Стисни зубы и умри
Шрифт:
Единственным источником света в компьютерной комнате было мягкое свечение мониторов. Пятилетняя Валентина сидела за одним из терминалов. Ее кресло было поднято до предела, так как в свои пять лет она едва доставала до клавиатуры. Она была одета в розовое платье, все в кружевах, белые колготки и лакированные туфли. Ее наряд нельзя было назвать платьем маленькой девочки. По сравнению с одеждой прошлого века, в которой она к нам приехала, это был действительно шаг вперед. Аккуратный треугольник ее лица призрачно вырисовывался в
Мне в голову пришла ужасная мысль. Она и Бартоломе, который застрял на 12, оба были под землей, когда нас всех накрыл ардер. Что с ними случилось?
– Валентина, - позвала я.
Она заметно вздрогнула и нажала несколько кнопок. Экран мигнул, и по нему поплыли изображения маленьких мультяшных животных. Она начала двигать мышью, словно была сосредоточена на детской игре. Может, она и на самом деле получала удовольствие от игры, но что бы она ни делала раньше, это не имело никакого отношения к глазастым мультяшкам, заполонившим экран. Она лишь выглядела на 5. В действительности, она была старше, чем Жан-Клод. На самом деле, и она, и Бартоломе, оба были самыми старыми вампирами в Сент-Луисе. Они были пойманы в ловушку детских тел, но детьми не были.
Она оглянулась, улыбаясь; напряженность, которую я заметила на ее лице, когда только вошла в дверь, исчезла. На меня смотрело лицо хорошенькой девочки. Она даже могла заставить свои глаза наполниться этим наивным детским светом, но это была ложь. Ее обратили в слишком юном возрасте, чтобы она могла заниматься сексом. Но у нее были некоторые взрослые потребности, и они превратились в боль. На протяжении веков она была сексуальным садистом и профессиональным палачом. Это было и ее призвание, и хобби. Я гадала, чем для нее мог обернуться ардер.
Она нежно улыбнулась мне.
– Анита, хочешь поиграть со мной?
– К сожалению, мне нужно заняться полицейской работой.
Она надулась.
– Никто никогда не хочет играть.
Я не хотела задавать вопрос, но одна мысль о том, что я забыла о ней во всей этой неразберихе, вынудила меня спросить.
– Что случилось с тобой и Бартоломе прошлой ночью?
Она сложила руки на своей хрупкой детской груди и надулась сильнее. Сейчас она была на грани гнева.
– Он запер меня в гробу на несколько часов.
Я выдохнула, только теперь осознав, что задерживала дыхание. Я пыталась не выдать облегчения, которое ощутила. Но она заметила. В течение столетий она наблюдала за взрослыми и манипулировала ими.
– Мне жаль, - сказала я.
– Нет, не жаль.
– Да, я не сожалею, что тебя заперли, в то время как нас накрыло ардером, - уточнила я.
– При дворе Белль Морт, когда высвобождался ардер, мне позволяли поиграть с кем-нибудь, пока они занимались сексом.
Я уставилась на нее, не зная, что на это ответить.
– Она не имела в виду игру, Анита, - сказал Дамиан.
Я повернулась к нему.
– А что она имела в виду?
– Они позволяли ей пытать кого-то там, где никто не мог помешать ей или ее жертве.
– Я полагала, что ты лишь раз посетил двор, - заметила я.
– Одного раза было достаточно, - ответил он.
Он смотрел на маленькую вампиршу, и даже за черными глазами и пустотой очень старого вампира там было что-то еще.
– Ты же не был ее жертвой, - сказала я.
– Нет, не был.
– Но был его друг, - сказала Валентина.
– Я слышала, что твой Мастер отправил его на солнечный свет, пока он не сгорел дотла.
Дамиан застыл рядом со мной, и я тронула его за руку. Смерть его лучшего друга и соратника была одним из худших его воспоминаний.
– Нам нужна комната, Валентина.
Она спрыгнула с кресла, приподняв подол своего розового платья, и подошла к нам. Темные кудри обрамляли ее вечное личико. Она остановилась, глядя на Дамиана.
– Мне понравился твой друг. Глупо было убивать его так. Я бы держала его в большей безопасности.
Рука Дамиана сжалась в моей руке. Я поинтересовалась:
– Что же делал Бартоломе после того, как он запер тебя в гробу?
Она посмотрела на меня, прищурившись.
– Почему твои глаза полностью темные?
– Новая сила, - ответила я.
Либо ее удовлетворил ответ, либо ее это не волновало.
– Бартоломе сделал то, что и всегда. Пошел искать женщину.
– Она закатила глаза, и в этом жесте было больше от подростка, чем во всем остальном, что она делала.
– Он теперь с ней. Она, кажется, совершенно одурманена им.
– Кто это?
– поинтересовалась я.
– О, я не знаю ее имени, и мне все равно. Она не будет со мной играть.
– Она обхватила своей маленькой ручкой палец Никки.
– Ты ведь тоже со мной больше не играешь, да?
– Потому что ты жульничала, - сказал он.
– Но нам могло бы быть так весело, - сказала она, потянув ручку и размахивая ей, как ребенок.
– Я что-то пропустила?
– поинтересовалась я.
– Ты знала правила, и ты их нарушила.
– Он взял ее за плечо, чтобы забрать свою руку, но не позволить ей при этом упасть.
Она топнула своей маленькой ножкой, уперев руки в бедра; это могло бы выглядеть мило, если бы не ее глаза, утонувшие в коричневом огне, как у любого вампира, когда он теряет контроль, или проявляется его сила.
– Куче оборотней нравится боль. Ты мог бы помочь мне это сделать.
– Они наслаждаются болью ради удовольствия, но ты от этого не тащишься. Чтобы получить удовлетворение, тебе нужно причинить им настоящую боль.
Я переводила взгляд с одного на другую. Должно быть, на моем лице что-то отразилось, потому что она произнесла: