Сто дней, которые потрясли Галактику
Шрифт:
— Что же это за республика такая? — нахмурилась Женя.
— Республика — не оплот вседозволенности и беззакония, — строго заметил Талех. — У нас со свободой выбора граничат закон и власть. А я командор — представитель власти и наделён полномочиями — карать или миловать. По справедливости.
— И многих вы так, гм, карали? — спросила Женя.
— Приходилось, — сдержанно ответил Талех. — Если было за что… Не бойтесь. Вас я и пальцем не трону.
— А я и не боюсь! — вскинулась она.
— Без крайней надобности.
Женька поняла,
— А у меня теперь какое гражданство? — на всякий случай уточнила она.
— Земное, но работаете вы под моей юрисдикцией.
Женя прикинула, хорошо это или плохо, и чем это ей грозит.
— А Рокен?
— Он работает на меня.
— Значит, он не террорист?
— А с чего вы взяли, что он террорист?
— Так вы сами сказали!.. И велели посадить его к ним.
Талех усмехнулся.
— Он специальный агент. Продаёт фальшивые геномы неотрадиционалистам, а мы их выслеживаем. Думаете, если бы я не доверял ему, то назначил бы заведующим лабораторией?
Женя пожала плечами. Она до сих пор путалась в тонкостях джамранской психологии.
— У вас же всегда наготове ген телепатии.
— Без этого не обойтись.
— Значит, вы его отпустите?
— Как только выпотрошу этих уродов и удалю со станции. А пока ему в тюрьме безопасней. Не беспокойтесь, вам скоро вернут драгоценного возлюбленного. Если вы это слово предпочитаете.
— Вы же не одобряете наших отношений, — заметила Женька.
— С какой стати? — удивился Талех. — Я вам не брачный опекун.
Женька насупилась. Ух, и выдаст она Грегори за дезинформацию.
— Хотя действительно не одобряю инопланетные контакты такого рода…
Нет, ну как понять этих джамрану!?
— … Но и не осуждаю. Не моё это дело. Однако из-за вас Рокен едва не забыл о своих обязанностях.
— Пообещайте, что не будете его наказывать.
— Постараюсь… Так! Время, время… Вам пора.
— А эти террористы — неотрадиционалисты?
— Самые отъявленные.
— И что вы от них узнали?
Талех нахмурился.
— А вы не считаете, что это как раз не ваше дело?
— Ошибаетесь! Очень даже моё.
Женька негодовала.
— На меня напали! Помните?.. А бомба?
— А, вы об этом, — Талех махнул рукой. — Кое-что мы узнали, но, увы, ничего о взрывном устройстве. Никто из них не знает о взрыве. Подозреваю, что к этому всё же причастны гатраки.
«Обложили со всех сторон», — подумала Женя.
— Всё, пора работать, — напомнил командор. — Да! Можете вернуться к себе. Обыск закончен.
— Что-о?!
— Я любезно предоставил вам свою каюту на время обыска вашей. А вы что подумали?
Нет, он конкретно над ней издевался! А ещё рассуждал о безопасности и доверии… «Мерзавец!»
Женька попыталась хлопнуть переборками, но у неё не получилось. В подавленном состоянии она вернулась в свою квартиру, рисуя безнадежные картины полного развала. К её удивлению, каждая вещь преспокойно лежала на своём месте. Всё выглядело так, как она вчера и оставила. Даже грязная посуда и не вытертый стол, после их с Грегори «пирушки». Опрокинутый стул, смятое покрывало на кровати, где англичанин лежал в коме…
А вдруг Талех пошутил насчёт обыска? С него станется… Да нет, не пошутил. Женя с грустью обнаружила пришпиленный к столу ордер и экспертное заключение: «Ничего опасного не найдено». Сухие извинения от службы безопасности и уведомление в том, что она может и дальше жить на станции…
Всё равно Женька обиделась на Талеха. Посему, вечером после работы, прихватив бутылочку маркафского марочного вина и кило шакренской ветчины, нагрянула в гости к Петровичу с Моисеевичем. Пожалиться на судьбу… Мужики встретили её как родную, и до глубокой ночи они втроём утешались любимым хобби россиян из далёкого не прагматичного прошлого — разговаривали за жизнь.
— Не горюй, девонька, — утешал Женьку Петрович, изрядно приняв на грудь. — Инопланьтяне енти, у них у всех енти…
— Мадагаскарские тараканы в голове, — корректно подсказал пьяненький Моисеевич.
— Точно! Нелюди, они и есть — нелюди, — перевёл Петрович. — Посылай их нах… Куды хошь, туды и посылай, и пусть себе идут! А мы… Выпьем. Наливай!
— Правильно! — подхватил инженер, — Чем слёзы лить из-за какого-то джамранского сноба… Нальём-ка лучше…
— Талех не сноб, — вздохнула Женька. — Он такой… жестокий, нахальный, гордый и у него… У него вместо сердца… Адронный коллайдер!
— Здорово сказано! — отметил Моисеевич, и они чокнулись…
Поскольку слесарь с инженером пили лишь самогонку, то Женька одна незаметно уговорила целую бутылку вина. Но, то ли маркафское вино было слабеньким, то ли Женька хорошо закусывала, — чтобы попасть домой не понадобился даже автопилот. И голова наутро подозрительно не болела. Догадка пришла позже, когда Женька вспомнила сетования Петровича и ощутила расстройство желудка:
«Синтеголь! Это же сколько надо выпить, чтобы торкнуло? Или у неё иммунитет не только к инфо-вирусу, но и к синтеголю?.. Фигово».
Грегори прислал ей открытку с линдри-крюлем. Это он запомнил. Евгения отправила ему в ответ рецепт свекровкиной курицы со специями. Вроде у Алины Матвеевны вкусно получалось и с корочкой. Изучила портрет крюля, а позже стёрла из жалости и этической безопасности… Да уж, бедолаги…
Потом были выходные, и Грегори в благодарность за ужин пригласил Женьку в «Синегарскую Звезду». Она с радостью согласилась, так как давно не видела Хала. Рядом конечно сидела Лиза, но Женька общалась в основном с маркафи. Он на днях получил весточку от Рала с Гранталом. Шторм находился уже на пути к станции. Но сначала друзья собирались зайти на Ролдон. Им снова повезло. По дороге они нагнали коммивояжёра линдри, гружёного под завязку скоропортящимся товаром и намеренного окуклиться. Вот и вызвались оказать ему услугу, за определённую плату, естественно.