Стихотворения. Рассказы. Пьесы
Шрифт:
Конюх. Да, пока в этом доме жить нельзя. Сулико, я захвачу несколько одеял, мы сматываемся.
Маро (выходит из-под арки с сапожками). Ваша милость!
Толстая женщина. Ее уже нет.
Маро. А ребенок? (Бежит к ребенку, поднимает его.) Оставили его, вот звери. (Протягивает ребенка Груше.) Подержи-ка его минутку. (Лживо.) Я погляжу, где коляска. (Убегает вслед за женой губернатора.)
Груше. Что сделали с хозяином?
Конюх (проводит по шее ладонью). Чик-чик.
Толстая женщина (при виде этого жеста впадает в истерику). Боже мой, боже
Третья служанка (утешая ее). Успокойтесь, Нина… Вас увезут отсюда. Вы никому не причинили зла.
Толстая женщина (в то время как ее уводят). О боже мой, боже мой, боже мой! Скорее, скорее, прочь отсюда, они идут сюда, они идут!
Третья служанка. Губернаторша так не горюет, как Нина. Даже оплакивать их мертвецов должны за них другие! (Взгляд ее падает на ребенка, которого все еще держит Груше.) Ребенок! Чего это он у тебя?
Груше. Его оставили.
Третья служанка. Она его бросила? Михаила, которого берегли от малейшего сквозняка?
Слуги собираются вокруг ребенка.
Груше. Он просыпается.
Конюх. Послушай, брось-ка его лучше. Не хотел бы я быть на месте того, кого застанут с ребенком. Я соберу вещи, а вы подождите. (Уходит во дворец.)
Повариха. Он прав. Уж когда они начнут, они вырезают друг друга целыми семьями. Уйду-ка я лучше.
Все уходят. Остаются только две женщины и Груше с ребенком на руках.
Третья служанка. Тебе же сказали — брось его!
Груше. Нянька попросила меня подержать.
Повариха. Так она и вернется. Эх ты, простота!
Третья служанка. Не ввязывайся ты в это дело.
Повариха. Он им еще нужнее, чем губернаторше. Он же наследник. Знаешь, Груше, душа у тебя добрая, но уж умной тебя не назовешь. Если бы ребенок был прокаженный, и то было бы лучше, вот что я тебе скажу. Смотри не попадись.
Конюх возвращается с узлами и раздает их женщинам. Все, кроме Груше, готовы отправиться в путь.
Груше (упрямо). Никакой он не прокаженный. У него человеческий взгляд.
Повариха. Вот и не гляди на него. Дура ты, на тебя все можно взвалить. Скажут тебе: сбегай за салатом, у тебя ноги длинные, ты давай бежать. Мы поедем на арбе, собирайся скорее, найдется и для тебя место. Господи Иисусе, наверно, уже вся улица горит.
Третья служанка. Ты что, еще не собралась? Слушай, ты, сейчас латники явятся сюда из казармы.
Обе женщины и конюх уходят.
Груше. Иду. (Кладет ребенка на землю, несколько мгновений смотрит на него, достает из оставленных, сундуков какую-то одежду и укрывает все еще спящего ребенка. Затем убегает во дворец за своими вещами).
Слышен конский топот и женские крики. Выходят жирный князь и несколько пьяных латников. Один из них несет на острие копья голову губернатора.
Жирный князь. Сюда, на самую середину.
Один из солдат становится на плечи другому, берет голову и смотрит, в каком месте арки ее прибить.
Это не середина, чуть-чуть правее, вот так.
Солдат с помощью гвоздя и молотка прикрепляет голову за волосы к арке.
Сегодня утром, у церкви, я сказал Георгию Абашвили, что люблю ясное небо. Но, пожалуй, еще больше я люблю гром среди ясного неба, да-да. Жаль только, что они увезли мальчишку. Вот кто мне нужен. Ищите его по всей Грузии. Тысяча пиастров.
Покуда Груше, оглядываясь, осторожно приближается к арке, жирный князь с латниками уходит. Снова слышен конский топот. Груше, с узлом в руках, направляется в сторону церкви. Почти у самого входа в церковь она оборачивается, чтобы посмотреть, на месте ли ребенок. Певец начинает петь.
Груше стоит неподвижно.
Певец.
И вот, когда она стояла у последних ворот, Она услышала — иль показалось ей, Что мальчик говорит, не плачет, нет, а внятно Ей говорит: "Останься, помоги". И он сказал еще — он говорил, не плакал: "Знай, женщина, кто не идет на зов беды, Кто глух к мольбе, тот не услышит никогда Ни ласкового голоса любви, Ни щебета дрозда, ни радостного вздоха, Каким приветствует усталый виноградарь Вечерний благовест". Услышав эту речь… Груше делает несколько шагов к ребенку и склоняется над ним. Она вернулась, чтобы посмотреть в последний раз На мальчика и только несколько мгновений Побыть с ним рядом — лишь пока за ним Мать не придет иль кто другой. Она садится рядом с ребенком и опирается о сундук. Лишь на минутку. Ведь город был уже охвачен Бедой и дымом.Свет постепенно меркнет, словно наступили вечер и ночь. Груше идет во дворец, возвращается оттуда с фонарем и молоком и начинает кормить ребенка.
Певец (громко).
Страшен соблазн сотворить добро!Груше, явно бодрствуя, сидит с ребенком всю ночь напролет. То она зажигает фонарик, чтобы взглянуть на ребенка, то укутывает его поплотнее парчовым покрывалом. Она то и дело прислушивается и оглядывается, не идет ли кто-нибудь.
Долго сидела она с ребенком, Вечер настал, настала ночь, Рассвет наступил. Да, слишком долго Сидела она и слишком долго Глядела на маленькие кулачки, На маленький лобик. И утром, не в силах Соблазн превозмочь, она поднялась, Со вздохом над спящим ребенком склонилась, Взяла его на руки и понесла. Груше делает все в точности так, как говорит певец. Она взяла его, как добычу, Она унесла его, как воровка.