Максим. Он сделал паузу, чтобы глотнуть из стакана, и совсем уж мрачно продолжил:
— Поначалу я думал, что они боятся резни, но потом… — И, словно собравшись с духом, закончил:
— Сегодня я разговаривал с местным аксакалом. Кажется, они ждут землетрясения.
По крайней мере, старик предсказал его в ближайшие два дня.
— Господи, — перекрестилась Галина Ивановна. — Этого нам еще не хватало. Вы что, серьезно?
— Абсолютно.
Женщина закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись, и она с трудом проговорила сквозь рыдания:
— Давайте попробуем все-таки добраться до базы.
Там мы будем в безопасности.
Джузеппе взял ее за руку:
— Синьора, успокойтесь, пожалуйста. Слезами тут не поможешь. Возможно, вам следует прилечь? — Он достал из небольшого саквояжа стандарт каких-то таблеток, растворил парочку в стакане минеральной воды и заставил женщину выпить. Затем отвел ее к низкому кожаному дивану. — Посидите здесь или полежите. В нашей ситуации нельзя, чтобы кто-то заболел.
Вернулся Костин. И выглядел он не столь безмятежно, как некоторое время назад, когда выходил из бара. Он слегка прихрамывал, щегольской пиджак разорван, на правой щеке красовалась приличная царапина.
— Чертовски глупо получилось. В машине оставались важные документы. Пришлось выйти из отеля… — Он посмотрел на Максима. — Я бы тоже сейчас что-нибудь выпил. — И без перехода спросил:
— Джузеппе, вы здесь давно. Если не ошибаюсь, около двух лет. Насколько хорошо вы знаете страну?
— Вы имеете в виду, насколько хорошо я знаю ее географию, или нечто другое? — улыбнувшись, справился итальянец.
— Вы правильно поняли, именно географию, — ответил Костин и с недоумением посмотрел на бокал, который ему пододвинул Ташковский. Но взял его и сделал пару глотков.