Сто боев – сто побед
Шрифт:
Коньяк в терапевтических дозах сперва пробудил аппетит, а потом и возродил в Кащееве потерянный было интерес к жизни. Закончив есть, он вдруг подумал, что не спал с женщиной уже почти три недели. С тех пор, как вплотную приступил к реализации плана по захвату «Варшавянки»…
– Так! – сказал Кащеев, посмотрев на часы. – Ага!..
После неудачи он совершенно потерял ориентацию во времени. Оказалось, что натикало около семи вечера. Это было хорошее время, и Кащеев отправился в ванную приводить себя в порядок.
Спустя пол часа выбритый и порозовевший после душа Кащеев переоделся и спустился в подвал. Там, в углу, он устроил тайник, где лежали украденные в одесских банках деньги. Точнее, их остатки. В пылу подготовки захвата «Варшавянки» Кащеев на такие мелочи, как деньги, внимания не обращал.
Сейчас же пелена словно спала с его глаз. Сперва он пересчитал «сковородки». Так Кащеев окрестил украинские купюры по пятьсот гривен, поскольку на них был изображен философ Григорий Сковорода. Учитывая, что философам на деньги наплевать в принципе, украсить портретом Сковороды самую крупную купюру – это надо было додуматься. Не иначе в украинском нацбанке засел какой-то резидент «Камеди-клаба». После «сковородок» Кащеев пересчитал «леськи». Так он называл двухсотгривневые купюры, поскольку на них законспирированный резидент «Камеди-клаба» додумался изобразить Лесю Украинку, которая, согласно последним исследованиям известных историографов-литературоведов, была махровой лесбиянкой…
Оставшаяся в наличии сумма повергла Кащеева в смятение. Если после бегства из Одессы он мог окопаться в Приднестровье и прожить там безбедно не один год, то теперь на это рассчитывать не приходилось.
– Ублюдки!!! – прошипел Кащеев, сжав в руке пачку денег.
Сунув ее в карман, он привел тайник в порядок и поднялся в дом. Там часть денег Кащеев положил в «оперативный» тайник, оставив себе на расходы около двухсот долларов в эквиваленте.
Это было не жмотство. Просто Кащеев как сотрудник спецслужб отлично знал, что стремление обладать самым-самым: самой красивой женщиной, самой дорогой машиной и самым вычурным домом – это проявление комплекса неполноценности. Именно на этих желаниях и ловят своих клиентов и сотрудники элитных спецслужб, и самые примитивные уголовники.
Напоследок Кащеев сунул в рот две таблетки «антиполицая» и вышел из дома. Вскоре его неприметный «Фольксваген Гольф» уже направился по дороге к Севастополю.
64
– Так чем обрадуешь, Витек? – наконец спросил Моня.
– «Таврия» продула «Динамо» в повторной встрече на кубок…
– Кто бы сомневался? А ближе к теме?
– Тоже ничего хорошего. Кащеев ушел с «Варшавянки» с концами. Мы с Плотниковым перерыли носом все побережье до Севастополя и все без толку. А все из-за тебя.
– Лоханулся я в Одессе, – вздохнул Моня. – Но кто ж мог знать, что он выберется, мать его… Так и че теперь?
– Хороший вопрос, – кивнул Логинов. После этого он, открыв папку, небрежно бросил Моне лист бумаги и ручку. – Пиши заяву…
– Насчет чего? – подозрительно посмотрел на полковника Моня.
– Насчет добровольного сотрудничества с Федеральной службой безопасности РФ!
– Ты че, гонишь, Витек? Я от вас, блин, в прошлый раз еле отделался! Какое, в задницу, сотрудничество?
– Одноразовое, Моня! Исключительно в рамках обезвреживания Кащеева…
– Ага! – хмыкнул Моня, резко отодвигая лист. – Ищи дурака! Так я вам и поверил! Сперва Кащеев, потом какой-нибудь Попандопулос с Извергопулосом и пошло-поехало… До конца жизни за горло держать станете!
– Да не будет никаких Попандопулосов! Кащеева хлопнем и все! Тем более ты же сам в этом кровно заинтересован, Моня!
– Я заинтересован? Да я в гробу вашего Кащеева видел! Я, блин, вообще на пути к просветлению был, когда ты прошлый раз в Крыму на мою голову нарисовался!
– Пока мы Кащеева не возьмем, ты, Моня, на другом пути! На третье городское кладбище!.. Так что пиши, не выделывайся!
65
Чтобы не рисковать лишний раз, свой «Фольксваген Гольф» Кащеев остановил, не доезжая до поста ГАИ, на стоянке у придорожного «общепитовского» комплекса. Здесь, на въезде в Севастополь, кухни были на любой вкус – русские, кавказские, турецкие, украинские, татарские. На стоянке машин была куча. Среди них Кащеев без труда отыскал такси. Владелец новой «Дэу» с шашечками на крыше уже подкрепился и как раз садился в машину.
– Земляк, до автовокзала не подкинешь? – по-свойски спросил Кащеев.
Таксист согласился и даже цену, видимо по причине сытости, заломил вполне божескую. Ткнув пальцем в магнитолу, он перещелкнул ее на «Русское радио» и всю дорогу молча ковырялся спичкой в зубах. Только когда пошли новости, таксист сопроводил их емкой фразой:
– Юбыт, эту Юлю, юбыт, надо было, юбыт… юбыт… юбыт…
Кащеев от комментариев воздержался, просто несколько раз кивнул. Возле автовокзала он расплатился и пожелал таксисту удачного вечера. «Дэу» отъехала. Кащеев оглянулся и неспешно перешел на другую сторону улицы.
Он был оперативником с огромным стажем, так что маневры по выявлению возможной слежки у Кащеева были буквально в крови. Однако он отлично осознавал, что на всякого мудреца довольно простоты. Ведь самые опытные и изощренные преступники – воры в законе – рано или поздно оказываются за решеткой. И отправляют их туда, вопреки распространенному заблуждению, вовсе не какие-то там супер-пупер-Холмсы, а обычные похмельные опера с нищенской зарплатой. А бывает и вообще желторотые сержанты патрульно-постовой службы – случайно прихватив в подворотне за отправление естественных надобностей в неположенном месте или за какой-нибудь другой пустяк…
Именно поэтому Кащеев в центр города, где милиции по определению было много, соваться не стал. Немного прогулявшись, он приблизился к районному универсаму. Тот уже был закрыт, на прилегающем рынке торговля находилась в состоянии стагнации. То есть бабки торговали сигаретами и всякой прочей ерундой из полосатых турецких сумок, а забулдыги циркулировали между ночными ларьками, где продавали «паленую» водку, и ближайшим сквером.
Кащеев сигареты купил по дороге. Пропустив стаю пьяных бомжей с охапками сложенных картонных ящиков, он свернул за угол и очутился у входа в подвальное помещение. Десяток подсвеченных ступенек привели Кащеева вниз. Здесь была наглухо запертая дверь, словно бы стибренная с киношного «Титаника» – стальная, с окантовкой, огромными заклепками и круглым иллюминатором с зеркальным стеклом.