Still Here
Шрифт:
– Я не колебался.
– Мальчишка упрямо сжал зубы, желая раскрошить их в пыль, видимо. Ложь сама скользнула наружу и теперь повисла между ними невесомой дымкой в воздухе, пытаясь исказить прошедшее.
– Совсем не умеешь врать.
– Проронил Куроро, качнув головой, и задумчиво провел пальцем по своим губам.
– Даже слепой мог увидеть, как ты сомневался, тянул до последнего. Я, скорее поверю, что Уво сам убил бы себя, защищая паука, нежели ты смог бы поднять на него руку.
– Мужчина продолжает улыбаться доброжелательно, глядя на пышущего гневом собеседника. Брюнету нравится то, что он ощущает от Курута. Чистота. Незапятнанность. То начало, которое ему уже знакомо.
– Я убью каждого из вас, только появится возможность!
– Не в силах вынести
– Запытаю точно так же, как вы поступили с моими родичами!
– Он не следил за своей речью совершенно, сыпля словами, за которые не мог бы отвечать в будущем и, желая лишь стереть это выражение доброжелательной улыбки с чужого лица. Но мужчина лишь на миг прикрыл глаза не переставая улыбаться. Он вдыхал раскалившийся от чужого гнева колкий воздух с удовольствием, будто то был летний луг или аромат цветущей яблони.
– Пытать твоих родичей было, увы, не особо интересно.
– Проронил, вызывая все новые и новые оттенки алого в глазах напротив. Цвета перетекали из одного в другой, от багряного до королевского пурпура, искры золота вспыхивали, поднимаясь расплавленным металлом со дна.
– Какое вовсе удовольствие в том, чтобы мучить трусов?
– Эта фраза заставила последнего из Курута задохнуться и захлебнуться собственным гневом, глядя в чужое лицо.
– Ублюдок!
– Выдохнул. Белки его глаз покраснели от напряжения, из-за полопавшихся сосудов. Нахождение в данном состоянии столь долго и так интенсивно не самым лучшим образом сказывалось на самочувствии - Куроро еще помнил, как смешивал травы - ромашку и календулу, единственное, в общем-то, лекарство, имеющее достаточно широкое распространение на Свалке. Смешивал, в драгоценной воде, которой было не так уж и много, и накладывал компрессы на чужие воспаленные веки, осторожно вытирая капли крови сочащиеся из-под них.
– Считаешь, что пытать женщин и детей, это скучное занятие в твоем понимании?!
– Курута разъярился именно до той степени, когда из сосудов вытекают микро-капли крови и алыми дорожками стекают по щекам. Позволить себе плакать при враге мальчишка не мог, но тело сделало это за него, показывая всю глубину отчаяния испытываемого блондином. Куроро промолчал на этот вопрос, лишь протянул ладонь и поймал одну из сверкающих капель на кончик пальца, любуясь бликами золота в переменчивом пламени свечей. Его собственная кровь была столь же красной, но куда более темной, нежели у члена клана Курута. Он много лет назад еще заметил это, восхищаясь тем, что даже столь низменная, пусть и важная жидкость организма, выглядит как драгоценность.
Курапика замолчал, стараясь перевести дыхание, его зрачки превратились в узкие-узкие темные точки, от зрелища того как мужчина подносит украденную влагу к губам и почти животным жестом слизывает ее.
– Похоже, ты совсем ничего не знаешь.
– Наконец резюмирует итог чужим словам и претензиям Люцифер вдруг.
– Что именно я должен знать?
– Почти рычит Курута.
– То, к примеру, что женщин и детей мы не трогали.
– Спокойно произносит Куроро, и мир совершает безумный скачок, превращаясь в змею, затягиваясь петлей висельника на тонком белом горле пленника. Он не может сказать и слова, будто потеряв голос от всех своих криков и перенапряжения. Эта тишина как камешек, брошенный в воду, пускает круги на поверхности памяти Паука, возвращая его в прошлое, когда было так уютно молчать вместе и когда его слова принимали с беззвучной готовностью, улыбаясь лишь тонко и солнечно в ответ.
– Кто? Кто тогда?
– Слова вырываются жадно и болезненно. Он должен знать. Это стало почти рефлексом - искать каждую крупицу информацию, связанную с кланом, идти по следу убийц раненным разъяренным зверем. А теперь перед ним находился живой очевидец и участник той ночи. Если б аура все еще слушалась Курапику, то он бы сжимал своей цепью мужчину перед ним, пока не вытащил все до последнего факта.
– Тебя никогда не удивляло, как мало пар глаз попало на продажу?
– Вместо ответа изрек Куроро.
– Всего тридцать шесть, но никак не полторы сотни.
– В темноте сбоку шевельнулась тень, и в круг света ступил невысокий черноволосый парень. Скорее мужчина, если видеть тонкие едва заметные мимические морщины на его лице вблизи, но со своего места, Курапике они не видны. Черная одежда и волосы позволяли ему сливаться с тьмой вокруг, густой и вязкой, обступающей их со всех сторон жадно. Темные глаза Фэйтана, будто рыболовные крючья впились под кожу парня, заставляя желать отшатнуться. Аура убийств, крови и мучений казалось почти живой, материализованной рядом с этим Пауком. И голос его соответствовал облику и ощущениям - словно у призрака - хриплый, многогранный, потусторонний.
– Хочешь рассказать ему все?
– Спросил Фэйтан у лидера.
– Смотря, что ты имеешь в виду под "все".
– Чуть прикрыл глаза Куроро в ответ.
– Я хочу видеть его с нами. Поэтому заинтересован, чтобы он услышал действительно "все".
– Чужой взгляд мазнул по телу парня, к его лицу вверх, словно прикосновение бритвенно-острого ножа. Палач Риодана делает шаг, который блондин даже различить не в силах - и оказывается опасно близко, вплотную.
– А еще мне не нравятся эти детские психи, которыми он вредит себе сам.
– Крепкие пальцы с длинными ногтями, заточенными как лезвия, надавливают на артерию под подбородком, и еще какие-то акупунктурные точки и тело пленника невольно расслабляется в мгновение ока - парень просто теряет над ним почти любой контроль.
– Так гораздо лучше.
– Кивает Фэйтан под одобряющим взглядом Куроро и, опустив платок, закрывающий нижнюю часть лица, вдруг привстает на цыпочки - уже сейчас, в этом возрасте, Курута выше него - а затем кошачьим жестом слизывает дорожки крови с чужих щек, словно не замечая протестующего возгласа и ошарашенных алых глаз. В голову Курапики закрадывается мысль, что есть вещи куда как более унизительные и болезненные, нежели пытки. Обещание этих вещей он видит в расчетливых и даже не пытающих прикрыть жесткость, глазах Фэйтана, прямо напротив. Кожа черного плаща прижимается к обнаженной грудной клетке, покрытой синяками, трется о затвердевшие от холода не прогретой комнаты соски, и поджарый плоский живот. Руки мужчины ложатся на синяки, оставшиеся от драки с Увогином, нажимают на них как уверенные пальцы музыканта, давят на нужные клавиши с четко дозированным усилием. Твердые, словно стальные канаты, холодные, расчетливые руки палача, вырывающие тихий вскрик легко и непринужденно. Он пробует этот звук на вкус, ловит бледными губами и наконец, отстраняется - недалеко. Остается вплотную практически, явно намеренный не дать Курапике вредить самому себе физически.
– Невероятно сходство, правда?
– В очередной раз за ночь повторяет Куроро, глядя за давно, казалось утерянной, и такой завораживающей картиной.
– Слишком большое для простого совпадения.
– Соглашается Фэйтан.
– Но морально они совсем разные.
– Будь они "настолько" похожи и я решил бы, что мы коллективно сошли с ума.
– Согласился Люцифер.
– Что здесь, черт побери, происходит?!
– Курапика снова срывается на крик. Его колотит от взгляда палача, и он не может сдержать дрожи. Курута казалось, что он достаточно готов к любым мучениям, и даже смерти, ради клана, но эти касания режущие кожу и впивающиеся в тело - они нечто гораздо большее, чем ему удается вынести. И без стабилизирующей поддержки Нен, он превращается в того, кем являлся изначально - напуганного потерянного ребенка, реагирующего остро на любое изменение окружающей среды из-за нестабильного гормонального фона. Ведь по сути своей - он только подросток, еще не закончивший свое развитие в мужчину.
Фэйтан тоже прекрасно это понимает, ему и надо сейчас раскачать чужую психику, забраться поглубже - чтобы их слова осели тяжелой металлической дробью в разуме мальчишки, смели его психологические установки и подавили всякое сопротивление. Паук был бы согласен даже на искореженную личность - в отличие от Куроро он не столь трепетный. Но все же, боссу не нужна кукла. Он лишь хочет восстановить потерянное. Пусть и за чужой счет, вернуть Риодану их сокровище. Злой крик мальчишки задевает струны глубоко внутри, сдвигает невидимые камешки, сам раскручивая будущую лавину, которая погребет его под собой. Обычно Фэйтан довольно сдержан, временами кажется даже сонным - но все усилия, чтобы скрыть психопатию пустившую корни глубоко внутри и не дать ей задеть членов группы.