Стихотворения

Белый Андрей

3

Суждено мне молчать.Для чего говорить?Не забуду страдать.Не устану любить.Нас зовутбез конца…Нам пора…Багряницу несути четыре колючих венца.Весь в огнеи любвимой предсмертный, блуждающий взор…О, приблизься ко мне —распростертый, в крови,я лежу у подножия гор.Зашатался над пропастью яи в долину упал, где поет ручеек.Тяжкий камень, свистя,неожиданно сбил меня с ног —тяжкий камень, свистя,размозжил мне висок.Среди ландышей я —зазиявший,

кровавый цветок.Не колышется больше от муквдруг застывшая грудь.Не оставь меня, друг,не забудь!..1903Москва

Одиночество

Посвящается В.С. Соловьеву

Я вновь один. Тоскую безнадежно.Виденья прежних дней,нас звавшие восторженно и нежно,рассеялись, лишь стало холодней.Стою один. Отчетливей, яснейловлю полет таинственных годин.Грядущее мятежно.Стою один.Тоскую безнадежно.Не возродить… Что было, то прошло —все время унесло.Тому, кто пил из кубка огневого,не избежать безмолвия ночного.Недолго. Близится. С питьем идетко мне. Стучит костями.Уста мои кровавый огнь сожжет.Боюсь огня… вдали, над тополямидвурогий серп вон там горит огнямисредь онемело-мертвенных вершин.Туман спустился низко.Один, один,а смерть так близко.Сентябрь 1901Москва

Осень

1

Огромное стеклов оправе изумруднойразбито вдребезги под силой ветра чудной —огромное стеклов оправе изумрудной.Печальный друг, довольно слез – молчи!Как в ужасе застывшая зарница,луны осенней багряница.Фатою траурной грачинесутся – затенили наши лица.Протяжно дальний визгокрестность опояшет.Полынь метлой испуганно нам машет.И красный лунный дискв разбитом зеркале, чертя рубины, пляшет.

2

В небесное стеклос размаху свой пустил железный молот…И молот грянул тяжело.Казалось мне – небесный свод расколот.И я стоял,как вольный сокол.Беспечно хохоталсреди осыпавшихся стекол.И что-то страшное мне вдруготкрылось.И понял я – замкнулся круг,и сердце билось, билось, билось.Раздался вздох ветров среди могил: —«Ведь ты, убийца,себя убил, —убийца!»Себя убил.За мной пришли. И я стоял,побитый бурей сокол —молчалсреди осыпавшихся стекол.Август 1903Серебряный Колодезь

Священные дни

Посвящается П.А. Флоренскому

Ибо в те дни будет такая скорбь,

какой не было от начала творения.

Марк XIII, 19Бескровные губы лепечут заклятья.В рыданье поднять не могу головы я.Тоска. О, внимайте тоске, мои братья.Священна она в эти дни роковые.В окне дерева то грустят о разлукена фоне небес неизменно свинцовом,то ревмя ревут о Пришествии Новом,простерши свои суховатые руки.Порывы метели суровы и резки.Ужасная тайна в душе шевелится.Задерни, мой брат, у окна занавески:а то будто Вечность в окошко глядится.О, спой мне, товарищ! Гитара рыдает.Прекрасны напевы мелодии страстной.Я песне внимаю в надежде напрасной…А там… за стеной… тот же голос взывает.Не раз занавеска в ночи колыхаласьЯ снова охвачен напевом суровым,Напевом веков о Пришествии Новом…И Вечность в окошко грозой застучаласьКуда нам девать свою немощь, о братья?Куда нас порывы влекут буревые?Бескровные губы лепечут заклятья.Священна тоска в эти дни роковые.1901

На закате

Бледно-красный, весенний закат догорел.Искрометной росою блистала траваНа тебя я так грустно смотрел.Говорил неземные слова.Замерла ты, уйдя в бесконечный простор.Я все понял. Я знал, что расстанемся мы.Мне казалось – твой тающий взорвидел призрак далекой зимы.Замолчала… А там степь цвела красотой.Все, синея, сливалось с лазурью вдали.Вдоль заката тоскливой мечтойдогоревшие тучки легли.Ты, вставая, сказала мне: «Призрак… обман…»Я поник головой. Навсегда замолчал.И холодный, вечерний туманнад сырыми лугами вставал.Ты ушла от меня. Между нами года.Нас с тобой навсегда разлучили они.Почему же тебя, как тогда,я люблю в эти серые дни?Апрель 1901Москва

Подражание Вл. Соловьеву

Тучек янтарных гряда золотаяв небе застыла, и дня не вернуть.Ты настрадалась: усни, дорогая…Вечер спустился. В тумане наш путь.Пламенем желтым сквозь ветви магнолийярко пылает священный обет.Тают в душе многолетние боли,точно звезды пролетающий след.Горе далекою тучею бурнойк утру надвинется. Ветром пахнет.Отблеск зарницы лилово-пурпурнойвспыхнет на небе и грустно заснет.Здесь отдохнем мы. Луна огневаяне озарит наш затерянный путь.Ты настрадалась, моя дорогая,Вечер спускается. Время уснуть.1902Москва

Любовь

Был тихий час. У ног шумел прибой.Ты улыбнулась, молвив на прощанье:«Мы встретимся… До нового свиданья…»То был обман. И знали мы с тобой,что навсегда в тот вечер мы прощались.Пунцовым пламенем зарделись небеса.На корабле надулись паруса.Над морем крики чаек раздавались.Я вдаль смотрел, щемящей грусти полн.Мелькал корабль, с зарею уплывавшийсредь нежных, изумрудно-пенных волн,как лебедь белый, крылья распластавший.И вот его в безбрежность унесло.На фоне неба бледно-золотистомвдруг облако туманное взошлои запылало ярким аметистом.1901 или 1902Москва

Ясновидение

Милая, – знаешь ли – вновьвидел тебя я во сне?..В сердце проснулась любовь.Ты улыбалася мне.Где-то в далеких лугахветер вздохнул обо мне.Степь почивала в слезахТы замечталась во сне.Ты улыбалась, любя,помня о нашей веснеБлагословляя тебя,был я весь день как во сне.Май 1902Москва

Мои слова

Мои слова – жемчужный водомет,средь лунных снов, бесцельный,но вспененный,капризной птицы лёт,туманом занесенный.Мои мечты – вздыхающий обман,ледник застывших слез, зарей горящий, —безумный великан,на карликов свистящий.Моя любовь – призывно-грустный звон,что зазвучит и улетит куда-то, —неясно-милый сон,уж виданный когда-то.Май 1901Серебряный Колодезь