Сто чистых страниц
Шрифт:
— Конечно нет. Я уже много дней не открывал его, просто хочется, как дедушка, всегда носить его с собой. Смотреть на него и вспоминать.
— М-да… Ладно, давай поговорим о серьезных вещах. Что ты скажешь, если мы достанем чековые книжки?
— Буду очень рад, честное слово.
Я смотрю, как они пишут цифры на бумаге, и понимаю, что у меня никогда не было столько денег. Что же с ними делать?
Но главное, я в очередной раз осознаю, что помимо денег у меня есть золотые сестры. Я слышал немало историй о семьях, где люди готовы убить друг друга ради наследства, но мои сестры не такие. Они делятся всем. Мне очень повезло.
Мы обнимаемся, я провожаю их и еще раз благодарю. Не проходит и минуты, как в квартиру влетает Джулия.
— Ну что, деньги у тебя?
— Да.
— Круто!
— Мне будет спокойнее, когда я положу их в банк и увижу эти цифры на выписке со счета.
— Я так рада за тебя!
Она бросается мне на шею и целует. Но не в губы, нет. И не то чтобы в щеку. Скорее в уголок губ.
— Ну что, отпразднуем? Знаешь, зачем я ходила в магазин? За шампанским!
— Вот это да! Две бутылки?
— По-моему, оно того стоит!
Вчера вечером я совершил чудовищную глупость.
Чудовищную.
Я только сейчас это понял. Проснувшись утром с дикой головной болью, я в очередной раз констатировал, что алкоголь плохо влияет и на тело, и на разум. У меня сохранились лишь обрывочные воспоминания о том, как все начиналось: две бутылки шампанского опустели очень быстро, и мы перешли на джин и водку. А дальше не помню. Хотя что ужасного я мог натворить?
Первым желанием было спросить Джулию, не занимались ли мы любовью, но только я вышел в гостиную, он бросился мне в глаза.
Мой блокнот.
Он лежал на столе, открытый. А рядом бутылки и… ручка.
Я взял его и стал листать.
На пятой странице узнал свой почерк, еще более неразборчивый, чем обычно.
Там было написано: «Моя первая попойка».
Шестая страница: «Как Джулию вытошнило у матери дома».
Седьмая страница: «Как Джулия упала с подиума в клубе».
Переворачиваю страницы. Восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая…
Куча идиотских воспоминаний, связанных с Джулией.
Двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая, пятнадцатая…
Все те же глупости. Меня добивает семнадцатая страница, на которой я с трудом разбираю: «Как Мик заснул в туалете».
Еще на четырех страницах нацарапано что-то совершенно невразумительное. Только дойдя до двадцать второй, я слегка успокаиваюсь: на ней ничего нет. На следующих тоже.
Вне себя от злости, я иду будить Джулию.
— Что мы делали вчера вечером?
— А?
— Джулия, я тебя спрашиваю: что мы делали вчера вечером?
— Эй, дай мне проснуться, что ты так нервничаешь? Мы с тобой не трахались, если тебе это интересно…
— Да мне плевать! Я спрашиваю, что я делал с блокнотом Сильвио!
— Ах, с блокнотом! Честно говоря, плохо помню, я ведь тоже ужасно напилась…
— Попытайся вспомнить!
— Ты вел себя немного странно, но я все равно очень веселилась. Мы вспоминали всякие забавные истории из прошлого, и, не знаю почему, каждые пять минут ты вскакивал и писал что-то в блокноте, а потом рассказывал мне новые… было так мило, неужели ты все забыл?
— Да, я все забыл. Но, наверное, мы действительно неплохо провели время. Чао, приятного пробуждения.
Я выбегаю из дома страшно злой на Джулию. Иду под проливным дождем и постепенно понимаю, что винить должен только себя. Я поступил страшно глупо. Использовать блокнот ради таких пустяков — это непростительно…
Как можно взять и испортить целых девятнадцать воспоминаний? Больше шести лет волшебства коту под хвост!
Я сержусь на себя. Ужасно сержусь. Зачем я это сделал? Может, потому, что блокнот меня фрустрирует? Я постоянно сдерживаюсь, чтобы не написать лишнего и не испортить план, и вот оказывается, нескольких бокалов шампанского достаточно, чтобы растерять остатки здравого смысла.
Я бросаю пить. Решено.
Дождь льет как из ведра, но мне не хочется домой. При первом раскате грома я машинально захожу в ближайший бар, падаю на стул и заказы кофе.
Чтобы успокоиться, я рассматриваю прохожих. Некоторые ускоряют шаг и втягивают голову в плечи, другие прикрывают сумкой волосы, чтобы не намочить. Несколько молодых людей и девушек, смеясь, бегут и прыгают через лужи. А потом я замечаю пожилую пару: они бредут, укрывшись под одним зонтом и словно не замечая царящей вокруг суеты. У меня в голове вспыхивает воспоминание.
Черт с ним, со здравым смыслом, все равно план провалился.
Я достаю блокнот, аккуратно открываю, чтобы стекающая с волос вода не намочила страницу, и пишу.
– 22 -
Бабушка с дедушкой перед океанам
Уже погружаясь в темноту, я вспоминаю выходные на берегу моря десять лет назад, когда нас пригласили на свадьбу дальней родственницы. Молодые были так раздосадованы испортившим праздник ливнем, что их не утешали даже многочисленные возгласы гостей: «Дождливая свадьба — счастливая свадьба». Побоявшись ехать домой в такой дождь, дедушка решил остаться еще на денек в надежде, что погода улучшится. А я заскучал в гостиничном номере и, несмотря на ненастье, отправился на берег.
Свет зажигается в тот момент, когда я вхожу в кафе. Там укрылись все, кто отважился выйти на прогулку в такую погоду, и мне приходится сесть за единственный свободный столик у окна, где дует больше всего. Я заказываю горячий шоколад, удивляясь силе стихии. Бросаю взгляд в окно, и мое внимание привлекают два ярких силуэта на сером фоне. Они так похожи на бабушку с дедушкой… Да это же они и есть! Их не смущают дождь и ветер. Надев желтые дождевики и спрятавшись под большим зонтом, который приходится держать вдвоем, чтобы он не улетел, они прогуливаются по берегу. Пройдя несколько метров, останавливаются перед бушующим океаном. Дедушка подтягивает слишком длинный рукав плаща и берет за руку бабушку. Несколько минут они стоят молча, а я подношу чашку поближе к лицу, чтобы теплые завитки пара согрели мой покрасневший от холода нос.